К моему облегчению, это была не Персефона. Передо мной стоял Грейсон. Благодаря Леди Тайне я знала, что он замечательно играет в баскетбол, является заместителем редактора школьной газеты «Reflexx», а в прошлом году разбил сердце девочки по имени Мэйзи Браун, выбрав себе в спутницы на Осенний бал вовсе не её, а лучшую подругу Флоранс Эмили Кларк. (Ага! Наверняка это та самая Эмили с прыщавым братцем. Кажется, я потихоньку осваиваю материал.)
— Привет, — прошептал он.
— Привет, — прошептала я в ответ.
И тут я заметила, что он пришёл не один. Немного поодаль на стол плюхнулся вездесущий Джаспер, рядом с ним к стеллажу прислонился Генри и скрестил руки на груди.
На какой-то миг я почувствовала, будто меня пересадили обратно в сегодняшний сон и я вот-вот снова свалюсь с кедра прямо к их ногам.
— Только что я была совой, вот честно.
Рукой я, к счастью, прикрыла блокнот, так что Грейсон не мог прочитать мои записи, но он давно уже рассматривал сайт, закрыть который я не успела.
— Что, не нравится фотография нашего папарацци? — спросил он тем же шёпотом. — Тебе ещё повезло. Однажды она поймала меня с мороженым на носу.
Я захихикала. Надо будет обязательно попозже разыскать эту картинку. Джаспер и Генри наблюдали за нами с совершенно нескрываемым любопытством, но они не могли слышать, о чём мы говорим, потому что и я, и Грейсон продолжали шептать. Я захлопнула блокнот и упёрлась в него локтём.
— А откуда ты знаешь, что Леди Тайна — это она? — спросила я.
Грейсон пожал плечами.
— Наверное, потому что ни один парень не будет так распространяться о кружевах и рюшах бальных платьев.
— Если только это не уловка, к которой он прибегает, чтобы все приняли его за девочку.
— Хм, эта идея мне в голову не приходила, — Грейсон почесал нос, и я заметила, что латинские слова исчезли с его запястья. Наверное, они действительно были написаны фломастером. — Кстати, а что ты тут делаешь?
— Прячусь от Персефоны Портер-Перегрин, моей новой лучшей подруги. А ты?
— Мы… э-э-э… Кстати, это мои лучшие друзья. С Джаспером и Генри ты, кажется, уже знакома, — он вздохнул. — А это Артур.
Действительно, из-за спин Джаспера и Генри показался Артур.
— Ты вполне можешь говорить во весь голос, Грейсон, — сказал он. — Старая добрая мисс Купер решила уйти на обед и доверила библиотеку нам.
Улыбаясь, он подошёл поближе. Генри и Джаспер покинули наблюдательные посты и тоже двинулись вперёд.
— Привет. Должно быть, ты новая младшая сестра Грейсона. Лив, правильно?
Я кивнула. О господи, он действительно самый красивый парень восточного полушария, тут Леди Тайна ничуть не преувеличивала. Чего стоят лишь эти золотые ангельские локоны! Любой другой с такой причёской казался бы похожим на девочку, но Артуру она шла просто идеально. В дневном свете он выглядел ничуть не ужасно, даже наоборот. Моя кратковременная память тут же вытащила из только что составленной благодаря Балабо-Балаба картотеки нужную анкету, в которой значилось:
Артур Гамильтон, восемнадцать лет. Капитан баскетбольной команды. В отношениях (на расстоянии) с Анабель Скотт. Любимые предметы: физкультура и математика. Любимый цвет: синий. Получил предупреждение из-за драки прошлой зимой. Отец — коммерческий директор крупной британской рекламной компании. В доме оборудован личный кинотеатр.
— И… нравится тебе в Академии?
— Да, мне кажется, что тут очень… интересно, — ответила я.
— Она только что ознакомилась с Балабо-Балаба, — сообщил Грейсон.
Артур рассмеялся.
— Да уж, интересно — это ты в точку, — они с Генри обменялись быстрыми взглядами, затем последний снова скрестил руки на груди и прислонился к стеллажу с книгами. Кажется, это его любимая поза. О Генри я успела запомнить тоже достаточно много информации:
Генри Гарпер, семнадцать лет. Нападающий в «Джабс Флеймс». Сын от третьего брака известного лондонского бизнесмена. Будет вынужден делить наследство с огромным количеством братьев и сестёр, кровных и сводных, если вообще ему достанется хоть что-то, потому что прошлой зимой его отец снова влюбился, на сей раз в болгарскую модель, рекламирующую нижнее бельё и по совместительству являющуюся девушкой по вызову. Теперь он готов сделать её своей супругой номер четыре.
Отличные успехи в учёбе. Кандидат на получение стипендии в университете Сент-Эндрюс. На данный момент ни с кем не встречается. Обладатель выразительных серых глаз. Снова смотрит очень странно. Я отвела взгляд и притворилась, что мне надо срочно что-то найти в пенале.
Когда Генри смотрел так пристально, мне казалось, что он умеет читать мысли.
— Тебе нравится баскетбол, Лив? — осведомился Артур. — Мы устраиваем маленькую вечеринку, приуроченную к открытию сезона. В субботу вечером у меня дома. Было бы замечательно, если бы Грейсон прихватил тебя с собой. Ты смогла бы познакомиться с некоторыми людьми. У нас есть маленький бассейн, так что, если хочешь поплавать, захвати с собой купальник.
Я уставилась на него, не веря своим ушам. Он что, серьёзно? Мы ведь только что познакомились.
Но с другой стороны — почему бы не поверить в то, что на свете просто много хороших людей? Кроме того, мне так хотелось поглядеть на личный домашний кинотеатр.
— Если Грейсон согласится взять меня с собой, то с радостью, — сказала я.
— Нам, конечно же, надо сначала спросить разрешения у твоей мамы, — вмешался Грейсон. Повернувшись к своим друзьям, он продолжил: — Она довольно-таки строгая и не разрешает дочерям гулять допоздна.
Чего-чего? И вовсе моя мама не строгая, даже наоборот. Она постоянно рассказывает, что ей довелось пережить, когда она была в моём возрасте. Даже в Претории, далеко не самом безопасном месте на земле, нам разрешалось гулять сколько влезет. К маминому счастью, мы никогда не возвращались домой слишком поздно.
— Эм-м-м… да, — сказала я и с немым вопросом поглядела на Грейсона. Зачем ему это нужно? — Моя мама чрезвычайно… строгая.
— Мне кажется, это очень даже хорошо, — сказал Джаспер. — Для девочек.
Прежде чем кто-либо успел выяснить, что он имел в виду, прозвонил звонок, возвещавший о начале следующего урока.
— Это всего лишь безобидная вечеринка, — объяснял Артур, пока я сгребала в кучу свои вещи и задвигала за собой стул. — Твоя мама наверняка не будет иметь ничего против.
Конечно же нет, более того, она будет вне себя от радости, что я так быстро нашла друзей на новом месте. Да ещё и в самой обожаемой компании во всей школе. Такое со мной случалось впервые. Это было куда приятнее, чем нырять головой в унитаз.
— Кроме того, тебя ведь будет сопровождать новый ответственный старший брат, он будет тебя защищать, — добавил Генри.
— Я и сама неплохо могу себя защитить, — отозвалась я.
— Точно! — Джаспер радостно всхлипнул. — Ты ведь владеешь кунг-фу.
Я уже успела развернуться, но его слова заставили меня замереть на месте. Что он сказал?
Джаспер хохотнул немного громче.
— Что вы так странно на меня смотрите? Она же сама говорила это на кладбище, забыли? Или это как со сторожем?
Остальные действительно глядели на него как-то странно, все, кроме Генри, который разглядывал меня. Намного внимательнее, чем мне бы того хотелось.
Я постаралась сделать каменное лицо, но получалось не очень хорошо. По всему телу забегали мурашки. Это невозможно. Этого просто не может быть.
— На каком таком кладбище? — спросила я с подозрительным запозданием.
— Да ладно, ты меня не слушай, — осклабился Джаспер. — Я только и умею, что чепуху болтать.
— Это точно, — подтвердил Грейсон, криво улыбнувшись. Артур прищурил глаза и рассмеялся. Лишь Генри ничем себя не выдал.
Ладно. Только без паники. Выводы будем делать позднее. Сначала надо убраться отсюда, и поскорее.
— Мне пора, — я постаралась не замечать сверлящего взгляда Генри, подхватила вещи и направилась к двери. — Два урока испанского подряд.
— Que te diviertas,[7] — произнес Артур за моей спиной.
— Увидимся позже, — пробормотал Грейсон.
Последним, что я услышала, прежде чем захлопнуть двери библиотеки и, задыхаясь, прислониться к стене, был голос Генри:
— Джас, срочно прекращай таскать у матери таблетки.
Глава двенадцатая
Так, теперь можно поразмышлять в тишине и разложить по полочкам все факты. Мне приснился странный сон, в котором действие происходило на Хайгейтском кладбище. Речь в этом сне шла о чём-то вроде тайного магического обряда, во время которого я, к несчастью, приземлилась прямо на алтарь, находящийся в центре горящей пентаграммы. Вот такая больная фантазия. Но ничего удивительного в этом нет. Вот только Джаспер откуда-то знал, о чём именно я говорила в своём сне, — это удивительно. Нет, это просто невозможно. Джаспер не мог видеть тот же сон, что и я.
Но откуда тогда ему известно, что я сказала в своём сне на кладбище?
Как любил говорить Шерлок Холмс? Если исключить невозможное, тогда то, что останется, будет ответом, каким бы невероятным он ни казался. Вот только как поступить, если невозможное исключить ну никак не получается?
В тупик меня ставило не только это замечание. Утром я чувствовала себя как-то странно, когда Джаспер схватил прядь моих волос, а потом ещё эта история с именем Генри. Плюс Кристина Россетти и «татуировка» Грейсона — странные совпадения или результат деятельности моего гениального подсознания? Вряд ли.
Нет, очевидно одно — с этим сном что-то не так. Я не только воспринимала всё невероятно чётко, но и сталкивалась с понятиями, о которых в реальности ничего не знала, с местами, в которых никогда не была, и самое неприятное — видела я этот сон не одна. И именно здесь сова зарыта — мне, конечно, очень льстит и приглашение Артура, и внимание друзей Грейсона, но я больше склонна верить в то, что заинтересовала их собой не просто так. Им что-то от меня нужно, и это не касается моей внешности. Это касается сегодняшнего сна.