— Может мне стоит скрыть свои уши? — решил объясниться эльф, разглядев короткое замешательство Архонта.
— Правда думаешь, что он недолюбливает эльфов?
— Во всем остальном хранитель крепости похож на дворфа больше, чем любой другой представитель их рода.
— И поэтому он никогда не перейдет на сторону демонов?
— Слишком упертый, чтобы менять сторону. Так я бы охарактеризовал любого дворфа, если мне будет дозволено, — Лассаэр понял, что начал забываться. — И осмелюсь напомнить, еще нет ни одного подтверждения, что кто-то из Архонтов на стороне демонов.
— Получается, что ты о нем все-таки что-то знаешь, — с улыбкой заметила Ваэль. — А еще, — она пристально вгляделась в лицо Лассаэра, — мы не знаем, на чьей стороне Первый.
Лассаэр был готов к этому. Он тренировался, действительно тренировался, чтобы не выдать свою связь с господином перед тем, как отправиться к Аресу. А потому сейчас солгал так, как могут лгать только люди. В конечном итоге, демоны не могут лгать вовсе.
— Если он вообще есть. Да и какая разница, ведь мы не к нему направляемся.
Они отправились дальше, и к концу дня ворота крепости открылись перед двумя измученными долгой дорогой, засыпанными снегом спутниками.
Низкое, крепкого телосложения существо с бородой намного более длинной, чем его ноги, встречало их, скрестив руки на груди.
— Хронометр сломался? Ты пришла на хрень-как-много лет раньше. И даже больше скажу: вообще не тебя тут ждали.
— Здравствуй, Думгни Железокованный, рада видеть тебя в добром здравии, — с поклоном ответила Ваэль.
— А это что за доходяга? Уж не эльф ли ты… Твою за ногу! Действительно эльф! Пошел-ка ты прочь отсюда, — Владыка Огня начал размахивать руками, и его солдаты вновь начали открывать только что закрывшиеся ворота, чтобы не вызвать гнев своего господина.
Лассаэр даже не был способен представить, что может спасти положение сейчас.
Ваэль вышла вперед с невозмутимым лицом:
— Прояви уважение! Его стараниями…
— Да мне до лампочки. Я дал клятву, когда брал на себя обязанность за эту крепость, что ни одна эльфийская нога не станет топтать её территорию! Даже оторванная. Так что либо ты выкидываешь его, либо оба катитесь на мороз!
Лассаэр и Ваэль даже не предполагали, что, заступая на пост, где придется сражаться с демонами, кто-то вдобавок стал бы приносить такие нелепые клятвы.
— Ну-ка цыц! — взъерепенилась Ваэль. — Я не для того проделала весь…
— Я сказал: пошли прочь! — вскричал Думгни.
В следующее мгновение быстрее, чем мог кто-либо разглядеть, Ваэль уже держала меч рядом с шеей дворфа и сильно прижимала к острию коричневую бороду собеседника.
— А теперь заткнись и послушай меня!
Во дворе крепости, бывшей до этого оживленным местом, казалось остановилось все, кроме медленно падающего снега.
Злобно глядя прямо в глаза Ваэль, Думгни Железокованный начал еще больше ворчать:
— Где, черт возьми, этот Паскаль, чтобы утихомерить свою…
От волны энергии от последовавшего удара с окрестных гор сошел почти весь снег. Когда дворф наконец перестал ворчать, а именно потерял сознание, Ваэль приказала подготовить отдельные бани для нее и Лассаэра, чтобы они могли согреться, а после — горячий ужин. А еще чтобы ей сразу же сообщили, как только Четвертый Архонт очнется.
Топи Глашатая были названы в честь безымянного представителя данной профессии, из-за которого здесь давным-давно прогремела битва, в результате которой эти самые топи и образовались. Продвигаясь по ним, окруженным гнилыми деревьями и затхлым воздухом, Мелисса окончательно сникла, энтузиазм Риттера сменился заботой и беспокойством, хотя и он все больше раздражался по пустякам. Агнолия же, никак не выдававшая своих эмоций, начала упорствовать в своих вечерних и утренних тренировках с пугающей одержимостью.
На месте, предполагаемо отмеченном на карте Лассаэра, путники нашли только огромный дом, поросший мхом. Старые доски почти все потрескались и разбухли от влаги, а черепичная крыша местами обвалилась. Вокруг не было ни души, ни звуков, кроме далекого и унылого жабьего кваканья да насекомых. Расположившись на безопасном расстоянии до одинокого здания, Мелисса, Агнолия и Риттер принялись за рассуждения:
— Выглядит заброшенным, — Мелисса явно не горела желанием туда забираться. — Точно ловушка.
— Полностью согласна, — Агнолия скинула с плеч походный рюкзак. — Я отправлюсь туда и если не вернусь через час, отправляйтесь назад.
Риттер встал перед ней, с любопытством изучая её настроение.
— Простите, но Вы уверены в своем решении?
— А что не так? Если это ловушка, в нее попадет только один человек. Если же там ничего нет, то мы просто вернемся обратно.
— Такого не может быть. Оба озвученных исхода означают, что мы вернемся с пустыми руками.
— Так часто бывает, — продолжала упорствовать Агнолия.
Она шагнула вперед, почти в упор к Риттеру, чем напомнила ему поведение Лассаэра и продолжила:
— Или у Вас есть предложение получше, Риттер?
Мелисса тут же оживилась и решила защитить своего адъютанта:
— Госпожа Агнолия, мы Вам не враги.
— Тогда не мешайте мне. Если там есть хоть капля информации о судьбе Ареса, я добуду ее.
Юноша, уже давно подозревавший, что что-то в этом месте неладно, бросил еще один пристальный взгляд на дом и, немного поразмыслив, пришел к выводу, что сейчас Агнолия не оставила им никакого выбора. Им нельзя было отправлять ее одну, и что-то подсказывало юноше, что оставаться здесь тоже не стоит. А потому, видя разные степени решимости у своих спутниц, он решил поддержать Агнолию.
— Возможно Вы правы. Но нам не стоит разделяться, поэтому я считаю, что мы должны пойти все вместе.
Девушки обратили к нему немного удивленные взгляды.
Мелисса поняла, что Риттер согласился с Агнолией только потому, что так будет проще, и, отметив некоторую обиду, все же решила присоединиться к нему.
— Хорошо, идем. Стоя здесь мы действительно ничего не добьемся.
Агнолия, вдруг осознав, что ее агрессия была необоснованной, все же решила не упускать ни шанса, ни времени.
Все трое направились ко входу, каждый у себя на уме. Риттер шел первым и мысленно складывал частички пазла, собранные во время всего путешествия. В своих размышлениях юноша отчетливо понимал, что здесь что-то не так, пока наконец не вспомнил. Когда-то давным давно он забрел в опустошенные руины города на старой Земле. Он брел по заброшенным и почти обратившимся в пыль проспектам, размышляя над тем, какого черта он вообще продолжает сражаться, ведь против него уже обратился целый мир. В итоге путешествие привело его к одному из Королей, которому не нужны были ни армия, ни интриги. Он просто ждал, веками, даже не веря, что кто-то придет. Этим королем был Повелитель скорби и уныния. Восьмой смертный грех.
Риттер, очнувшийся от своих размышлений, обернулся, чтобы сообщить своим спутницам о ловушке.
Позади него никого не оказалось.
Думгни Железокованный очнулся в своих покоях под звуки бушующей за стенами ночной бури. Он знал, что именно ночной, хотя в комнате не было ни одного окна, потому что только по ночам каменные блоки крепости так сильно скрипели на морозе от ударов льдинок по их поверхности. Челюсть неимоверно болела, и дворф не мог даже припомнить, чтобы кто-то когда-либо так сильно его бил. Воспроизведя в памяти происходившее перед отключкой, он тут же начал судорожно ощупывать свою бороду. Она была на месте, но вот челюсть оказалась выбита. Усевшись на своей кровати, Четвертый Архонт с громким хрустом вправил свою нижнюю часть лица и, проворчав пару десятков ругательств, отправился в трапезную.
Во главе стола сидела Ваэль и с ледяным спокойствием ела ароматную козлятину из личных запасов самого Думгни.
— Да-да, бери, не стесняйся! — тут же вырвалось из его уст, и челюсть неожиданно заболела так сильно, будто все еще была не на месте.
Лассаэр заметил, как глаза Ваэль блеснули фиолетовым.
— Почему Вы считаете, что Риттер может быть Первым Архонтом? — спокойно дожевав, спросил он. Спокойствие ему сейчас давалось невероятно тяжело, но с аргументами Ваэль спорить было ему не с руки.
— Силы Первого блокируют мои. Не знаю как и почему. Но сейчас я не способна увидеть ничего связанного с ним, Агнолией и Мелиссой.
Думгни бросил яростный взгляд на эльфа. И хотя его явно заинтересовал ведущийся разговор, он был слишком горд для того, чтобы пытаться в него встрять. Вместо этого дворф занял место по правую руку от Ваэль, прямо напротив Лассаэра, и долго и упорно сверлил того взглядом, пока и ему не принесли еду. И даже после, злобно жуя и громко чавкая, дворф продолжал агрессивно поглядывать на нежеланного гостя.
— Простите, но для меня это все выглядит как домыслы и догадки.
— Согласна, звучит именно так. Но я не могу утверждать того, чего не понимаю сама. Поэтому и сказала сначала, что это только теория. Которая, однако, требует нашего внимания. Ведь если да…
— Ведь если да, ведь если нет. Факты, женщина! Только факты! — наконец потерял самоконтроль Думгни.
Ваэль медленно повернулась к нему.
— Я не знаю, какого хрена вы сюда приперлись, но я точно знаю, что этот ваш Первый Архонт и яйца выеденного не стоит. Три тысячи лет был страшилкой для детишек и еще столько же будет. С чего вы вообще сейчас об этом треплетесь!
Ваэль решила вновь начать игнорировать дворфа.
— Только подумай, Лассаэр, что может случиться, если он действительно окажется Первым.
Эльф с самого начала диалога уже обдумал все возможные варианты. Он хотел разочароваться в нем, хотел разочароваться в себе, пытался представить, что вообще происходило в течении последних трех тысяч лет. Он судорожно желал сейчас просто выбраться из крепости и пойти туда, где сейчас должен был находиться Риттер, чтобы выяснить все самостоятельно. Да даже если и нет, то просто поразмыслить об этом, казалось бы, невозможном предположении. Его охватили одновременно смятение и радость от мысли, что он мог оказаться так близок к своей цели. Но эта буря, бушевавшая внутри него, точно так же бушевала и в Архонте Времени.