Втроем они осушили кувшин крепкого и сладкого неразбавленного вина. Сулла выпил свою долю не отрываясь и почувствовал, как усталость, боль, холод – все растворяется в волшебном тепле. Затем последовало медовое печенье, кусок сильно сдобренного специями мяса козленка и еще один кувшин вина. Лучшего, показалось Сулле, он в жизни не пробовал.
– Как мне полегчало! – произнес он, разминая мышцы. – Есть новости?
– Чутье тебя не обмануло, Луций Корнелий, – сказал Волюкс. – Югурта первым успел прибыть к моему отцу.
– Меня предали?
– Нет-нет! Положение нисколько не изменилось. Пусть объяснит Дабар. Он был при этом.
– Кажется, Югурта прослышал о посланцах от Гая Мария, – начал Дабар низким голосом. – И потому, что мой царь не вернулся в Тингис, он решил стать лагерем поблизости, на пути между моим царем и посольством Гая Мария. Югурта также послал одного из своих приближенных, Аспара, к моему царю, чтобы вызнать, о чем совещаются царь Мавретании и римляне.
– Понятно. Каковы наши планы?
– Завтра царевич Волюкс сопроводит вас к царю. Вы сделаете вид, будто только что вместе приехали из Икозия. Аспар, к счастью, не видел сегодня царевича. Скажи моему царю, что приехали вы по приказу Гая Мария, а вовсе не по приглашению царя Бокха. Попроси царя перестать поддерживать Югурту. Мой царь ответит уклончиво. Он прикажет тебе расположиться поблизости и подождать десять дней, дабы он мог обдумать предложения римлян. Ты отправишься в лагерь и будешь ждать там. Однако царь встретится с тобой завтра ночью в другом месте, где вы сможете поговорить без опаски. – Дабар пронзительно посмотрел на Суллу. – Тебя это устраивает?
– Вполне, – ответил Сулла и зевнул. – Единственная проблема – где мне переночевать и вымыться? Я воняю, как лошадь. И по мне ползает всякая нечисть.
– Волюкс подготовил для тебя удобную стоянку недалеко.
– Так ведите же меня туда – да поскорее! – И Сулла поднялся.
На следующий день у Суллы состоялся нелепый разговор с Бокхом. Нетрудно было догадаться, кто из присутствующих – шпион Югурты. Аспар стоял слева от великолепного трона Бокха, и никто не отважился встать с ним рядом.
– Что мне делать, Луций Корнелий? – откровенно взмолился Бокх на второй, тайной встрече, которая состоялась ночью в лесах между лагерем царя и стоянкой римлянина.
– Оказать услугу Риму, вот что.
– Скажи, какой услуги хочет Рим, – и я все сделаю! Золото, драгоценности? Земля? Воины? Конница? Зерно? Только назови! Ты римлянин. Ты должен хорошо понимать, что означает это загадочное послание вашего сената. Клянусь, я не понимаю! – Бокх затрясся от страха.
– Все, что ты перечислил, царь Бокх, Рим может взять и сам, – презрительно ответил Сулла.
– Так что же? Скажите мне – что?
– Думаю, ты должен был сам это уяснить, царь Бокх. Жаль, что не догадался. И я отлично понимаю почему. Югурта! Сенат хочет, чтобы ты подарил Риму Югурту. Мирно и полюбовно. Слишком много крови пролилось уже в Африке, слишком много сожжено селений, слишком много земель запущено. И пока Югурта по-прежнему остается в силе, разорение страны не прекратится. Разорение Нумидии беспокоит нас. Разорение Мавретании – тоже. Так что отдай мне Югурту, царь, и я буду доволен.
– Ты хочешь, чтобы я предал своего зятя, отца моих внуков, кровного родственника по Масиниссе?
– Вот именно.
– Но я не могу! – зарыдал Бокх. – Луций Корнелий, я не могу так поступить! Мы такие же берберы, как и пунийцы, нас связывает закон кочевого народа. Выходит, не выслужить мне доброго союза с Римом! Кто я буду отныне? Предатель мужа собственной дочери? Невозможно, невозможно!
– Нет ничего невозможного, – холодно ответил Сулла.
– Мой народ никогда не простит меня!
– Рим тебя тоже не простит. Выбирай, что хуже.
– Не могу! – зарыдал Бокх. Настоящие слезы лились по его щекам, сверкали в тщательно завитой бороде. – Пожалуйста, Луций Корнелий! Я не могу!
Сулла с презрением отвернулся:
– Значит, не будет и договора с Римом.
Так изо дня в день – восемь дней кряду – продолжался этот фарс. Аспар и Дабар разъезжали с записками туда-сюда между маленькой стоянкой Суллы и царским шатром – и все без толку. Сулла и Бокх, храня тайну, общались только по ночам.
Сулла обнаружил, что ему нравится ощущение власти, которое давало звание посланца Рима. Ему нравилось демонстрировать непреклонность, подтачивавшую – капля за каплей – волю мавретанского царя. Он, не бывший царем, повелевал царями. Быть римлянином – значит обладать реальной властью. Это волновало и радовало.
На восьмую ночь Бокх снова вызвал Суллу на тайное место их встреч.
– Хорошо, Луций Корнелий, я согласен, – сказал царь с красными от слез глазами.
– Отлично! – отрывисто похвалил Сулла.
– Но как это сделать?
– Проще не бывает. Ты посылаешь Аспара к Югурте с предложением выдать меня ему.
– Он мне не поверит! – В голосе Бокха прозвучало отчаяние.
– Поверит! Увидишь, еще как поверит!
– Но ты всего лишь квестор!
Сулла засмеялся:
– Хочешь сказать, что римский квестор ниже нумидийского царя?
– Нет! Нет, конечно нет!
– Позволь кое-что объяснить тебе, царь Бокх, – мягко произнес Сулла. – Я римский квестор при особе Гая Мария. И это действительно не высшая должность. Однако я еще и патриций. Я Корнелий. Моя семья дала Риму Сципиона Африканского и Сципиона Эмилиана. Мой род древней и знатней, чем твой или Югурты. Если бы Римом правили цари, они, возможно, были бы из семьи Корнелиев. К тому же я свояк Гая Мария. Что еще следует тебе знать, чтобы ты понял мою правоту?
– Югурта… Он это знает? – прошептал царь.
– Все он знает, – сказал Сулла, сел и стал ждать.
– Хорошо, Луций Корнелий. Будет так, как ты требуешь. Я пошлю Аспара к Югурте и предложу выдать тебя. – Надменность шелухой осыпалась с царя. – Однако скажи мне точно, как следует поступать. Изложи свой план в деталях.
– Ты попросишь Югурту прийти сюда послезавтра ночью. Дай ему обещание, что он получит римского квестора Луция Корнелия Суллу тепленьким и связанным. Сообщишь, что квестор в своем лагере один и пытается убедить тебя стать союзником Гая Мария. Он знает, что это рано или поздно должно было случиться. Аспар уже известил его. Он также знает, что на сотню миль вокруг нет римских солдат. Значит, Югурта не потащит за собой свое войско. Ему и не снилась такая добыча. – Сулла притворился, что не видит, как дрожит Бокх. – Ни тебя, ни твоей армии Югурта не страшится. Боится он только одного Гая Мария. Он придет. Он поверит каждому слову Аспара.
– Но что будет, когда Югурта не вернется в свой лагерь? – спросил Бокх, содрогаясь всем телом.
Сулла оскалился радостно и зло:
– Придется тебе, едва Югурта попадет в мои руки, сняться и как можно быстрее уходить в Тингис.
– И тебе не понадобится мое войско, чтобы схватить Югурту? У меня не найдется людей, чтобы помочь довезти его до Икозия! И лагерь его – на пути туда…
– Понадобятся только хорошие цепи да шесть быстрых коней.
Сулла был заранее готов к трудностям. Сомнения не одолевали его. Он был уверен в том, что прославится, захватив Югурту! Поручение Гая Мария будет выполнено исключительно благодаря доблести, уму и инициативе Луция Корнелия Суллы. Гай Марий предоставил ему возможность отличиться. Сам Марий не стремится уже к славе – он и без того уверен в своем будущем величии. Значит, он не станет приписывать себе заслуги Суллы и не утаит от Рима историю пленения Югурты. Личная слава жизненно необходима патрицию, чтобы сделаться впоследствии консулом. Ведь патриций не может стать народным трибуном. Этот путь к карьере для знати закрыт. Приходится искать другие пути к сердцам выборщиков. Имя Югурты многое значит для Рима. Пусть же Рим узнает, как неутомимый Луций Корнелий Сулла одной рукой управился с неукротимым нумидийцем!
Отправляясь на встречу с Бокхом, Сулла был уверен в себе, бодр и настроен идти до конца.
– Югурта ждет не дождется увидеть тебя в цепях, – сообщил ему Бокх. – Он удивился, когда услышал, что римляне надеялись склонить его сдаться. Югурта наказал мне взять побольше людей, чтобы схватить тебя, Луций Корнелий.
– Хорошо, – коротко бросил Сулла.
Когда Бокх явился с Суллой и с мощной конницей, Югурта ожидал их в сопровождении кучки придворных, среди которых был и Аспар. Подгоняя лошадь, Сулла обогнал Бокха и пустился рысью к Югурте, затем спешился и сделал всем понятный жест дружелюбия:
– Царь Югурта!
Югурта посмотрел на протянутую руку и покинул коня, чтобы ответить тем же.
– Луций Корнелий!
Пока они пожимали друг другу руки, конница тихо взяла их в кольцо. И Югурту тут же схватили. Без кровопролития, как и наказывал Гай Марий. Придворных его тоже одолели без крови. Югурту едва повалили на землю – так яростно он сопротивлялся. Поднялся он уже в оковах.
Глаза его, как заметил Сулла при свете факела, были очень светлы для темнокожего. Был он крепок и здоров не по возрасту. Только ранние морщины старили нумидийского царя – выглядел он намного старше Гая Мария.
– Положите его на гнедую лошадь! – приказал Сулла людям Бокха и самолично проследил, как защелкнулись замки на наручниках и специальном седле, затем проверил подпругу, подергал защелки. Поводья гнедой он привязал к своему седлу: вздумай Югурта пинать свою лошадь, Сулла может ее придержать. Четырех запасных лошадей привязали к седлу Югурты. Наконец, для полной безопасности, Югурту приковали цепью к самому Сулле.
За все это время Сулла ни словом не перекинулся с маврами. Молча пришпорил он лошадь и помчался. Лошадь Югурты покорно поскакала за ним. Поводья и цепь то и дело натягивались. Запасные лошади пошли следом. Вскоре кавалькада исчезла из виду.
Бокх плакал. Волюкс и Дабар беспомощно смотрели на него.
– Отец, позволь мне пуститься за ним! – взмолился Волюкс. – Он не может ехать быстро с такой обузой! Я догоню его!
– Слишком поздно, – произнес безутешный мавретанский владыка. Слуга подал царю платок. Бокх вытер глаза и нос. – Он не дастся тебе. Мы беспомощные дети по сравнению с Луцием Корнелием Суллой. Он римлянин, патриций, квестор. Нет, сын мой, не в наших руках отныне судьба бедного Югурты. Нам надлежит думать о Мавретании. Самое время отправиться домой в любимый наш Тингис. Наверное, берега Срединного моря не для нас.