Керамический комплекс времени Намазга II, как уже отмечалось, заметно отличен в западной и восточной группах памятников. Так, на западе распространена посуда с полихромной росписью, расположенной в верхней части сосуда в виде панно, скомпанованного из геометрических фигур, главным образом треугольников, заштрихованных косой сеткой. Этот прием, так же как использование двух красок — черной и красной, придает сосудам пестрый и нарядный вид. Наряду с этой богатой посудой бытовала и грубая кухонная керамика, а также сосуды с одноцветной росписью и сосуды черного и красного цвета обычно с лощеной поверхностью. Нередко в композицию расписного фриза включались и схематические, линейно переданные фигурки козлов. На поздних этапах периода Намазга II посуда с двухцветной росписью постепенно вытесняется керамикой с узорами, выполненными одной краской — черной или темно-коричневой. Керамика восточных поселений настолько отлична, что когда там в ходе раскопок встречаются сосуды с нарядной двухцветной росписью, то они, выпадая из общего комплекса, уверенно могут быть отнесены к числу привозных объектов. Местная посуда, названная по наиболее хорошо изученному памятнику ялангачской, характеризуется темно-коричневой росписью по красному фону несколькими параллельными линиями, идущими вдоль венчика и иногда соединенными друг с другом вертикальными черточками или небольшими треугольниками. На больших тарных сосудах преобладает роспись крупными треугольными шевронами.
Заметно увеличивается число медных изделий — значительное их число было найдено в геоксюрском оазисе. Помимо обычных шильев и пробойников здесь имеются наконечники дротиков и топор. Специальный анализ указывает на технологический прогресс в этом производстве. Производится наклепка рабочей части изделий, отмечены первые опыты по литью в закрытых формах (Терехова, 1975). Важен прием заключительного разупрочняющего обжига, производимого после холодной ковки. В результате изделия становились менее ломкими (Черных, 1962). Находки украшений из золота и серебра показывают, что в обработку поступали и эти металлы.
Рис. 35. Илгынлы-депе. Статуэтка.
Больше становится и украшений, помещаемых в могилы. Это главным образом бусы в основном из алебастра, но также из сердолика, лазурита и драгоценных металлов. Они встречаются в области шеи и грудных позвонков, а также на запястьях рук и ног. Иными словами, это — наборные ожерелья, а также ручные и ножные браслеты. Весьма выразительна антропоморфная терракота поры Намазга II, происходящая из памятников восточной группы. Это в основной своей массе крупные тяжеловесные статуэтки, воспроизводящие сидящих женщин с тяжелой, пышной грудью, заменившей на некоторых образцах и плечи, и руки. Статуэтки окрашены красной краской, поверх которой черным нанесены изображения украшений и различных символов (рис. 35). Обычно это шейные ожерелья, иногда многорядные, хорошо известные по раскопкам погребений. На бедрах встречаются изображения животных, и в частности козлов. На одной из статуэток, встреченных на Ялангач-депе, на туловище нанесены 15 кругов с точкой посередине, символизирующих, по наиболее вероятному толкованию, солнечный диск. Было высказано предположение о связи этих изображений с календарным циклом (Хлопин, 1964, с. 106). Интересные материалы для характеристики ялангачского этапа анауской культуры дали проведенные в 1986 г. предварительные раскопки на поселении Илгынлы-депе, расположенном в 10 км к востоку от Алтын-депе и запустевшем в пору формирования последнего как крупного центра позднеэнеолитического времени. На Илгынлы-депе установлен центр по производству каменной скульптуры, изготовлявшейся с помощью целого набора каменных орудий, обнаруженных по соседству с самими статуями и заготовками для них. Устанавливаются по меньшей мере два различных типа скульптур: уплощенные идольчики с небольшими бугорками груди и более крупные, реалистически объемные статуи с покатыми округлыми плечами и тщательно выделанной головой с крупными чертами лица. Один из идольчиков находился на полу жилой комнаты и был обращен лицом к двери. Крупные объемные статуи предназначались, вероятно, для общинных святилищ. Терракотовые статуэтки, найденные на Илгынлы, по сравнению с архаическими фигурками Ялангача отличаются изысканным изяществом.
Таким образом, в период Намазга II, приходящийся, скорее всего, на начало и середину IV тыс. до н. э., оседлые общины, расселившиеся по подгорной полосе и дельте Теджена, создали устойчивую систему поливного земледелия, что способствовало развитию специализированных производств и в первую очередь металлургии. Хотя находки орудий труда из меди и немногочисленны, почти полное исчезновение кремневых орудии, за исключением такого специализированного вида, как кремневые сверла, косвенно указывает на господство медных изделий. Создание системы поселений с крупными центрами свидетельствует и об усложнении социальной организации. Общество явно стояло на пороге культурного расцвета, который и наступил в пору позднего энеолита, в последней трети IV — начале III тыс. до н. э. В это время на юге Туркменистана складываются наиболее блистательные раннеземледельческие комплексы, воздействие которых вскоре начинает ощущаться и далеко за пределами этой замкнутой области.
В прикопетдагских оазисах в позднем энеолите сохраняется разделение на две культурные зоны — западную и восточную. В западной распространяется расписная посуда карадепинского стиля, характеризуемого измельченным геометрическим рисунком и изображениями различных животных — козлов, пятнистых барсов и птиц. На востоке сложился иной стиль расписной керамики — геоксюрский с яркой полихромной росписью крупными фигурами крестов и полукрестов (рис. 36). Вместе с тем по другим признакам — типам домов, статуэток, металлических изделий, погребальному обряду — обе группы явно объединяются в одну культурную общность, представлявшую собой заключительную фазу анауской культуры. Территория ее распространения даже в пределах Средней Азии заметно расширилась, продолжалось начавшееся еще в неолите расселение прикопетдагских общин в восточном направлении — возникают небольшие поселки в дельте р. Мургаб и, как показывают открытия таджикистанских археологов, оседлоземледельческая культура проникает в Таджикистан (Саразм около Пенджикента).
Из хозяйственных перемен особенно важное значение имеет дальнейшее развитие и совершенствование поливного земледелия, приведшее к возникновению целых оросительных систем, одна из которых была открыта в геоксюрском оазисе. Здесь около главного поселения геоксюрского оазиса — Геоксюр I — обнаружены древнейшие на территории СССР искусственные каналы, имевшие длину около 3 км и ширину от 2.5 до 5 м. По обеим сторонам каналов в верхнем и нижнем течении располагались поля, куда вода поступала из небольших канав (Лисицына, 1965). Ирригационное земледелие, позволявшее осуществлять многократный полив посевов, обеспечивало стабильные урожаи и было важным фактором хозяйственного и культурного прогресса. Находки глиняных колесиков от моделей повозок указывают на развитие транспорта, возможно начавшееся еще в предшествующем периоде. В скотоводстве на Алтын-депе и Геоксюре наблюдается повышение удельного веса мелкого рогатого скота и в особенности овец, что указывает на развитие отгонного скотоводства. В металлургии отмечается значительное разнообразие технологических приемов при изготовлении вещей различных типов и есть основания говорить о наличии постоянно действующих мастерских (Терехова, 1975). В гончарном деле для обжига посуды использовались одноярусные горны, обеспечивавшие стабильную температуру и вместе с тем требовавшие значительных технических навыков и знаний. О большом мастерстве свидетельствует и изготовление из мраморовидного известняка различных сосудов и статуэток.
В подгорных оазисах в это время происходит дальнейшая концентрация жителей в крупных поселениях, приобретающих внешние черты урбанистических центров. Так, в районе Меана-Чаача забрасывается сравнительно крупный поселок Иглынлы-депе, население которого, судя по всему, переходит на соседний Алтын, где осваивается значительная территория к югу от поселения поры среднего энеолита. Эта южная часть сразу же ограждается обводной стеной, построенной из сырцового кирпича, имеющей толщину 1.4—1.7 м и усиленной по фасаду прямоугольными башнями-контрфорсами. Ранние обводные стены образовывали ступенчатый фундамент для более поздних. В стенах устраивались проходы шириной около 1.7 м и имелись более значительные ворота, вымощенные булыжником, обеспечивающим прохождение в дождливую погоду колесных экипажей. Широкие раскопки Кара-депе выявили тенденцию к планировочной организации и внутреннего пространства крупных центров (Массон, 1960а, 1982ж). В середине поселка располагался обширный незастроенный участок — своего рода площадь, на которую выходили уличные артерии, имевшие ширину до 2 м. Непосредственно к площади примыкал большой комплекс, который есть все основания рассматривать как культовый (Хлопин, 1971; Массон, 1982ж, с. 39). Его ядро образовывали два крупных, подквадратных в плане святилища с прямоугольными очагами-подиумами. Вдоль святилищ шла вытянутая в длину группа небольших складских помещений, а с другой стороны располагался обширный хозяйственный двор. Обнаруженные на этом участке мраморная статуэтка и обломки целой группы изящных сосудов из мраморовидного известняка скорее всего принадлежали к числу вотивных объектов. Этот карадепинский комплекс можно рассматривать как сооружение протохрамового типа, бывшее не только местом обрядовых церемоний, но в известной мере центром хозяйственной деятельности, в частности местом хранения резервного и семенного фонда общины в целом.
Достаточно четко устанавливаются стандарты жилых домов, возводившихся как на западных, так и на восточных памятниках. На Кара-депе это были обширные многокомнатные массивы, где исходную планировочную единицу образовывал комплекс из двух помещений — относительно крупной жилой комнаты с отопительным очагом и примыкающего к нему узкого подсобного строения. Каждый дом-массив состоял из 4—6 таких планировочных единиц, но имел также общий хозяйственный двор, зернохранилище, основание которого образовывали ряды параллельных стен, и общую кухню. Аналогичные многокомнатные дома раскопаны и в восточной группе поселений — на Геоксюре и Чонг-депе. В их состав входили небольшие помещения с круглыми дисковидными очагами-алтарями, что позволяет рассматривать их как домовые святилища. Сходные черты обнаруживаются в строениях Саразма, расположенного в верхнем течении р. Зеравшан (Исаков, 1986). Здесь открыто святилище с круглыми дисковидными очагами, причем на стенах его имелась полихромная роспись, повторяющая геометрические узоры расписной керамики геоксюрского стиля. Определенные изменения наблюдаются по сравнению со временем Намазга II и в погребальных обрядах. Наряду с сохраняющимися традиционными одиночными погребениями появляются коллективные усыпальницы, в которые помещалось до 20 усопших. В восточной группе поселений распространены овальные в плане гробницы с ложносводчатым перекрытием из сырцового кирпича (Геоксюр I, Алтын-депе).