— Я не знаю, — честно ответил парень, закончив сыпать землю обратно вниз. — Я не вижу ни единой причины для этого.
— Если я вижу, что человеку нужна помощь, я не бросаю его в беде, — сказал я как есть. — Тут уже от вас зависит, захотите вы принять помощь или нет.
— С чего вы взяли, что мне вообще нужна помощь? — а вот тут похоже сработала защитная реакция организма.
— Иначе бы вы не стали вызывать меня на бой, — хмыкнул я в ответ, положив обе ладони на землю. — Вас гложут сомнения, это видно невооруженным глазом. Если я спрошу, чего вы хотите от жизни, то что вы ответите?
— Я хочу… — начал парень и резко замолчал, не зная что добавить. Я же повернул голову в его сторону, ожидая ответа, который так и не последовал.
— Хотите отомстить и уничтожить всех химер? Сделать то, чем занимаются ордена, но другим путём? — и снова по дрогнувшим губам парня я попал в точку.
— Вам мой дедушка рассказал? — рассерженно спросил парень, только его злость была направлена не на меня, а на наставника.
— Ваш дедушка не удосужился рассказать, что его внук может вызвать меня на дуэль. Чего уж там, я даже о вашем роде толком ничего не знаю, — хмыкнул я и безразлично пожал плечами. — Просто сделал выводы из нашего разговора, поняв, что вы чувствуете.
— Вам это тоже знакомо? — уже с интересом спросил он. — Когда кто-то, кто был вам близок, умирает.
Мог я конечно сказать, что понимаю это чувство лучше любого живущего в этом мире, но не стал. Вместо этого я ответил иначе:
— Не тот вопрос вы мне задаёте, — покачал я головой. — Да и не в разговоре дело. В первую очередь решите сами для себя, чего вы хотите, и уже после вступайте в орден, временного ограничения я ведь не ставил. Или же вовсе откажитесь от этой затеи, потому что ордену слабые духом не нужны, — последнее звучало как оскорбление, да только всё равно являлось правдой. Не было у парня боевого духа, только куча внутренних демонов, рвущих разум на части.
Несколько минут мы молча сидели. Я ждал, пока парень обдумает мои слова и решит для себя, что для него важно, а что нет.
— Был у меня старший брат, которого я очень уважал. Уже в шестнадцать он стал восходящей звездой, а к двадцати двум стал очень сильным магом. Он был добросердечным человеком, таким, кого хочется называть героем. Никому ни разу в жизни он не желал зла. Отец готовил его как своего будущего преемника. только мой брат решил, что управлением рода должен заняться кто-то другой. Он вступил в орден Витязей, а затем в подразделение Фениксов. Однажды же ему поручили опасное задание, где у него встал выбор — спасти себя или спасти жизни отряду «Жнецов», угодившим в ловушку. Он мог выбраться один из западни, но вместо этого до последнего прикрывал отход бойцов. Будь он жив, мой брат и дальше мог сотнями убивать химер, но он пожертвовал собой ради тех, кто слабее. Он не смог даже до конца раскрыть свой талант, хотя дай ему ещё лет пять-десять, и он бы в одиночку сражался с колоссами. Так вы мне скажите — правильно ли он поступил? Разве такой участи он заслужил? Спасти жизни одних, чтобы в будущем больше никого не спасти?
Пока я слушал Григория, до меня неожиданно дошло, почему наставник так не горел желанием, чтобы я вступал в Фениксы. Видимо смерть внука отобразилась в том числе на нём, просто он это тщательно скрывал от меня и остальных. При этом Григорий судя по всему, даже ничего не знал о переживаниях своего дедушки.
Ладно, это касается только их самих и рода, лезть в эти дебри я не собираюсь.
— Ваш брат поступил по человечески, — немного подумав, ответил я. — На его месте я бы поступил также. Мы сражаемся ради того, чтобы защищать тех, кто не может за себя постоять. Если я не способен защитить даже тех, кто находится рядом, то о какой защите мира может идти речь? Будь на моём пути в данной ситуации хоть колосс, я бы не отступил ни на шаг, и тоже самое ответит вам любой Витязь. Мы не убегаем от опасности, мы сражаемся с ней до последнего. Ваш брат сделал свой выбор, и не мне или вам его судить.
— А что мешало ему подкопить силы в уединённых тренировках, чтобы спасти как можно больше людей? — не хотел парень принимать горькую правду, это читалось по его взгляду — Неужели спасение сотни лучше, чем спасение миллиона?
— Именно такие ситуации делают нас сильнее. Можно всю жизнь прожить в теплице, и к пятидесяти годам достигнуть пика, только думаете магу это сильно поможет? — приподнял я левую бровь, смотря на парня. — Думаете смог бы я вас одолеть, если бы отсиживался за стенами, избегая сражений с химерами?
Григорий не стал ничего отвечать. Вместо этого я снова дал парню время обдумать мои слова, чтобы он пришёл к нужным выводам.
— Прозвучит глупо, но знаете, я даже рад, что встретился с вами, — сказал Григорий, посмотрев на ночное небо. — То, что вы мне говорите, говорил мне и дедушка, но я ему не поверил, даже не знаю почему. Может, потому что затаил на него обиду и не хотел слушать. Теперь я понимаю, что он был прав. Вступить в орден уже не кажется такой уж плохой идеей. Спасибо, — под конец парень застеснялся и отвёл взгляд в сторону, пытаясь скрыть неловкость.
— Не за что, мне не трудно. Тем более чем больше людей сражается в ордене, тем легче наша ноша, — в этот момент у меня поднялось хорошее настроение. — Только когда пойдёте мириться с наставником, не упоминайте меня в разговоре. У него и так своих забот сейчас хватает.
— Он сам обо всём догадается, — озвучил здравую мысль Григорий.
— В таком случае ничего не поделаешь, — развёл я руками, и добавил: — Буду ждать от вас свершений. Станьте сильнее к нашей следующей встрече.
— Обязательно, — искренне улыбнулся в ответ парень.
Вернувшись домой, первое, что я сделал, это лёг спать. Ни осмотр меча. ни пилюля. ни душ меня не волновали — я сам того не заметил, как остался без сил, причём не физически, а ментально. Причём я подозревал, что последнее как раз было из-за странного сна в машине. Не просто так мне приснился Седрик, я почти наверняка уверен, что это связано с моей изменённой душой.
Увы, никаких подсказок на этот счёт не было, поэтому я не стал забивать себе голову лишним и уснул. К счастью никаких больше странных снов я не видел, и проснувшись с утра, принял душ, позавтракал и принялся смотреть подарки. Хотя меч подарком было назвать нельзя — скорее уж это выглядело как взаимовыгодный обмен.
Как Вячеслав Емельянович и говорил, меч был выполнен в форме цзянь. Одноручный меч с метровым лезвием фиолетового цвета, которым можно колоть и рубить. Из какого конкретно сплава металлов он был выполнен я не знал, но само оружие сидело как влитое в руке, причём я чувствовал малейшую отдачу от любого движения клинком.
Вишенкой на торте стало же то, что я мог наполнять меч маной. Стоило мне это делать, как меч тут же окутало пламенем. Самое то для рубки химер, учитывая, что даже магическое пламя очень недурно помогает пробивать их защиту, не говоря уже об эфире.
Назвать эту работу шедевром было мало. Не удивлюсь, если это лучшее творение, вышедшее из-под его рук. Мне не терпелось начать с ним тренировки, чтобы тело вспомнило, какого это не только махать кулаками, но и мечом.
Но перед этим меня ждал подарок князя, который требовалось не просто принять, а ещё по максимуму усвоить. В такой пилюле должно содержаться очень много маны, а это значит, что я в теории смогу себя неплохо так усилить в качестве мага, впитав весь излишек маны в ядро. Всё будет зависеть только от моего мастерства.
Глава 19
— Я же говорил, что он откажет, — сказал Вадим своему отцу, сидя у того в кабинете. — Максим — птица высокого полёта. Он не станет ни перед кем ходить, какие бы обстоятельства при этом бы не произошли.
— Вадим, ты забываешь то, чему я тебя учил, — князь строго посмотрел на своего сына. — Сначала предлагаешь человеку условия, на которые он точно не согласится. Потом делаешь это во-второй раз, предлагая ещё более лучшие условия, но на которые он снова откажется. И в-третий раз, когда ты ему предложишь условия, которые его устроят, человек останется полностью довольным и будет считать себя главным победителем. Таким образом я не только обозначил своё отношение, но ещё показал благосклонность и привязал к нашему роду положительными эмоциями. Через некоторое время я попрошу его об помощи, потом он меня, и на этой благодатной почве будет крепнуть наш союз. Он не забудет того, кто ему помог вначале пути и кто поверил, что он добьётся большего, чем просто титула истребителя химер. Всё прошло по плану.
Вадим не стал говорить, что по большей части действия отца были бессмысленны. Максим уже посвятил парня в такие тайны, что крепче связи возникнуть уже не сможет, разве что парень сам бы вступил в род Рюриковичей.
— А что насчёт его рода? Твои догадки подтвердились? — задал интересующий его вопрос Вадим.
— Где-то наполовину, — расплывчато ответил князь. — Рюриковичей в его роду точно не было, а вот примесей разных кровей хватает. Его мама дальний потомок двух уничтоженных княжеских родов, а в самом Максиме Давидовиче течёт кровь забытых, только очень мало.
Вадиму хотелось поделиться этими новостями с другом, да княжеская клятва бы не позволила. Попытайся он раскрыть тайны рода, как она бы запылала и дальше его ждала бы моментальная смерть. Тоже самое касалось магии ментализма — любая попытка выведать тайны рода за кончилась бы смертью. На этом в том числе держалась сила княжеских родов, хотя в первую очередь у власти они стояли из-за прямого подчинения императорскому роду. Все они были привязаны к Романовым, и не могли предать их даже при всём желании. Взамен же они получали от империи все самые лучшее блага.
— Если сила Максима идёт от забытого рода, то это будет очень символично, — ответил Вадим, разрушая молчаливую тишину.
— Скорее уж если это окажется правдой, то он будет напрямую связан с проектом «Душа».
— Это же просто легенда, отец.