Сулла пожал плечами:
– Ну, по крайней мере, это значит, что я смогу ходить в театр, не выдавая себя, когда ты играешь несчастного инженю. Ты получил римское гражданство?
– Увы, нет.
– Я посмотрю, что можно сделать. – Вздохнув, Сулла поставил бокал и сложил руки, как банкир. – Мы обязательно будем встречаться. Но не слишком часто. И не здесь. Здесь – больше никогда. У меня сумасшедшая жена, которой я не могу доверять.
– Если бы мы могли встречаться хоть иногда, это было бы чудесно.
– У тебя собственное жилье или ты все еще живешь со Скилаксом?
Метробий удивился:
– Я думал, что ты знаешь. Ну конечно, откуда ты мог знать! Когда ты в последний раз был в Риме? Полгода назад Скилакс умер. Он оставил мне все, чем владел, включая квартиру.
– В таком случае там и будем встречаться. – Сулла встал. – Пойдем, я провожу тебя. Я внесу тебя в списки моих клиентов. Так что, если когда-нибудь тебе понадобится прийти сюда, у тебя будет уважительная причина.
В прекрасных черных глазах застыл поцелуй, когда они расставались у входа. Ни слова, ни жеста лишнего. Вертевшийся рядом управляющий или привратник и догадаться не могли бы, что этот поразительно красивый молодой человек – кто-то больший, чем новый клиент из прошлого.
– Передавай привет всем, Метробий.
– Полагаю, когда будут проходить театральные игры, тебя уже не будет в Риме?
– Боюсь, что так, – ответил Сулла, чуть улыбнувшись. – Все из-за германцев.
Итак, они расстались. Как раз в этот момент показалась Марция – она возвращалась с прогулки с детьми и их няней. Сулла подождал ее и закрыл за ними дверь.
– Марция, пройдем в таблиний, пожалуйста.
Насторожившись, она вошла в кабинет первая и направилась к кушетке, на которой Сулла с ужасом увидел мокрое пятно. Оно бросалось в глаза, как сигнальный огонь.
– В кресло, если ты не возражаешь, – поспешно предложил он.
Она уселась и воззрилась на него, вздернув подбородок и сжав губы.
– Дорогая теща, я понимаю, что не нравлюсь тебе. Не стану и стараться искать твоего расположения, – начал Сулла, пытаясь говорить непринужденно. – Я попросил тебя переехать к нам не из любви к тебе. Я беспокоился о детях. Их положение и сейчас меня тревожит. Я должен поблагодарить тебя от всего сердца за хорошую заботу о них. Они снова стали маленькими римлянами.
Она немного оттаяла:
– Рада, что ты так думаешь.
– И теперь не дети являются моей главной проблемой, а Юлилла. Я слышал вашу утреннюю ссору…
– Весь мир, должно быть, слышал ее! – резко прервала Суллу Марция.
Он тяжело вздохнул:
– После того как ты с детьми ушла на прогулку, она поссорилась со мной, и это тоже весь мир слышал. Есть ли у тебя какие-нибудь соображения? Что нам делать?
– Единственный повод к разводу – ее пьянство, – сказала Марция. – Думаю, тебе следует набраться терпения. Она пьет все больше. Скоро я уже не смогу скрывать ее порок ото всех. Как только это станет общеизвестным, ты сможешь выгнать ее.
Так сказала мать Юлиллы.
– А если в это время меня не будет в Риме?
– Я – ее мать. Я могу ее выгнать. Если это произойдет в твое отсутствие, я отошлю ее на вашу виллу в Цирцеях. А потом, когда ты вернешься, сможешь развестись с ней и отправить ее куда угодно. Со временем она совсем сопьется и умрет. – Марция поднялась. Ей хотелось поскорее уйти, чтобы он не заметил, как больно ей говорить все это. – Я не люблю тебя, Луций Корнелий, – добавила она. – Но не виню тебя за теперешнее состояние Юлиллы.
– Ты вообще любишь кого-нибудь из родственников? – спросил Сулла.
Она фыркнула:
– Только Аврелию.
Он вышел с нею в атрий.
– Интересно, где сейчас Юлилла? – спросил он, вдруг поняв, что не видел ее с тех пор, как пришел Метробий. Холодок пробежал у него по спине.
– Наверное, лежит где-нибудь и ждет тебя или меня, – ответила Марция. – Раз она начинает день со ссоры, то уж ссорится весь день и под вечер напивается до бесчувствия.
Сулла презрительно скривил губы:
– Я не видел ее с тех пор, как она выбежала из кабинета. Почти сразу же меня навестил старый друг. Я как раз провожал его, когда ты вернулась с детьми.
– Обычно она не столь застенчива, – сказала Марция и перевела взгляд на управляющего. – Ты видел госпожу?
– Последний раз я видел ее, когда она направлялась в спальню. Спросить у ее служанки?
– Нет, не надо. – Марция краем глаза взглянула на Суллу. – Думаю, нам нужно вместе пойти к ней, Луций Корнелий. Скажем ей, что произойдет, если она не прекратит это свинство.
Они нашли Юлиллу на полу, скорченную и уже застывшую. Ее одежда из дорогой шерсти впитала бóльшую часть крови, поэтому было похоже, что она одета в мокрые ржаво-красные одежды – нереида, вышедшая из вулкана.
Марция схватилась за руку Суллы, чтобы не упасть. Он обхватил ее за талию. Но дочь Квинта Марция Регия сделала над собой усилие и взяла себя в руки.
– Такого решения нашей проблемы я не ожидала, – ровным голосом произнесла она.
– Я тоже, – признался Сулла, привыкший уже к смертям.
– Что ты сказал ей?
Сулла покачал головой:
– Насколько я помню, ничего, что могло бы спровоцировать такое. Можно узнать у слуг. Наверняка они слышали.
– Нет, не думаю, что следует спрашивать у них, – возразила Марция и вдруг прильнула к Сулле, как бы ища у него защиты. – В моем понимании, Луций Корнелий, это наилучшее решение вопроса. Лучше детям испытать мгновенный шок от смерти своей матери, чем ужас медленного разочарования в ней из-за ее пьянства. Сейчас они еще маленькие и быстро забудут. Но проживи она дольше – они будут помнить. – Она прижалась щекой к его груди. – Да, это самый лучший исход. – Слеза скатилась из-под ее опущенных век.
– Идем, я провожу тебя в твою комнату. – Он увел ее из залитой кровью кладовой. – Я, дурак, даже не подумал, что здесь висит мой меч!
– А с какой стати ты должен об этом думать?
– Задним умом крепок, – ответил Сулла.
Он знал, почему Юлилла нашла его оружие и воспользовалась им. Она видела в открытое окно его встречу с Метробием. Марция права. Это наилучший выход из положения. И ему, Сулле, ничего не пришлось для этого делать.
Чудо опять свершилось. Когда состоялись выборы, Гай Марий вновь стал старшим консулом. Никто не смог опровергнуть факты, приведенные Луцием Корнелием Суллой, а также утверждение Сатурнина, что существует только один человек, способный разгромить германцев. Старая германомания затопила Рим, как разлившийся Тибр. Снова Сицилия отошла на второй план в списке бед, который, казалось, никогда не уменьшится.
– Едва только мы справимся с одной напастью, из ниоткуда возникает новая, – сказал Марк Эмилий Скавр Квинту Цецилию Метеллу Нумидийскому Свину.
– Включая Сицилию, – отозвался шурин Лукулла со злостью. – Как только мог Гай Марий поддержать этого Агенобарба Пиписку, когда тот настаивал, что Луция Лукулла нужно сместить с поста наместника Сицилии? И заменить его – кем? – Сервилием Авгуром, надо же! Это же «новый человек», прикрывающийся древним именем!
– Он вертел тобой как хотел, Квинт Цецилий, – заметил Скавр. – Гай Марий и ломаного гроша не даст за того, кто управляет Сицилией. Плевать он хотел на Сицилию, особенно сейчас, когда германцы вот-вот нагрянут. Если ты хотел, чтобы Луций Лукулл оставался там, тебе следовало бы сидеть тихо. Тогда Гай Марий и не вспомнил бы, что ты и Луций Лукулл что-то значите друг для друга.
– Сенаторские списки надо строже проверять, – сказал Метелл Нумидийский. – Я выдвину свою кандидатуру на должность цензора!
– Хорошая мысль! С кем на пару?
– С моим кузеном Капрарием.
– Клянусь Венерой, великолепно! Он будет делать то, что ты ему скажешь.
– Настало время выполоть из сената сорняки. И всадников тоже следует проверить. Я буду строгим цензором, Марк Эмилий, не сомневайся! Сатурнин и Главция будут изгнаны. Они опасные люди.
– Не надо! – вздрогнув, воскликнул Скавр. – Если бы я не выдвинул против него ложное обвинение в хищении зерна, он мог бы стать совсем другим политиком. Я всегда чувствую себя виноватым перед Луцием Аппулеем.
Метелл Нумидийский вскинул брови:
– Мой дорогой Марк Эмилий, тебе определенно следует принять что-нибудь тонизирующее! Что бы ни побудило этого волка Сатурнина поступить так – это не материальный стимул. Он таков, какой есть. Только это и имеет сейчас значение. Он должен уйти. – Метелл сердито засопел. – Мы все еще представляем силу в этом городе. И по крайней мере, в наступающем году коллегой Гая Мария будет истинный муж, а не эти соломенные тюфяки Фимбрия и Орест. Надо сделать так, чтобы Квинту Лутацию дали армию. Пусть примет участие в сражении, и тогда малейший его успех мы раздуем в Риме как триумф.
Электорат выбрал вторым консулом Квинта Лутация Катула Цезаря – конечно, младшим, под начальством Мария. Но он был «как колючка в боку», по определению Мария.
– Твой младший брат избран претором, – сказал Сулла.
– И уезжает в Дальнюю Испанию – от него избавились по возможности пристойно.
У подножия лестницы, ведущей к зданию сената, они столкнулись с Марком Эмилием Скавром, который только что расстался с Метеллом Нумидийским.
– Я должен поблагодарить тебя за твое усердие и предприимчивость в деле пополнения запасов зерна, – вежливо обратился к нему Марий.
– Пока где-то в мире можно купить пшеницу, Гай Марий, это нетрудно сделать, – так же вежливо ответил Скавр. – Меня беспокоит иное: вдруг настанет день, когда негде будет достать пшеницы?
– В настоящий момент это исключено! К следующему урожаю Сицилия уже придет в норму.
Скавр отреагировал немедленно:
– При условии, что мы не потеряем все, что мы завоевали, коль скоро этот пустозвон Сервилий Авгур стал наместником!
– Война в Сицилии закончилась, – сказал Марий.
– Будем надеяться, консул. Но я не уверен.
– А где ты доставал пшеницу эти последние два года? – торопливо поинтересовался Сулла, желая предотвратить открытое столкновение.