ыручен. Его заменила «Гроза» и «Корнилов» и они разогнали красную конницу. В темных сумерках доставлен был на станцию «Партизан». Он был помятый, и его пришлось отправить на несколько дней в Джебел на поправку». В советской исторической литературе, посвященной событиям Гражданской войны в Туркестане и Закаспии, как правило, чаще всего упоминается штурм станции Каахка. Это связано, как уже отмечалось выше, с тем, что именно Каахка являлась, своего рода камнем преткновения для советских войск, именно с взятия этой станции наступил коренной перелом в боевых действиях. До этого красные войска Закаспийского фронта лишь освобождали оставленные ранее населенные пункты. После взятия Каахка начался, по образному выражению Филиппова «1000-верстный поход на Красноводск». Однако сам штурм Каахки протекал скоротечно и потери со стороны красных там были минимальны. В отличие от него бои за Казан-джик и Айдин гораздо менее известны, хотя они были больше по масштабам, количеству участвовавших войск и потерям с обеих сторон. Эти бои (2—17 декабря 1919 года), в результате которых были захвачены наряду с этими населенными пунктами еще несколько поселков и станций (Искандер, Узун-Су, Ахча-Куйма и др.), справедливо рассматривать как единую операцию, тем более что и в сводках с фронта они фигурируют вместе. Именно в сражении за Казанджик и Айдин были окончательно разгромлены части Белой туркестанской армии, и падение Красноводска стало лишь вопросом времени. В течение ноября 1919 года советские войска на Закаспийском фронте были реорганизованы. Закаспийский фронт временно, до прибытия в Туркестан управления 1-й армии, был преобразован в Закаспийскую армейскую группу, а в начале декабря все войска на Красноводском направлении были сведены в 1-ю Туркестанскую стрелковую дивизию, состоящую из двух бригад. Ее командиром был назначен С.П. Тимошков. В первую бригаду вошли 1-й Туркестанский и 1-й Черняевский стрелковые полки; во вторую бригаду – 1-й Оренбургский сводный и 1-й Коммунистический полки. Из всех артиллерийских подразделений стрелковых полков были сформированы два артиллерийских дивизиона. Командиром 1-го Закаспийского артиллерийского легкого дивизиона стал В. Г. Пачандо, 2-го дивизиона – Беседин. Позднее, в феврале 1920 в 1-ю Туркестанскую дивизию была добавлена третья бригада, бывшая 1-я бригада 24-й Симбирской Железной стрелковой дивизии.
К 1 декабря общее количество войск Закаспийской армейской группы составляло 9600 человек. Из них непосредственно на фронте находилось 5600 бойцов, остальные располагались в гарнизонах и в тылу.
В Туркестанской белой армии также произошли существенные изменения. Ее командующим стал генерал-лейтенант Б. И. Казанович. Это был уже четвертый командующий после И.В. Савицкого, Б.П. Лазарева и А.А. Боровского за прошедшие полгода. Войсками фронта командовал генерал-майор Б.Н. Литвинов. Его силы состояли из Сводного Туркестанского стрелкового полка (около 1100 человек), Сводного Закаспийского полка (1200 человек), 1 роты бойскаутов Асхабада, 1 конного Туркменского полка (500 человек), 1 конно-партизанского дивизиона (3-го эскадрона полковника Зимина), 1 конного дагестанского дивизиона (2-го эскадрона ротмистра Тутушева), 1 конного отряда туркмен Нияз-Кули (100 человек), 1 конного отряда Рогожина (100 человек), 2 легких, 1 тяжелой, 1 горной и 1 гаубичной батареи (8 легких, 4 горных, 4 гаубичных и 2 тяжелых 5-дюймовых орудий) и 6 бронепоездов.
Войска белых были разделены на 4 группы: ст. Искандер – полковник Фоменко (Закаспийский полк, 2 бронепоезда и конница с 2 батареями); ст. Узун-Су – полковник Самарин (Туркестанский полк, 2 бронепоезда с 2 батареями и конница); ст. Казанджик – резерв (2 роты рабочих, 1 рота афганцев, 1 рота бойскаутов, 2 бронепоезда, конница, артиллерийская батарея); и Ахча-Куйма – конный отряд Нияз-Кули.
Непосредственно перед началом сражения в Казанджик был доставлен из порта Красноводска отдельный батальон 5-го Сибирского полка в количестве 1500 человек, сформированный из солдат, вернувшихся из Франции и германского плена, большею частью из уроженцев Сибири под командованием полковника Бурко-Павловского.
Подробности боя за ст. Казанджик изложены в донесении полевого штаба Закаспийской армейской группы от 9 декабря 1919 года.
«Вечером 2 декабря 1919 полки Красной армии Закаспийского фронта со знаменами и оркестром музыки при полнейшем походном порядке выступили с передовой линии близ Кизил-Арвата в глубокий обход неприятелю на ст. Казанджик, главную базу действующих сил противника. Четыре ночи продолжался поход форсированным маршем по голым степям по очень холодной погоде с резким леденящим ветром, но неимоверными усилиями красноармейцев все препятствия были побеждены, и в ночь на 6 декабря мы заняли позицию у самого Казанджика.
Приказом Реввоенсовета фронта о наступлении бой был назначен на 5 декабря, но ввиду ужасной погоды и сильного тумана армия потеряла направление и не могла достичь вовремя назначенных позиций, но подрывная команда исполнила свою задачу и в ночь на 5 декабря взорвала мост на перегоне Узун-Су – Казанджик, захватив на нем пост 18 человек солдат, 5 офицеров с 1 пулеметом. Этим мы обнаружили свое движение. К вечеру 5 декабря противником были сделаны следующие приготовления. Силы, занимавшие станцию Искендер, были оттянуты на станцию Узун-Су и там высажены из эшелонов. Силы, бывшие на Узун-Су, были подвезены на десятую версту к Казанджику и также высажены. Все эшелоны из-под них были отосланы в Казанджик. На перегоне же Узун-Су – Казанджик были оставлены только три броневика. В Казанджике же стояла главная надежда белогвардейцев – отдельный батальон в 900 штыков 5-го Сибирского полка, составленный из старых солдат, недавно прибывших из Франции и германского плена. Этими силами предполагалось обхватить и разбить нашу наступающую армию.
Рано утром 6 декабря начался бой за обладание Казанджиком. Бой был упорный, но короткий. Батальон сибиряков, настроенный в пользу Советской власти, перебив часть своих офицеров, весь перешел на нашу сторону. Броневик, штаб дивизии и два эшелона неприятеля, с самого утра стоявшие далеко за семафором, прорвались в сторону Красноводска. Казанджик был занят нами в десять часов 15 минут. Захвачены следующие трофеи: пять составов, девять вполне исправных паровозов, два орудия, несколько пулеметов, один исправный аэроплан истребитель, до 500 разнокалиберных снарядов, более ста тысяч патронов, свыше тысячи винтовок, четыре с половиной тысячи пудов нефти и много другой военной добычи. Вслед за убегающим противником в сторону Красноводска на одном из захваченных эшелонов было организовано преследование. Два полка и три броневика противника, находившиеся на перегоне Узун-Су – Казанджик, с занятием нами Казанджика оказались отрезанными. Около одиннадцати часов начался бой с этими частями, желавшими, во что бы то ни стало прорваться в сторону Красноводска. Бой к вечеру принял небывало ожесточенный характер. Густые цепи противника во главе с сильно пьяными офицерами отчаянно двигались под жестоким пулеметным и ружейным огнем. Наши цепи, сделав выдержку, подпустили противника на близкое расстояние и открыли ураганный пулеметный и оружейный огонь. Противник обратился в паническое бегство, оставляя груды убитых. Ввиду наступления темноты и неопределенности положения с Красноводской группой противника преследование бегущих не продолжалось. Достигнув броневиков, офицеры немедленно собрали остатки своих сил и спешно двинулись в горы, имея целью соединиться с Красноводской группой или в случае невозможности соединения пробраться в Персию. Бежавшим противником были захвачены с собою все полевые орудия и пулеметы. У орудий на броневиках были сняты замки и также увезены с собою. Солдат, не желавших идти в горы, офицеры на месте убивали.
После боя к нам перешло 150 человек. С утра 7 декабря наша кавалерия открыла преследование в горы. На пути было подобрано два замка от орудий, семь полевых орудий, несколько пулеметных тел, много набитых патронами пулеметных лент и прочее. Железнодорожная линия была исправлена, и броневики противника «Партизан», «Гроза» и «Дозорный» были привезены в Казанджик. На броневиках оставлено семь орудий, из коих два зенитных, одно дальнобойное 105 мм и четыре скорострельных разных систем, несколько сот снарядов, масса патрон, пулеметы, телеграфное и телефонное имущество и прочее. Точный подсчет трофеев не закончен.
Ночью 7-го декабря произошло соединение с нашими частями, стоявшими перед Искандером и действовавшими следующим образом: согласно приказа наша лобовая группа перешла в наступление на передовых линиях утром 5 декабря и до вечера 6 декабря стеснила отрезанную группу противника на перегоне Узун-Су – Казанджик, заняв в течение своего наступления станции Искандер и Узун-Су. Преследование, как в сторону Красноводска, так и бежавших в горы продолжается. Перебежчики передают, что бежавшие в горы никаких запасов продовольствия не имеют. При высадке полков из эшелонов 5 декабря было выдано каждому солдату только по два фунта хлеба. Преследование противника не увенчалось успехом, так как он, пользуясь горными проходами, скрытно прошел на станцию Ахча-Куйма. Броневики наши начали продвигаться вперед. В настоящее время передовой броневик находится на восьмой ветке».
Версия событий боя по воспоминаниям Литвинова, в целом, подтверждает приведенное донесение, однако бросаются в глаза некоторые различия, которые имеет смысл изложить ниже.
Во-первых, следует иметь в виду, что белое командование было осведомлено о намерениях солдат отдельного сибирского батальона перейти на сторону красных. Еще за несколько дней до боя Литвинов распорядился разместить батальон в тылу, в и. Ахча-Куйма, однако его приказ был отменен генералом Казановичем и сибиряки были направлены в Казанджик. Непосредственно накануне боя Литвинов приказал артиллерийской батарее в случае попытки перехода батальона к врагу открыть огонь по изменникам. Осведомлен он был и о том, что сибиряки собираются расправиться со своими офицерами – 5-й офицерской ротой в количестве 350 человек. «Я принял ряд мер на случай предательства сибиряков: поставил батарею капитана Корчинского так, чтобы он в случае измены расстрелял бы эту сволочь; роту афганцев поставил во внутренний караул городка. Лично от моего вагона сибиряки были в 500 шагах в казармах железнодорожного батальона. Вечером того же дня ко мне пришел доблестный штабс-капитан Карамосков. Он подтвердил мне, что все сибиряки, кроме 5-ой добровольческой офицерской роты, поголовные большевики. Я обещал ему свою помощь и предложил взять его к себе. Тот уныло отказался – все равно убьют (что и сбылось)… Держать у себя тысячи скрытых красных сибиряков для того, чтобы они в критический момент ударили по мне, расчета н