– Мне нужны деньги, чтобы купить хлеб для народа Рима, – сказал он. – Если их нет в казне, советую занять их где-нибудь. Ибо деньги я все равно получу!
И Сатурнин получил свои деньги. Разъяренному, протестующему Цепиону, финансовому квестору, приказали отчеканить монеты из запаса серебра в храме Опы и заплатить за зерно без промедления.
– Увидимся в суде, – ласково простился Сатурнин с Цепионом, когда собрание закончилось. – Я намерен доставить себе огромное удовольствие и судить тебя сам.
Но в этом он превысил свои возможности. Всадникам, членам жюри, Сатурнин не понравился. Им больше по душе был Цепион. А тут и Фортуна показала, что она на его стороне. Как раз в середине речи защитника пришло письмо, где сообщалось, что отец обвиняемого, Квинт Сервилий Цепион, скончался в Смирне, одинокий, окруженный лишь своим золотом. Цепион Младший горько плакал, жюри было тронуто, и обвинение сняли.
Предстояли выборы, но никто не хотел быть ответственным за них, потому что каждый день толпы продолжали собираться на Форуме, а зернохранилища так и оставались пустыми. Младший консул Флакк настаивал: надо подождать с выборами. Пусть время докажет, что Гай Марий не может принимать в них участие. Хотя Луций Валерий Флакк и был фламином Марса, в робком фламине почти ничего не было от воинственного бога. Флакк не хотел рисковать собой, руководя выборами в подобной обстановке.
Марк Антоний Оратор провел очень успешную трехгодичную кампанию против пиратов Киликии и Памфилии. Он закончил ее из своего штаба в восхитительно космополитическом и культурном городе – Афинах. Здесь к нему присоединился его хороший друг Гай Меммий, который по возвращении в Рим после наместничества в Македонии был привлечен к суду за вымогательство. Его судили вместе с Гаем Флавием Фимбрией, его сообщником в мошенничестве с зерном. Фимбрия понес суровое наказание, а Меммий был осужден с перевесом лишь в один голос. Он выбрал местом ссылки Афины, потому что его друг Антоний провел там много времени. Поддержка Антония – вот что требовалось Меммию. Он хотел подать апелляцию в сенат с просьбой отменить обвинение. То, что он мог позволить себе такие большие расходы, объяснялось простой случайностью. Еще в бытность свою наместником Македонии он наткнулся на тайник с золотом в захваченной деревне племени скордисков – на сумму в сто талантов. Как Цепион в Толозе, Меммий не видел причины с кем-то делиться. Он и не стал этого делать. Но в Афинах некоторое количество монет он насыпал в подставленную ладонь Антония. И через несколько месяцев был вызван в Рим и вновь занял свое место в сенате.
Поскольку война с пиратами закончилась, Гай Меммий ждал в Афинах, пока Марк Антоний Оратор тоже будет готов отправиться домой. Их дружба крепла, и они решили вместе выставить свои кандидатуры на должность консулов.
Был конец ноября, когда Антоний привел свою небольшую армию на пустое Марсово поле и потребовал отметить триумф. На что сенат, собравшийся в безопасном храме Беллоны, с удовольствием дал согласие. Однако Антонию сказали, что с триумфом придется подождать до десятого декабря, поскольку еще не проведены выборы в трибунат и Форум до сих пор забит простым людом. Есть надежда, что выборы трибунов состоятся и они приступят к своим обязанностям одиннадцатого декабря, но о триумфальном шествии по городу в такой ситуации не может быть и речи. Так сказали Антонию.
Антоний понимал, что не сможет баллотироваться в консулы, потому что, пока его триумф не будет отмечен, он должен оставаться за пределами померия – священной границы города. У него еще сохранялась предоставленная ему власть, а это ставило его в положение, равноценное положению иноземного царя. А если он не имел права войти в Рим, то не мог и выставить свою кандидатуру на консульских выборах.
Однако успешно законченная война сделала его очень популярным среди торговцев зерном и других деловых людей. Теперь движение по Средиземному морю сделалось менее опасным и более предсказуемым. При желании Антоний легко стал бы старшим консулом, обойдя даже такого соперника, как сам Гай Марий. Несмотря на причастность к хлебным махинациям, шансы Гая Меммия также были неплохими, поскольку он был бесстрашным врагом Югурты и отважно сражался с Цепионом, когда тот возвратил сенату право судить за вымогательство. Как сказал Катул Цезарь Скавру, принцепсу сената, оба претендента пользовались популярностью и среди всадников, большинство которых составляли первый и второй классы, что было на руку «хорошим людям»; к тому же оба предпочтительнее Гая Мария.
Конечно, ожидалось, что Гай Марий в последнюю минуту вернется в Рим, и все собирались голосовать за него в седьмой раз. Сведения об ударе подтвердились, но он, казалось, не слишком-то вывел Мария из строя. Те, кто приехал в Кумы повидаться с ним, вернулись оттуда, убежденные в том, что удар ни в малейшей степени не отразился на умственных способностях старшего консула. Никто в этом и не сомневался. Гай Марий обязательно выставит свою кандидатуру.
Идея представить электорату двух кандидатов, желающих баллотироваться в паре, очень понравилась политикам. Антоний и Меммий, действующие заодно, имели шанс согнать Гая Мария с кресла старшего консула, в котором старик уже явно засиделся. Но Антоний упрямо отказывался променять триумф на должность консула. Он не желал раньше времени сложить с себя абсолютную власть и переступить границу Рима, чтобы выставить свою кандидатуру.
– Я могу баллотироваться в консулы в следующем году, – заявил он, когда Катул Цезарь и Скавр пришли к нему на Марсово поле. – Триумф для меня важнее. Мне, может быть, уже никогда не удастся победить в какой-либо войне. – И на этом он стоял твердо.
– Хорошо же, – сказал Скавр Катулу Цезарю, когда они в подавленном настроении покидали лагерь Антония. – Нам теперь следует слегка изменить правила. Гай Марий не слишком-то их соблюдает, так почему мы должны стесняться? Чересчур многое сейчас от этого зависит.
Именно Катул Цезарь предложил готовое решение сенату. Он встретился с достаточным для обеспечения кворума количеством членов в другом безопасном месте – в храме Юпитера Статора, недалеко от цирка Фламиния.
– Сейчас тяжелые времена, – сказал Катул Цезарь. – Обычно все кандидаты в курульные магистраты должны предстать перед сенатом и народом на Форуме, чтобы выставить свои кандидатуры. К сожалению, нехватка зерна и постоянные демонстрации на Форуме сделали эту территорию неприемлемой. Могу ли я смиренно просить почтенных сенаторов перенести трибунал кандидатов – исключительно лишь на этот год! – для специального созыва центуриатного собрания в Септе на Марсовом поле? Нужно ведь что-то делать, чтобы выборы состоялись! И если мы перенесем место регистрации курульных кандидатов в Септу, это будет уже стартом к собственно выборам. Необходимое время между регистрацией и выборами будет сохранено. Кроме того, это восстановит справедливость по отношению к Марку Антонию, который хочет баллотироваться в консулы, но не может пересечь границу Рима, не отказавшись от триумфа. На Марсовом поле он представится как кандидат. Мы все ждем, пока толпы народа не разойдутся по домам после того, как народные трибуны будут выбраны и вступят в должность. Как только соберется новая коллегия, Марк Антоний отметит свой триумф, после чего мы проведем курульные выборы.
– Почему ты так уверен, что толпы разойдутся по домам, как только новая коллегия народных трибунов приступит к своим обязанностям? – спросил Сатурнин.
– Я думаю, из всех нас только ты один можешь ответить на этот вопрос! – обрезал его Катул Цезарь. – Это ты заставляешь их приходить на Форум! Это ты день за днем разглагольствуешь перед ними, раздавая обещания, которые ни ты, ни это почтенное учреждение не сможете выполнить! Как мы купим зерно, которого не существует?
– Я все равно приду на Форум и буду говорить с людьми – даже после окончания моего срока! – заявил Сатурнин.
– Нет, не будешь, – сказал Катул Цезарь. – Только стань снова частным лицом, Луций Аппулей! Пусть мне потребуется месяц времени и сто человек помощников, но я найду на досках закон или какой-либо прецедент, который запретит тебе выступать с речью с ростры или с любого другого места на Форуме!
Сатурнин засмеялся – захохотал! – но никто не поверил, что ему так уж весело.
– Ройся в архивах, сколько твоей душе угодно, Квинт Лутаций! Все равно после окончания моего срока я не собираюсь становиться частным лицом! Я снова буду народным трибуном! Да, я следую примеру Гая Мария, и нет никакого закона, который запретил бы мне это. Можете вопить, стенать, жаждать моей крови! Ничто не может остановить человека, желающего вновь и вновь становиться народным трибуном!
– Есть обычай и традиция, – возразил Скавр. – Этого всегда было достаточно, чтобы остановить любого – кроме тебя и Гая Гракха, – кто захочет пойти на третий срок. И ты должен помнить, что случилось с Гаем Гракхом. Он умер в роще Фурины в обществе одного лишь раба.
– У меня найдется компания получше, – ответил Сатурнин. – Мы, люди из Пицена, держимся вместе. Эй, Тит Лабиен! Эй, Гай Сауфей! Вам так легко от нас не отделаться.
– Не искушай богов, – предостерег Скавр. – Они любят принять вызов человека, Луций Аппулей!
– Я не боюсь богов, Марк Эмилий! Боги на моей стороне, – произнес Сатурнин и покинул собрание.
– Я пытался с ним поговорить, – бросил Сулла, проходя мимо Скавра и Катула Цезаря. – Он поставил не на ту лошадь и проиграет.
– Он так считает, – сказал Катул Цезарь Скавру, когда Сулла уже не мог их услышать.
– Так считает половина сената, – отозвался Скавр, оглядываясь по сторонам. – А это действительно красивый храм, Квинт Лутаций! Надо отдать должное Метеллу Македонскому. Но без Метелла Нумидийского сегодня здесь было одиноко. – Он пожал плечами, взбодрился. – Пойдем, нам надо найти нашего уважаемого младшего консула, прежде чем он запрется в самом конце своего лабиринта. Он может принести жертву Марсу и Юпитеру Всесильному. Если мы совершим suovetaurilia, то обязательно получим добро на проведение церемонии регистрации курульных кандидатов на Марсовом поле!