Иден спустилась в столовую в четыре часа. Под глазами ее темнели круги, и она была неестественно спокойна. Она молча съела обед, который ей подали, кивнула Гренвиллу, но не выказала ни малейшего желания говорить с ним.
И лишь выходя из комнаты и пройдя совсем близко, она сунула ему в руку записку. Гренвилл сжал кулак и молча смотрел, как она с трудом, еле передвигая ноги, поднимается по лестнице. Затем он извинился и вышел в туалет. Там Брэд прочитал записку, из которой узнал, что похититель связался с Иден и ради Мелиссы она просит его помочь. Пусть Брэд ждет ее на той стороне моста в одиннадцать. На листке еще была приблизительная карта с указанием места, куда нужно доставить ожерелье.
Гренвилл знал, что записку следует отдать Макбрайду. Но с другой стороны, он вдруг увидел еще один шанс вернуть себе Иден. Она доверилась не агенту, а ему, Гренвиллу. И он не мог предать ее. Он уже сделал это один раз – когда Мелисса приехала к матери, он сбежал, сбежал, вместо того чтобы остаться с любимой женщиной и бороться за нее. Теперь он стыдился и своего бегства, и встречи с Кэтлин.
Гренвилл порвал листок в клочки и бросил их в унитаз. Пару раз спустил воду. На этот раз он не подведет Иден. Спокойно простившись с Макбрайдом, он отправился домой, открыл шкаф, где хранилось оружие, достал свой револьвер и позаимствовал пару пистолетов кузена. Все оружие Гренвилл спрятал в джипе. Затем сел за компьютер и тщательно изучил местность, указанную Иден на карте. Закончив эту работу, Брэд поехал к дяде, который жил в доме для престарелых. Старик с трудом отличал детей от внуков, но прекрасно помнил прошлое и знал всех и каждого в Арунделе. К моменту возвращения домой Гренвиллу была известна история заброшенного дома и всех его обитателей за последние сто пятьдесят лет. А еще он знал номер телефона человека, который вырос в этом доме и ориентировался в окрестностях, как никто другой. После разговора с ним Гренвилл почувствовал себя готовым встретиться с любым противником. Но, поразмыслив еще немного, он снял телефонную трубку.
– Реми, – сказал он зятю, – я прошу тебя помочь мне в одном деле. Но предупреждаю, что это может быть опасно.
– Я готов, – отозвался Реми.
– Я совершенно серьезен насчет опасности.
– Мистер Гренвилл, я родом из Луизианы. Это мы изобрели опасность, разве вы не знали?
– Избавь меня от дурацких шуточек! Если ты готов помочь, приезжай немедленно.
– Уже в пути, сэр.
Брэддон положил трубку и задумался. Когда он знакомился с историей заброшенного дома, ему встретилось одно знакомое имя. Имя это навело его на размышления, и теперь он был почти уверен, что знает, кто именно стоит за похищением. Мысль эта была неприятна, но логика – вещь неумолимая. И все ради ожерелья, которое оказалось фальшивым, с грустью подумал он. А ведь тот человек много раз бывал в Фаррингтон-Мэноре и мог украсть картины в любой момент. А сейчас он рискует всем ради куска цветного стекла.
Брэддон покачал головой, сунул еще один небольшой пистолет в карман и взглянул на часы. Уже почти девять. До встречи с Иден еще есть время, и нужно провести его с пользой. Гренвилл сел за стол, наугад раскрыл Библию и погрузился в чтение.
Глава 24
– Не пытайся остановить меня, – сказала Иден. – Я должна, понимаешь, должна это сделать. – Она держала в руке бумажный пакет с ожерельем и, не замечая, сжимала его так сильно, что ногти прорвали бумагу. – Если ему нужна эта стекляшка – или что угодно другое, – я отдам. Отдам все, что он потребует. Только пусть мне вернут мою дочь!
Брэд взглянул на часы, было уже без четырнадцати минут двенадцать.
– Слушай, давай я пойду вместо тебя, – предложил он. – У меня с собой черный свитер с капюшоном, и если я надвину его поглубже…
– Вряд ли нас с тобой можно перепутать, – печально отозвалась Иден, глядя на пакет с сапфирами. – Нет, пожалуйста, оставайся здесь и жди меня. Ведь я не знаю, что случится после того, как я оставлю ожерелье в доме. Как ты думаешь, он может… – Ей не хватило сил закончить предложение.
Гренвилл положил ладонь на судорожно сжатые руки Иден, пытаясь хоть как-то успокоить ее.
– Думаю, он покинет город, как только получит драгоценности. Возможно, он уже даже подыскал покупателя для ожерелья. Он рассчитывает получить деньги и отправиться в какую-нибудь страну, которая не выдает преступников. Хочет провести остаток своей бесполезной жизни в хижине на берегу синего моря, малюя картинки и воображая себя новым Гогеном. Полагаю, он уверен в своей гениальности и ждет, что мир признает его творения шедеврами, и тогда ему простят прошлые грехи.
Иден смотрела на Гренвилла в изумлении.
– Что… что еще ты знаешь? – выдавила она наконец.
– Я догадываюсь, с кем именно мы имеем дело. И не думаю, что тебе или Мелиссе действительно что-то угрожает. Подонку нужны деньги, и он мечтает завладеть сокровищем.
– Но кто он? Про кого ты говоришь?
– Позже. – Брэд опять взглянул на часы. – Я скажу тебе потом. А сейчас иди. Да, и вот еще что… Я хочу, чтобы ты знала. В этой машине есть оружие… Под сиденьями и в ящичке для перчаток. – Он протянул ей ключи от машины: – На всякий случай. Не бойся – я все время буду неподалеку.
– Но вдруг он услышит тебя? – В голосе Иден зазвучала паника. – Он предупредил, чтобы я была одна.
– Доверься мне, – попросил Гренвилл, глядя ей в глаза. – Доверься мне, как ты доверилась Макбрайду, я знаю, что делаю.
Он не ожидал, что она так быстро успокоится после этих слов. Осознание того, насколько глубоко Иден доверяет сопернику, стало для Гренвилла неприятным открытием. Он молча кивнул на дверцу, и Иден взялась за ручку.
С фонарем в руке она шла по дорожке туда, где, как она знала, должен был находиться старый дом. Вряд ли Мелисса в доме, думала она. А вдруг похититель захочет отнести ожерелье к оценщику, прежде чем освободит дочь? И тогда он узнает, что камни поддельные… Что же тогда будет с Мелиссой?
Стараясь отогнать страшные мысли, Иден шла по дороге, освещая путь фонарем, и с каждым шагом, приближавшим ее к дому, сердце Иден билось все сильнее.
Что, если похититель не выполнит свою часть сделки? Впрочем, она ведь тоже нарушила обещание: она пришла не одна, где-то неподалеку от дома прячется Брэд. Мелькнула безумная мысль, что нужно вернуться к машине и уговорить Гренвилла уехать, но Иден не сделала этого, она продолжала идти вперед. Вот она приблизилась к дому настолько, что его можно было разглядеть в лунном свете.
Здание было прекрасно необычной и печальной красотой. Стены и крышу дома покрывали плети цветущей глицинии. Иден знала, что местные жители недолюбливали глицинию за то, что она разрасталась во все стороны и норовила заполнить все доступное пространство. Но Иден не разделяла их мнения. Она была уверена, что растение можно держать под контролем, если периодически проводить обрезку и другие необходимые садовые работы.
Но здесь некому было следить за садом, дом стоял заброшенным давным-давно, и глициния буйно разрослась и полностью завладела домом. Увитое пышными цветами от фундамента до крыши, здание поражало нереальной, потусторонней красотой. Как в сказке, подумала Иден. Зачарованный дом. Не мог такую красоту наколдовать злой волшебник. Чудесное зрелище покрытого цветами дома даже несколько успокоило ее.
Приблизившись к крыльцу, Иден осветила ступени. Так и есть, доски порядком прогнили. Она осторожно ступала на жалобно скрипевшие ступеньки и то и дело замирала, прислушиваясь. Один раз ей почудился какой-то звук недалеко от крыльца, но это могло быть ночное животное.
Дверь дома была приоткрыта, и Иден вошла внутрь, торопливо осветив фонарем помещение. Ничего страшного она не увидела – обычный заброшенный дом, каких полно в Северной Каролине.
За спиной раздался шорох; Иден вздрогнула и схватилась за горло – на секунду ей показалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди. Совладав с собой, она выключила фонарь и прошептала в темноту:
– Мелисса?
Ответа не было, дом пугал пустотой и безмолвием. Некоторое время Иден стояла в темноте, прислушиваясь. Она чувствовала, что кто-то наблюдает за ней, но разглядеть что-либо в темноте было невозможно. Глициния оплела дом целиком, закрыв окна, и внутрь не проникал даже лунный свет.
– Я принесла то, что вы хотели, – громко сказала Иден. – Мне нужна моя дочь. Вот, я кладу пакет, ожерелье ваше. Делайте с ним что хотите, я даже не стану заявлять о краже, только верните мне дочь, прошу вас.
Никто не отозвался, ни звука не доносилось из глубины дома.
– Я оставляю ожерелье, – повторила Иден и начала пятиться к выходу. Она боялась повернуться спиной к кромешной тьме, но не хотела включать фонарь. Что, если она увидит преступника? Тогда он может попытаться убить ее или навредить Мелиссе. Иден пятилась до тех пор, пока не уперлась спиной в стену. Тогда она на ощупь нашла дверь. Вот и прохладный ночной воздух, вот и лунный свет. Только теперь она рискнула повернуться и почти бегом бросилась с крыльца, забыв про гнилые доски.
Одна из них треснула, и Иден тяжело упала на землю.
Она вскрикнула, но не столько от боли, сколько от страха – под крыльцом мелькнули два огонька – чьи-то глаза. Был ли то зверь или человек – Иден не стала разбираться. Увидеть – значит навредить себе и дочери. Она с трудом встала и неловко, прихрамывая, побежала к машине. После нескольких минут, проведенных в полной темноте дома, лунный свет казался ей достаточно ярким, и она бежала, не зажигая фонаря. Вот и машина. Иден всхлипнула от чувства облегчения… но радость ее была недолгой – Гренвилла в машине не оказалось. Позвать его – нет, этого нельзя делать. В ней вдруг вспыхнул гнев. Иден злилась на Брэда – за то, что он не остался на месте. И на себя – за то, что доверилась ему, попросив о помощи.
Она прислонилась к джипу, отдышалась и задумалась, что ей теперь делать? Послушно ждать Гренвилла или проявить неповиновение и пойти в темный лес, чтобы отыскать… что?