Анабель подняла голову.
— О, книга! Артур сразу понял, что мы обнаружили настоящий клад. Что ей суждено изменить ход наших жизней.
Ладно. К этому надо будет обязательно вернуться позднее. Но мне не давал покоя ещё один вопрос, который обязательно нужно прояснить.
— Твой бывший парень, этот Том… — начала я.
— О, Том? — Анабель удивлённо взглянула на меня. А затем кивнула. — Понятно, ты прочитала об этом в блоге Балабо-Балаба и теперь думаешь, что… — она на секунду замолчала. — Да, конечно, все так думают. Артур тоже.
Что? Значит, она переспала вовсе не с Томом? Но с кем же тогда? И вообще…
— Артур всегда страшно ревновал меня к Тому, он просто ненавидел его, — призналась Анабель. — Потому что тот был первым парнем, который меня поцеловал.
— А потом Том погиб? — когда я это произнесла, на руках у меня выступила гусиная кожа.
— Да, — кивнула Анабель. — В июне он попал в автокатастрофу. Но виноват был вовсе не Том, его подрезал пьяный водитель грузовика.
Я почувствовала, как моё тело уже полностью покрывается гусиной кожей.
Если принять во внимание все события, то это совпадение теперь казалось мне вовсе не случайным. Анабель поправила подушки.
— Как я уже говорила, я глубоко сожалею о том, что сделала, — сказала она. — И хочу, чтобы между Артуром и мной всё стало как прежде. Он уверяет, что простил меня. Но иногда, заглянув ему в глаза… — Она обхватила себя руками. — Я до сих пор вижу в них ту боль, которую ему причинила. И холод, который вонзается в моё сердце, словно нож.
Очевидно, возвышенные речи ей нравились не меньше, чем Артуру. Но мне всё равно было жаль Анабель. Она казалась по-настоящему несчастной.
— Боюсь, что он никогда не посмотрит на меня так, как раньше, — прошептала она. — Я… О, а вот и он!
Я обернулась. И действительно, через готический портал как раз прошёл Артур. Он шагал по лужайке и его волосы светились на солнце, словно чистое золото. Мне почему-то вдруг очень захотелось убежать отсюда.
— Прошу, только не выдавай ему, о чём мы с тобой говорили! — нервно улыбнувшись, Анабель смахнула прядь волос со своего лица.
— Это настоящий Артур или Артур из твоих снов?
Она засмеялась.
— Настоящий Артур лежит сейчас в своей кровати в Хампстеде, во всяком случае, хочется на это надеяться.
— Точно! И к тому же совершенно один! — заверил её Артур.
Анабель сделала несколько шагов и упала в его объятия.
— Погляди только, кто здесь, — она указала на меня. — Я хотела поблагодарить её.
— Привет, Лив!
Интересно, мне это только показалось или в его глазах действительно мелькнуло удовлетворение победителя?
— Ну как — ощущаешь себя героем?
Артур приобнял Анабель за плечи, нежно убрал волосы с её затылка и принялся покрывать её шею поцелуями.
— Как же я по тебе соскучился, милая моя.
Я смущённо скосила глаза, стараясь не смотреть в их сторону.
— Извини, Лив, — сказала Анабель. — Просто… уже три недели я живу в Швейцарии, нас разделяют тысячи километров. Единственное, что нам остаётся, — встречи во снах.
— Да, это куда лучше, чем разговоры по скайпу, — засмеявшись, Артур прижал к себе Анабель ещё сильнее. — Посидишь с нами?
— Э-м-м, нет, мне как-то не хочется вам мешать.
У меня оставалось ещё очень много вопросов, но на первое время пищи для размышлений предостаточно.
Артур потянул Анабель за собой на подстилку.
— Какое мудрое решение, — сказал он, а Анабель успела крикнуть мне вслед лишь короткое:
— До скорого, Лив!
Затем я открыла дверь и вышла в коридор, но они этого уже не заметили.
Глава двадцать пятая
Уже издалека я заметила перед зелёной дверью Генри, который о чём-то увлечённо спорил с Лотти. Та прислонилась к дверной раме и явно не хотела пускать его внутрь. Лотти стояла, уперев руки в бока, на ней был праздничный дирндль с чёрным передником из парчи.
— Присутствие богов? — спросил Генри.
Лотти покачала головой.
— Очень мило, но нет. Не так возвышенно. Попробуй ещё раз. Итак, что неизвестно?
Генри вздохнул.
— Это что-то из Гёте?
— Нет, — Лотти склонила голову набок и кокетливо поправила жуткую парчовую ленту у себя на талии. — Не из Гёте и не из Шиллера.
— Ты должна просто спрашивать, а не давать подсказки, — укорила её я, а Генри тем временем переключился на меня и произнёс:
— Вот и ты наконец!
— Ах, мне так нравится с ним разговаривать. Он такой вежливый мальчик… — Лотти широко мне улыбнулась. — И он приходит сюда каждую ночь. Эта кровожадная ручка-ящерица укусила его за палец, так что пришлось мне его немного подлечить, и мы подружились.
— Да, это была действительно заковыристая преграда, — сказал мне Генри. — С каких это пор у ящериц есть зубы?
— С тех самых пор, как им приходится защищать мои сны от непрошеных посетителей, — ответила я. — Это вампирская ящерица. Вампирская ящерица-убийца. И, кажется, со своими обязанностями стражника она справляется куда лучше, чем моя няня.
— А ты знала, что Генри умеет печь пироги? — Лотти одарила парня улыбкой, преисполненной материнской любовью. — Его очень заинтересовал рецепт моих ванильных полумесяцев, которые подходят на все случаи жизни. А взамен он поделился рецептом орехового пирога. Кроме того, он спросил меня, умею ли я танцевать вальс и не могла бы научить его этому. Правда же, он просто милашка?
На какой-то момент я просто лишилась дара речи. Кажется, пришла пора мне поднять бровь и насмешливо поглядеть на Генри.
Тот смущённо почесал нос.
— Чего только не сделаешь, чтобы разгадать загадку, — пробормотал он.
— Не сдавайся, малыш. Думай проще, а лучше в народном ключе, — подбодрила его Лотти. — Давай же, попробуй ещё разок. Итак, что неизвестно?
Я возмущённо задышала.
— Ты не настоящая Лотти, ты просто Лотти-выдумка, и я поставила тебя, чтобы ты охраняла мою дверь. И если ты не будешь справляться со своими обязанностями, я тебя уволю и найму мистера Ву. Он не только владеет ударом тигра, ещё его наверняка не так-то просто обмануть. Ореховый пирог. Подумать только!
Лотти явно обиделась.
— Я-то думала, моё воспитание привило тебе больше уважения, — сказала она. — Хочешь зайти? Как-то дует тут.
— Нет, я ещё побуду здесь. Закрой дверь, — строго приказала я. — И никого не впускай, слышишь?
— «Благодарность немцев»? — быстро спросил Генри, прежде чем Лотти успела войти и закрыть за собой дверь. Лотти с сожалением покачала головой.
— Я же сказала — в народном ключе!
— Лотти!
— Всё-всё, ухожу! До свидания, Генри.
Очень медленно, много раз недовольно вздохнув, Лотти всё-таки закрыла дверь.
— «Благодарность немцев»? — повторила я, когда мы наконец остались одни.
Генри утвердительно кивнул.
— Я нашёл это в интернете, в каком-то манифесте Черчилля. Там говорилось о неблагодарности немцев, которая точно существовала.
— И ты подумал, что наоборот — благодарность немцев может быть неизвестной? — я захихикала. — Надо же до такого додуматься! Но как же быть с Гансом?
— Ах, чёрт возьми, это действительно сложная загадка. Я уже сотню раз искал в интернете Ганса и неизвестно, но… о! — Кажется, ему в голову пришла какая-то идея, глаза Генри засветились.
— Что?
— Но это ведь не на немецком! — он провёл ладонью по лбу. — Так что я до сих пор не нашёл ответа.
— И? Что будешь делать? Проснёшься и бросишься к компьютеру? Или вытащишь из кармана свой выдуманный телефон и прямо отсюда зайдёшь в интернет? — я рассмеялась, и Генри вместе со мной.
— Да ты в отличном настроении, особенно если принять во внимание, что недавно вступила в клуб потерянных душ, — заметил он.
— А ты довольно пессимистичен, если вот так просто позволяешь своей душе потеряться, — отозвалась я.
— Хотя… — Я вдруг вспомнила обо всём, что мне пару минут назад рассказала Анабель, и смех замер у меня на губах. — Ты вообще был знаком с прошлым парнем Анабель, Томом?
— Том Голланд? Конечно, он был на год старше. А что?
— Ну, просто…
Потому что Артур его ненавидел, а теперь он мёртв. Нет, я не могла этого сказать. Я нерешительно переминалась с ноги на ногу.
— Может, отправимся в какое-нибудь более уютное местечко? — Генри вопросительно взглянул на меня. — Например, пройдём через эту дверь?
— Какая милая попытка, — сказала я.
— Тогда давай хоть немного прогуляемся, — Генри улыбнулся и протянул мне руку. Я на секунду замешкалась, а потом подала ему свою ладонь.
Просто это было слишком уж хорошее чувство.
Мы медленно пошли вниз по коридору. Когда дошли до угла, за которым находилась дверь Анабель, я спросила:
— Как думаешь, что случится, когда будет сорвана последняя печать?
Генри пожал плечами.
— Ты же сегодня сама прекрасно слышала: Повелитель теней сбросит свои оковы, восстанет из пролитой крови и проявит благодарность каждому, кто был ему верен.
И когда же я такое слышала?
— Кажется, я это пропустила, — сказала я.
— Ах да, точно, ты же не знаешь латынь. В общем, «cruor» означает «кровь», только не такую, как «sanguis», а пролитую в бою.
— А тебе не кажется, что это просто метафора? Как, например, с оковами… то есть… Что это было?
Я услышала какой-то звук, похожий на тихий скрип открывающейся двери.
— Понятия не имею, — Генри отпустил мою руку и обнял за плечи. — Но лучше нам уйти куда-то, где мы сможем спокойно поговорить. Например, к тебе.
Я обернулась. Двери, двери повсюду. Но вокруг было совершенно тихо, никакого движения и даже шороха. Почему же тогда я чувствовала, будто за мной наблюдают?
— Пойдём! — Генри схватил мою руку и снова потянул меня в направлении наших дверей. В иной обстановке я бы возмутилась, но сейчас с радостью последовала за ним.
— Здесь ведь никого нет, правда?
— Никогда нельзя знать наверняка, — ответил он, и впервые с тех пор, что я его знала, голос Генри звучал жёстко. — Если у тебя достаточно сильная фантазия и ты умеешь сосредотачиваться, то сможешь превратиться во сне во что или в кого угодно.