Показательна динамика культурного прогресса в разных зонах в эпоху палеометалла. В поясе земледельческо-скотоводческих культур аридной зоны масштабное введение металла в культуру не знаменовало; кардинальных изменений, а скорее зафиксировало максимальный расцвет уже сложившейся культурной системы. В степной зоне Евразии и в ряде примыкающих к ней областей прогресс в эпоху палеометалла был особенно впечатляющ (Массон, 1982в). Прежде всего, что особенно важно, он осуществлялся в сфере производства материальных ценностей и вел к большей эффективности производственных процессов и повышению производительности труда. Немалую роль здесь сыграло использование такого внеличностного источника энергии, как тягловая сила животных. Но решающее значение в прогрессе производства той эпохи приобрело развитие горного дела, металлургии и металлообработки с ее дифференциацией на такие отрасли, как специализированная деятельность кузнецов, литейщиков, ювелиров, оружейных мастеров. Для огромной зоны вне рамок древневосточной ойкумены это было технологическое основание второго крупного общественного разделения труда. Новая технология, особенно литье, позволяла быстро получать стандартные серии орудий, легко поддающиеся тиражированию. В данном случае резкое повышение производительности изготовления орудий труда, а не производительность самих орудий, не всегда превосходящих в этом отношении изделия с наборным кремневым рабочим краем, было решающим и определяющим фактором прогресса.
Важной чертой культурного прогресса эпохи палеометалла было повышение уровня коммуникабельности и темпов распространения информации. Необходимость обмена и широких контактов была заложена в самом материальном производстве эпохи бронзы, употреблявшем различные металлы, залежи которых распространены значительно реже, чем выходы кремня или обсидиана. Усилению связей способствовало и распространение колесного транспорта. Значительное развитие получает знаковая форма коммуникаций, причем особое значение приобретают разного рода символы. Целый ряд символических, или, как обычно они характеризуются в археологической литературе, культовых, предметов способствовал накоплению, закреплению и передаче опыта, превращенного из индивидуального в социальный. Эта сторона культуры, широко представленная в археологических материалах, еще не исследована должным образом. Достаточно указать на так называемые штандарты и жезлы, известные и в Майкопе, и в Гисаре, и в Аладжа-Хююке, и в палестинских комплексах. Поскольку связь символа с символизируемым явлением, как правило, мотивирована (Артановский, 1981, с. 34), сами символы становятся фокусом, видимым сосредоточением более или менее отвлеченных истин.
Нельзя не отметить, что исторический тип культур, сложившихся в результате прогресса в эпоху палеометалла в степной зоне Евразии, отличается повышенной степенью общности. Эта возросшая общность связана и с единством технологии, органической частью которой было развитие обмена, и с более оживленным общением, облегчаемым прогрессом транспортных средств. В результате технологические, культурные и идеологические инновации, определяющие в сумме направленность прогрессивного развития, сравнительно быстро распространяются на огромных территориях. Складывается особый региональный или даже эпохальный тип культур степной бронзы. Скорость распространения нововведений скачкообразно возрастает в связи с широким использованием коня как средства передвижения.
Культурологические аспекты имеют немаловажное значение и при анализе по материалам археологии процесса формирования первых цивилизаций. Коренные перемены в сфере социально-экономических отношений и социально-политических структур сопровождались кардинальными изменениями в сфере культуры. Сложился качественно новый культурный комплекс, который собственно и есть цивилизация. Для культуры большей части первобытной эпохи был характерен традиционализм, когда наблюдается в основном повторение процесса в прежнем объеме и на прежнем техническом основании. Теперь многие компоненты культуры подвергаются трансформации в результате утверждения в обществе новой технологии и новых моделей действий. В предметном мире культуры, известном нам в его археологической выборке, это прослеживается в появлении и широком распространении новых типов артефактов (Массон, 1982е; 1984, с. 56 — 59).
При рассмотрении культуры эпохи формирования цивилизации можно видеть, что инновации охватывают в равной мере сферу технологии, обыденной культуры, в значительной мере связанной с образом жизни, и сферу идеологии. В области технологии основные изменения происходят в ремеслах. Например, для Ближнего Востока наибольшую роль сыграли нововведения в металлургии, гончарном производстве и строительном деле. Успехи теплотехники, применение новых инструментов (гончарный круг и др.) привели к тому, что все большее распространение получает стандартизация. В строительном деле, широко осваивающем высотные и монументальные постройки, также наблюдается выработка канонов и модулей, происходит становление архитектуры в собственном смысле слова. В соответствии с новыми ценностными ориентациями, утвердившимися в обществе, новые технические возможности реализуются как дифференциация и специализация ремесел. Среди ремесел в особые производства выделяются оружейное дело, глиптика, ювелирное производство. Недаром в письменных документах уже для времени Урука IV упоминается не менее 80 различных должностей и профессий.
Большое значение имели новые потребности в уровне коммуникации и особенно — качественный скачок объема информации, подлежащей хранению и передаче для обеспечения функционирования общества как сложной социальной и хозяйственной системы. В результате складывается письменность, развиваются различные виды транспорта, и прежде всего — колесные экипажи. Последние обеспечивали новый объем хозяйственных, культурных и политических связей и взаимодействий: от транспортировки сырья до переброски воинов. Возрастает многообразие информационных каналов, в числе которых немаловажную роль приобретают регулярные ярмарки, храмовые празднества и другие массовые обрядовые действия.
На обыденной культуре помимо роста общего благосостояния и удовлетворения потребностей широкого спектра особенно резко отразилось выделение групп лиц или социальных страт, обладающих различной долей общественного богатства. Это видно по дифференциации образа жизни, отраженной в жилых комплексах, бытовом инвентаре и погребальных обрядах. Возрастающая специализация деятельности способствовала отделению умственного труда от физического. Об этом помимо появления школ писцов свидетельствует развитие неприкладного искусства, оставившего подлинные шедевры индивидуального художественного творчества. В условиях усиливающейся социальной дифференциации из утилитарных и престижно-знаковых функций инноваций все большее значение приобретают вторые. При этом престижность воспринимается в основном не как личный авторитет, а как принадлежность к определенному общественному слою, что закрепляется и в мире вещей. В сфере идеологии также идет выработка новых стереотипов в связи с институализацией власти и сакрализацией должности и функций правителя. При этом частично используются элементы привычных для общинных масс аграрных культов и мифологических схем мироздания.
Исходным пластом культурного комплекса цивилизации, в котором инновации представлены столь широким спектром, была культура первобытного общества, но этот исходный пласт претерпел кардинальную трансформацию. Формирование инноваций шло двумя путями: через изобретение, или культурную мутацию, т. е. путем спонтанной трансформации, и через заимствование, или метисацию, т. е. путем стимулированной трансформации. Первый путь имеет особое значение. Повторяемость отдельных компонентов культурного комплекса первых цивилизаций далеко не всегда может быть объяснена заимствованием в условиях действия так называемого феномена первоначального открытия, о котором много писал в нашей литературе Л. С. Васильев (Васильев, 1976). Например, как справедливо подчеркивает И. М. Дьяконов, путь выработки графических знаковых систем для передачи речи принадлежит к универсалиям человеческой культуры, и словесно-слоговая письменность изобреталась неоднократно и более или менее одинаковым путем (Дьяконов, 1976, с. 6). На вопрос об имманентном создании инноваций как культурных мутаций обратил особое внимание в ряде работ Э. С. Маркарян. Он подчеркивает, что механизм творческих инноваций выполняет функции мутаций (Маркарян, 1978, с. 86). Вместе с тем в данном случае речь идет не об отождествлении принципиально разных явлений, изучаемых в биологии и обществоведении, а об установлении между ними структурного и функционального подобия (Маркарян, 1981б). Независимое создание инноваций, или культурная мутация, носит сложный диалектический характер и включает, как отмечалось выше, аспекты преодоления; сохранения и восхождения на новый, более высокий этап. Без глубокого изучения этого механизма невозможно понимание закономерного! характера возникновения и развития первых цивилизаций, формирующихся в совершенно различной культурной среде и на гигантском территориальном удалении.
Разумеется, это отнюдь не умаляет значения такого фактора, как культурное заимствование, особенно широко представленное во вторичных цивилизациях, где оно наблюдается в сфере технологии, утилитарных объектов, а также в сфере престижно-знаковой. Однако такое заимствование, как правило, происходит на основе селекции, которая обеспечивает адаптацию заимствований и сводит к минимуму реакцию отторжения местной социокультурной средой. В результате наблюдается тот внутренне сложный процесс, который назван выше стимулированной трансформацией.
Для изучения археологических материалов обществ сложной социальной структуры весьма важное значение имеет подчеркнутое С. А. Арутюновым различие утилитарных и престижно-знаковых функций культурных инноваций (Арутюнов, 1978). Определенные явления и объекты, заимствуемые при престижном перепаде, могут и не иметь утилитарного значения, поскольку заимствование идет в среде элитарных слоев населения, для которых заимствованные инновации служат средством утверждения своего особого положения в данной социокультурной среде. Этим обстоятельством следует объяснять широкое распространение на определенном этапе престижно-знаковых символов, как например уже упоминавшихся жезлов, псевдобулавок и штандартов, а также других эталонов, связываемых с представлениями об особом, более высоком или, во всяком случае более престижном образе жизни. Как отмечает С. А. Арутюнов, Япония, например, пережила два периода интенсивного заимствования культурных инноваций — первый раз на протяжении VI — VIII вв., когда шло освоение ряда корейско-китайских эталонов, и второй — в конце XIX — начале XX в. под влиянием европейских стандартов. Каждый раз массированный поток инноваций проникал прежде всего в быт господствующих классов и слоев (Арутюнов, 1978, с. 103—104). Показательно совпадение данных периодов с решающими рубежами социально-экономического развития — становлением классового общества и государства в первом случае, когда, кстати, этими же факторами было обусловлено распространение и насаждение буддизма как новой государственной религии, и формирование капиталистического общества — во втором. По материалам археологии подобное распространение культурных инноваций, в том числе и престижно-знаковых или сохраняющих лишь эту свою функцию, хорошо прослеживается на завершающих этапах первобытного строя, когда повсеместно происходит выделение военной аристократии и идеологических лидеров.