Современная реконструкция славянского средневекового города лужичан Бискупин (Польша)
Таким образом, поход, от которого много ожидали, кончился печально. Немецкое войско потерпело тяжелые утраты, страна была открыта врагу, верность лютичей колебалась, и саксонские графы требовали мира. Союз с Русью не принес немцам ожидаемой пользы: только по возвращении из похода узнал император, что князь Ярослав действительно напал на восточные границы Польши и долго задержан был осадой Бреста. Все заставляло его искать прекращения опасной игры; но были также причины, заставлявшие и польского короля желать мира. Как ни геройски ведена была им последняя война, но он должен был видеть, что нельзя в одно и то же время выдерживать напор двух сильных врагов на востоке и западе своего обширного государства; он стал искать благоприятных обстоятельств, чтобы начать переговоры с немецким императором и потом обратить свои силы на восточного врага.
Первый шаг к переговорам сделал Болеслав. Когда император был в Межиборе, в первых числах октября сюда прибыл польский посол с предложением разменяться пленными. Ему было дано поручение выведать, удобно ли теперь будет начать переговоры о мире; так как император многими обстоятельствами побуждаем был к этому, то вскоре начались переговоры, а потом 30 января 1018 г. заключен был мир. Для этого по настоянию Болеслава, не желавшего заключать мира вне границ своего государства, епископы Геро и Арнульф, графы Герман и Тидрих и секретарь императорский Фридерик отправились в город Будишин, во владения Болеслава Польского. Об условиях будишинского договора умалчивают и Титмар, и летописцы; Болеслав скрепил этот мир своим браком с дочерью графа Эккарда, сестрой мишенского маркграфа Германа, своего зятя. Это был пятый брак польского короля, который, по выражению Гизебрехта, с переменой политики менял и своих жен. К условиям этого договора относилось обязательство немцев дать Болеславу вспомогательный отряд для его войны с русскими.
Всматриваясь в последующие события и взвесив положение тогдашних обстоятельств, должно заключить, что будишинским миром были закреплены за Болеславом без всяких обязательств все занятые им прежде области: Моравия, Лужицы, страна мильчан – по Черную Эльстру, до впадения этой реки в Лабу, также округ либушский, между Одрой и Лабой. При описании войн мы видели, что ближайшие места по обеим сторонам Лабы заняты были немецкими крепостями, что Лиска, Югрибог, Стрела, Мишна, Склянцисворд и др. назначались местами то роздыха, то собрания немецких войск, то отмечались как города, укрепленные немецкими отрядами. Сюда направляются смелые наезды польских рыцарей, опустошавших страну и уводивших из нее население. С другой стороны, можно заметить, что немецкие войска начинают военные действия каждый раз на другой стороне Лабы, за Черной Эльстрой, в бывшей Восточной марке, – доказательство, что здесь начиналась для них враждебная страна, здесь оканчивались границы их владений. «Ошибается, кто утверждает, – говорить Лелевель, – что условия будишинского договора совсем неизвестны. Известны очень хорошо, если обратить внимание на следующие обстоятельства. Болеслав не отказывался от того, чем он раз завладел; но известно, что до самой смерти он владел Моравией: ибо она утрачена при Мечиславе II, частью Чехии, потому что не сразу были вытеснены польские войска из пограничных городов чешских, лужичанами и мильчанами по Черную Эльстру, может быть, до самого ее устья, где на Лабе он ставил города; Либуша с окрестностями осталась при Польше, иначе не мог бы там Болеслав устроить епископию».
Нужно представить себе положение западного славянства в конце X века, чтобы понять важность заслуг Болеславовых для славянского мира. Если он не встретил между современниками полного понимания всей опасности, грозившей славянам с запада, если стремление к обособлению было господствующим у больших и малых народов, если князья и старшины народные, ослепленные блеском императорского величия и обласканные приязнью двора, закрыв глаза, вели народ свой к рабству и впутывались в круг политики немецкой, то несомненная заслуга его на пользу всего славянства оказалась в том, что он затормозил, в известной мере оттолкнул победоносное распространение немецкого господства к востоку, которое так грозно и решительно началось при первых императорах саксонской династии. B этом отношении Болеслав есть прямой преемник и продолжатель деятельности князей моравских Ростислава и Святополка. Недаром же такое горькое чувство возбуждается при каждом упоминании о нем у его историка Титмара. Касаясь некоторых обычаев, свойственных полякам времени Болеслава, Титмар продолжает: «Но я не считаю за нужное входить в подробности об этом человеке; лучше бы было, если бы его имя и жизнь остались нам совсем неизвестными. Ибо все те отношения, в которые отец его и сам он вступали с нами, чрез брак и тесную дружбу, приносили доселе более вреда нам, чем добра, да принесут еще и на будущее время. Если во время сомнительного мира он и обходится с нами дружелюбно, то многообразными тайными средствами не перестает отклонять нас от взаимной любви и, как только представится благоприятное время и место, не преминет открыто восстать, ища нашей погибели».
Отношения Болеслава Польского к русским князьям. Идеальные черты Болеслава. Его коронование. 1018–1025 гг.
Завоевательное движение Болеслава Польского на запад приостановлено было натянутыми отношениями его с князьями русскими; в самом деле, оба замечательных дела его с императором Генрихом в 1013 и 1017 гг. прекращаемы были именно потому, что как раз в то же время подвергались опасности восточные границы Польши; король польский должен был отрывать внимание от запада и стягивать свои силы на восток.
Мы знаем, что русский князь Владимир Великий, завоевав Червенские города в Восточной Галиции, стал непосредственным соседом могущественного польского короля. Молодые государства необходимо должны были столкнуться между собой еще в конце X века; и если столкновение произошло позднее, то это только потому, что преимущественное внимание Болеслава занимали дела западные, а христианская вера укротила воинственный пыл князя русского. Этими обстоятельствами объясняется то, что киевский князь жил в мире с Болеславом Лядьским. Дружественный союз скреплен был даже родством между княжескими семьями: дочь Болеслава Польского вышла замуж за Владимирова сына, удельного князя туровского Святополка[246]. Но брак этот повел за собой причины к вмешательству Болеслава в дела русские и заключал в себе повод к домашним неурядицам в самой Руси. Вместе с дочерью Болеслава прибыл ко двору туровского князя Рейнберн, епископ Колобрежский, который, сблизившись со Святополком, начал с ведома Болеслава подстрекать его к восстанию против Владимира: успех этого восстания был важен для Болеслава в политическом, а для Запада в церковном отношении, – с этим восстанием связывались виды на отторжение России от союза с Востоком и восточного православия. Владимир узнал об интриге Рейнберна, захватил его и вместе с сыном и невесткой заключил в темницу. Весьма вероятно, что слух об этих обстоятельствах, дошедший до Польши, побудил Болеслава поспешить заключением мира с немцами в 1013 г. и предпринять поход на восток; союзниками его были немцы и печенеги. Во время похода возникла распря между поляками и печенегами, и Болеслав велел истребить своих степных союзников. Чем сопровождался и как кончился поход, мы не имеем известий об этом; король польский мог довольствоваться освобождением зятя своего и дочери из тюрьмы и снова обратить внимание на запад[247].
Как бы то ни было, только по смерти Владимира, 15 июля 1015 г., мы видим туровского князя уже на свободе, он стремился захватить киевское княжество, которое обыкновенно переходило на старшего в роду. Как сын Владимира от третьего брака его с вдовой Ярополка, он в год смерти отца был старшим в роду, потому что сыновья Владимира от первых браков, Вышеслав и Изяслав, тогда уже умерли. Хотя отец и устранял его от прав старшинства, не дал ему новгородского удела, в который посылался обыкновенно старший сын великого князя, явно предпочитая Святополку младшего сына Бориса; Святополк, однако, не терял надежды и настойчиво хотел провести свои права на великокняжеский стол. Отсюда возник тот печальный характер его деятельности, который ввел в русскую историю те же явления кровавых сцен, изгнанию родичей и насилия, какими характеризуется современная история Чехии и Польши.
Владимир умер в Берестове; на следующую ночь со всеми предосторожностями приближенные перевезли тело его в Киев и положили в Десятинной церкви. В это время дети Владимира были в походе против печенегов; киевлянам хотелось скрыть смерть князя до окончания этого похода, чтобы Святополк, находившийся тогда в Киеве, не мог завладеть властью великого князя. Но Святополк узнал о смерти отца, сел на киевском престоле, созвал киевлян и начал раздавать им подарки; граждане принимали подарки, но сердце их не было со Святополком, говорит летописец. Чтобы упрочить за собой новое положение, Святополк рассылает убийц и отделывается таким образом от более опасных соперников: Бориса, Глеба и Святослава. Уже он начал помышлять: «Перебью всех братьев своих и приму один всю власть на Руси», как гроза нашла на него из Новгорода. Там княжил один из братьев его, Ярослав. Узнав о событиях в Киеве, он собрал варяжскую дружину, упросил новгородцев помочь ему и с большим войском двинулся на Святополка. Этот также собрал войско, нанял печенегов, пошел навстречу Ярославу и встретился с ним на берегу Днепра, у Любеча. Проиграв сражение, Святополк убежал к своему тестю Болеславу Польскому, для которого было весьма желательно вмешаться в русские дела. Занятый в это время войной с немцами, Болеслав подослал на Киев печенегов; «произошла с ними злая сеча, едва к вечеру Ярослав мог прогнать варваров». Со своей стороны Ярослав вошел в сношения с немецким императором Генрихом II, подступил к границам польским и начал осаждать Брест.