нравственно, что не решились подняться и выгнать жестокого князя, а обратились к Болеславу Польскому с просьбой освободить их от сурового властителя. Болеслав предвидел, а может быть, и приготовил такой исход дел; не высказывая никаких неудовольствий против чешского родственника, он пригласил его для переговоров в один пограничный город и там приказал ослепить его. После того Болеслав Рыжий отправлен был в одну польскую крепость, где и содержался до самой смерти.
Теперь Болеслав поспешно направился к Праге и весьма легко достиг того, чего домогался прежде подкупом и заманчивыми обещаниями. Чехи с радостью его встретили, отворили перед ним городские ворота и провозгласили своим князем. Дело было зимой 1003 г. «Прекрасная страна чешская стала провинцией княжества польского, веселая Прага – столицей Болеслава». Титмар замечает: «Увеличилось его политическое могущество, еще выше поднялась его необузданная гордость».
Король немецкий, узнав о событиях в Чехии, послал к Болеславу послов с предложением, что если он захочет вступить в вассальные отношения к немецкому королю, то может спокойно владеть захваченной страной, что в противном случае неминуема война. Но Болеслав был далек от мысли унизиться перед немцами, он высокомерно отнесся к королевским послам и начал готовиться к обороне. Он уже давно начал волновать немецких графов, со многими из них вошел в дружбу, других подкупил; мятеж, готовый вспыхнуть в Германии, запутывал немецкого короля и делал его нерешительным. Во главе недовольных королем были Бруно, родной брат его, впоследствии епископ Аугсбургский, маркграф Генрих Баварский, Эрнест и граф Герман, бывший претендент на королевскую корону. Генрих узнал еще зимой о недовольстве им в среде высшего дворянства, но думал обезоружить недовольных любезностью и щедрыми подарками и вел себя так, как если бы все было спокойно. Только в августе начал он действовать решительно. Заговорщики не соединили своих сил, и король в одиночку стал преследовать их. Первым пострадал Генрих Баварский, владения его были заняты королевскими войсками, и сам он должен был спасаться бегством; только помощь Болеслава Польского сделала его способным сопротивляться королю. Оба врага сошлись под Амерталем; здесь снова не посчастливилось графу Генриху. Поляки, его союзники, забраны были военнопленными, король двинулся к Кросно; при осаде этого города был взят в плен Эрнест. Дела графа Генриха были из рук вон плохи, попытка вовлечь в заговор графа Зигфрида не привела ни к каким результатам, и он нашелся вынужденным вместе с Бруно и другими заговорщиками искать спасения в Польше[225]. 8 сентября король считал заговор потушенным, отобрав в казну и раздав любимцам поместья маркграфа Генриха.
Все лето и зиму 1003 г. Болеслав провел в Чехии и успешно воспользовался неурядицами Германии. Он укрепил западные границы Чехии, тревожил частыми нападениями баварцев[226] и продолжал усиливаться в Лужицах. Известно, что в Мишне по настоянию Болеслава оставлен был бургграфом Гунцелин, союзник и родственник польского княжеского дома. К нему обратился Болеслав через своих послов, напоминал о прежних обязательствах и просил сдать город. Но Гунцелин отвечал: «Я все для тебя готов сделать, но этой просьбы исполнить не могу: в городе находятся королевские войска, которые не допустили бы меня исполнить твое желание; если даже разузнают об наших сношениях, моя жизнь подвергнется опасности». Получив такой ответ, Болеслав удержал под стражей Гунцелиновых послов и поспешил к Лабе. Отыскав в реке брод, под утро переправил через нее войска и потянулся по берегу. Предупредил жителей Стрелы, чтобы они нисколько не беспокоились и не разглашали о наезде поляков. Весь успех дела был рассчитан на быстроту и неожиданность, для этого войско разделено было на четыре отряда, и каждый отряд получил приказание, пограбив окрестности, собраться близ Цирина. Небольшая часть войска назначена была для наблюдения, чтобы местный маркграф не сделал нечаянного нападения. Следствием быстрого и неожиданного наезда было то, что весь прекрасный гломачский край[227] в один день был опустошен огнем и мечом и все его население забрано в плен. После того как все отряды собрались в назначенное место, с восходом солнца отправлена была вперед добыча; но при переправе через Лабу потеряно было много народу. Говорят, что при этом взято в плен до 3000 человек, очевидцы же уверяют, что гораздо более.
Королю Генриху II в начале зимы 1003 г. представлялась возможность выступить войной против беспокойного соседа, так как внутренние волнения внутри Германии были прекращены им, и Болеслав оставался только при собственных средствах обороны. Поэтому в зиму объявлен был поход в землю мильчан, недавно захваченную польским князем. Но Болеслав хорошо знал о намерениях короля, был готов встретить его с вооруженной силой и сделал так, что поход не удался; немецкие войска разграбили несколько селений в мильчанской области, но побоялись двигаться дальше, по направлению к Польше или Чехии. «Если бы не помешал весьма глубоко выпавший снег, то во всей этой стране не осталось бы ни одной живой души», – говорит современный немецкий патриот.
Предыдущий поход показал, что обыкновенным путем нельзя бороться с Болеславом: до него скоро доходили сведения о намерениях короля, ему всегда оставалась возможность стянуть своих рыцарей к опасному месту. Немцам оставались непрямые средства и интриги; те и другие они выставляют против Болеслава в следующем, 1004 г. Нужно полагать, что не все жители Праги могли относиться снисходительно к современному порядку вещей: Болеслав был все-таки узурпатор, получивший власть при помощи партии, причем обойдены были, даже погнаны из отечества, национальные князья, принужденные искать приюта в Германии; без сомнения, и у них была своя партия, которая должна была желать восстановления национальных князей и с этой целью сноситься с Яромиром и Ольдржихом. Немецкое правительство, весьма нередко пользовавшееся для своих выгод несогласиями в княжеских родах как у чехов, так и у других славянских народов, должно было и в настоящем случае обратить внимание на состояние партий в Праге. Хотя и не говорят источники о дурном обращении Болеслава с чехами, но уже одно то, что он принадлежал к другому народу, что в его дворе должны были находиться поляки и что он намеревался сделать Прагу своей постоянной столицей – уже эти обстоятельства должны были вооружить против него чешскую шляхту и возбудить в народе неудовольствие к полякам[228]. Только этим объясняются успешные действия Генриха против Болеслава в 1004 г.
В половине августа король Генрих отдал приказание готовиться к походу. Сборным местом назначен был Межибор, целью похода – Польша. Но король употребил хитрость, объявив наперед поход на Польшу; когда собрались войска, и множество судов, нагруженных съестными запасами, появилось на Лабе, неожиданно отдано было приказание идти в Чехию. Не предполагая в Генрихе умышленного обмана, Болеслав следил за сбором немецкого войска из Лужиц; но, заметив хитрость, «подобно льву рыкающему», бросился на защиту Чехии. Чтобы несколько замедлить движение неприятеля, он расставил стрелков по горе, отделяющей Чехию от Лужиц, где должны были проходить немцы, а сам усиленными переходами направился к Праге. Но Генрих проложил себе путь через Рудные горы и вступил в Чехию. Впрочем, он не спешил к Праге, взял одну крепость и, не удаляясь от восточных границ Чехии, остановился под Жатцем. Затем ведение дела он поручил Ольдржиху и его партии, и дальнейший успех похода основывался на народной привязанности к Ольдржиху. Эта-то медлительность короля Генриха и дала Болеславу повод посмеяться над немцами, когда предупреждали его о приближении неприятеля. «Если бы они двигались со скоростью лягушки, – сказал он, – то и тогда пора бы уж им быть здесь!» Но Болеславу грозила опасность не с этой стороны[229]. Князь Ольдржих, может быть, во главе баварского войска, ожидаемого королем, а может быть, с саксонским отрядом занимает крепость Древич, входит отсюда в сношения со своей партией в Праге и Вышгороде; последний город, по словам Козьмы, во все время господства поляков не сдавался Болеславу. Вследствие преимущественного расположения в народе чешском к национальному государю произошло очищение Праги от поляков и бегство Болеслава Польского в сентябре 1004 г.
Генрих I Старший, маркграф Лужицкой марки. Из хроники XVI в.
О занятии Праги князем Ольдржихом мы имеем три местных свидетельства: в хронике Козьмы, в хронике Далемила, в песне Краледворской рукописи Oldrih a Boleslaw и одно свидетельство иностранца Титмара. Bce указанные свидетельства согласны в том, что Прага была взята вследствие неожиданного нападения на сидевших в ней поляков. Титмар и Козьма говорят, что в Праге же был тогда и Болеслав. В то время город был окружен лесами; Ольдржих с немногими приверженцами незамеченный пробрался до самого города и остановился в Страхове. При городских воротах была поставлена польская стража, Ольдржиху нужно было хитростью пробраться в город. Ему помог пастух, который каждое утро выгонял стадо на пастбище, для чего отворялись городские ворота. Раз, подговоренный партией Ольдржиха, пастух затрубил в рог в то время, когда ему были открыты ворота; Ольдржих врывается в город и, соединившись с чехами, нападает на поляков.
Болеслав скоро узнал об угрожавшей ему опасности и принял меры к поспешному отступлению. Когда в Вышгороде ударили в набат, призывая горожан к оружию и нападению на поляков, Болеслав уже высылал своих рыцарей, отряд за отрядом, в задние замковые ворота. Сам Болеслав выступил с передовым отрядом и поспешно направился в Польшу, между тем как отступление прикрывал верный вассал его Собебор, брат св. Войтеха. Собебору, вероятно, не удалось пробраться к замковым воротам, и он пал близ моста через Влтаву, бессильный противостоять всему населению. На следующий день Яромир объявил всеобщий мир, забвение старых обид и восстановление прежнего порядка. Его приняли с большой радостью, возвели на княжеский стол и почтили теми дарами, «которые каждый в эту ночь отнял у неприятеля». Скоро прибыл в Прагу и Генрих II, его встретил сам князь и епископ Тиддаг, во главе духовенства и народа; он признал Яромира в княжеском достоинстве. «По всему небу светит одно солнце, надо всей землей опять княжит Яромир; разнеслась радость по всей Праге, перенеслась она и в окрестности ее; от веселой Праги разлеталась радость по всей земле», – говорит народная песня.