– В лагере два внутренних часовых. Сейчас снайпер снимает их, повара и истопника у печи. Остальные спят по землянкам. Землянок шесть... По пять человек в каждой, кроме командирской... В командирскую иду я с радистами... Пять групп одновременно по всем землянкам... Лопаты и ножи... Не стрелять... Уши... У каждого... Уши... Левое ухо... Головы не надо, мы не звери... Только уши...
Последние слова прозвучали угрожающе... Видимо, старший лейтенант уже столкнулся с сопротивлением в этом вопросе, поэтому повторил так категорично.
Не знаю, как обстояло дело в других землянках. Мы, оставив рации на окраине лагеря, пошли вместе со старшим лейтенантом к землянке, над которой обвис мокрый зеленый флаг с лежащим волком. Дверь вышибли ногой. Ворвались с заранее подготовленными лопатками. Там, в командирской или в штабной землянке, оказалось четыре чечена. Они проснулись от звука выбиваемой двери и ничего понять не успели, когда на их головы обрушились удары остро отточенных малых саперных лопаток...
– Уши... – прозвучал угрожающий голос старшего лейтенанта.
Через минуту, когда мы вышли из землянки, меня вырвало...
Обезглавленные тела пилотов мы нашли под склоном горы...
Головы нашли раньше... Они, как сказал первый чечен, попавший к нам в плен, и вправду сушились на кольях... То есть мокли под дождем...
Прямо оттуда, из лагеря боевиков, мы провели сеанс связи, поскольку время сеанса как раз подошло... Рассказали о судьбе пилотов-вертолетчиков. Машину вызвать было невозможно, и мы получили приказ выходить к своим в «автономке» и обязательно вынести обезглавленные тела. Это мы и без того знали... Тела бросать нельзя...
Если погода позволит и в небе образуется «окно», нас обещали снять с маршрута первым же свободным вертолетом...
Ни я, ни Волк не любили вспоминать службу под командованием старшего лейтенанта, а потом уже и капитана Разуваева. Мы оба быстро изменились за время этой службы... Нас перестало мутить и тошнить от войны... Мы привыкли к виду и к запаху крови... Но в разговорах эта тема была под запретом все двенадцать прошедших с той поры лет – если мы и вспоминали войну, то только первую операцию под командованием капитана Петрова и мучительный чеченский плен... Словно бы та операция была единственной, в которой мы участвовали. Это помогало чувствовать себя лучше...
А все остальное старались забыть...
Хотя сами стали совсем не такими людьми, какими были при Петрове...
Петров звал нас волчьей стаей, но мы были тогда щенками... Волками, матерыми, опасными, мы стали потом... Волками с повышенным чувством самосохранения, которое не позволяет отпускать «мальчика с козой», чтобы не угодить в плен...
Я вспомнил Разуваева только потому, что разозлился. А вспоминая, злился еще больше, потому что слой за слоем наползли картинки воспоминаний. И именно в таком состоянии я проехал мимо «Евразии» – без остановки. Надо было успокоиться и осмыслить ситуацию. Когда зол, ситуацию не осмыслишь, когда зол, будешь только зло творить и к себе зло привлекать, потому что подобное всегда притягивается подобным. И я остановился только за углом, где мою машину невозможно было увидеть из окон офиса.
Осмысливая ситуацию, я почти наверняка догадался, что охране на входе дан приказ не пускать меня за порог. Но, немного подумав, я все же нашел вариант проникновения, и вполне цивильный, без взломов и возможных жертв среди охранников. Но сначала мне необходимо было проверить верность моей теории. Точнее сказать, верность моих догадок, потому что пока они были основаны только на тонких разрозненных намеках.
Через справочную службу я узнал номер «Торговой марки „Транссиб“. У секретаря узнал номер менеджера по персоналу. А уже менеджеру по персоналу задал главный вопрос:
– Подскажите, пожалуйста, как я могу найти Александра Витальевича Гантова...
– А он у нас уже не работает.
– Что так? Он же вроде бы только недавно к вам устроился...
– Вернулся, кажется, на прежнее место...
Вот теперь все встало на свои места. На прежние и прочие... И я даже догадался, что мне не требуется забирать пластиковый пакет из туалета на втором этаже «Евразии», потому что долларов там, по всей вероятности, нет...
Тогда я позвонил майору Лиходееву.
– Это Онуфриенко беспокоит... Звонил Угаров?
– Звонил. Договорились с ним о встрече послезавтра... До этого он занят... Как мне до него добраться и не насторожить? Не подскажешь?
– Подскажу... Только другое... Угаров сейчас в кафе на поминках... Ему не до наших забот...
– Я знаю. Я проводил его до самого кафе. Он зашел один из первых... И руки потирал, выпить хотелось...
– А я подозреваю, как можно добраться до убийцы подполковника Петрова и того, кто стрелял в Волка... Кстати, мне кажется, это не Угаров...
– Ну-ну...
– Только надо поспешить... Он сейчас ждет, когда я из кафе выйду, чтобы подстрелить... Надо определить точку, с которой стрелять всего удобнее... Он там...
– Кто он?
– Я не знаю, сам ли он будет стрелять... Возможно, этот человек просто заказчик... Его фамилия Гантов, зовут Александр Витальевич... Он – сотрудник фирмы «Евразия» и близкий друг Анжелины Качуриной... Поспеши, майор...
Лиходеев несколько секунд думал, потом, видимо, все сообразил:
– Понял, я погнал...
Но мне все же стоило одновременно проверить тот самый пакет, что я получил от Анжелины. Если я прав, значит, майор Лиходеев застанет киллера на месте и постарается захватить его. Думаю, в СОБРе тоже парни не промах и свое дело знают... Если никого не застанут, значит, произошла ошибка, но не страшная, потому что последствий иметь не будет. Лучше все же перестраховаться... А отправил я Лиходеева раньше собственной проверки только потому, что я не докладывал Гантову, как доложил Угарову, что собираюсь поставить «Хаммер» на стоянку и заявиться в кафе. Увидев, что «Хаммера» там нет, киллер может решить, что я не поехал на поминки, и убраться из засады. Это значило бы, что я по-прежнему хожу под прицелом... Честно скажу, мне это не слишком нравится...
Проникнуть в здание, когда тебя туда стремятся не пустить, можно всегда и можно по-разному. Например, если достаточно уверен в себе, положить «отдыхать» охранника простым ударом в печень и пройти... Правда, рискуешь нарваться на тренированного охранника, который на удар вовремя среагирует и ответит тебе соответствующим образом... Можно положить перед охранником пару сотен баксов, и он не заметит, как я прошел... Однако и в этом варианте велик риск нарваться на честного парня, который тут же нажмет «тревожную кнопку», и после этого режим охраны усилится...
Можно, впрочем, и вообще пройти без затей, избрав при этом затейливый ход... Я предпочел последний вариант...
Забрав на всякий случай из машины свой рюкзак – а вдруг придется туда деньги складывать, – я обошел квартал и подошел к тому же зданию с другой стороны, где с торца находился вход в оптовый магазин. И сразу задал заведующему вопрос, ответ на который я случайно знал – Анжелина при мне объясняла кому-то по телефону, как это делается. Я спросил, можно ли оплатить товар по банковской пластиковой карте «VISA». Мне объяснили, что в принципе возможно, но оплачивать придется не в магазине, а в бухгалтерии, где стоит аппаратура. Это меня устроило. Пришлось, правда, потерять время на «выбор и закупку» товара, а потом с накладной в руках пройти через служебный ход в бухгалтерию. Но бухгалтерия находилась, как я знал, на четвертом этаже. А я поднялся только на второй. И проверил в туалете пакет... Так и есть... Анжелина вместе со своим старым другом Гантовым даже не стала, как я, тратить время на печатание фальшивых баксов. Она просто бумагу нарезала, упаковала и уложила в пакет. А другой пакет, скорее всего, передала Гантову, чтобы тот вынес из офиса и куда-то припрятал. Вот после этого я уже со спокойной совестью, убрав пакет на прежнее место, поднялся этажом выше и двинулся прямо в кабинет к Анжелине. Очень хотелось обрадовать ее своим присутствием...
Секретарша, должно быть, не была предупреждена, как была предупреждена, по моим предположениям, охрана. Что толку предупреждать хрупкую девчушку – если я смогу пройти мимо охраны, значит, мимо секретарши я пройду тем более.
Как обычно, она детским голоском прощебетала приветствие. Я улыбнулся ей и успокоил движением руки, чтобы она не предупреждала шефа о моем появлении. Дескать, так надо... И открыл дверь...
Анжелина стояла у окна спиной ко мне и разговаривала по мобильнику.
– Жди... Он должен приехать... Это его друг и командир... Он такой человек... Обязательно приедет...
Вовремя я появился, чтобы услышать напутствие достославному Александру Витальевичу... Обязательно надо подождать... Я не приеду, значит, приедет майор Лиходеев, который любит ловить лиходеев...
Услышав шаги, она закончила разговор и обернулась. Конечно, лицо ее сильно исказилось от испуга. Узнать было трудно, но я не поспешил сказать, что кабинетом ошибся, и ретироваться... Она должна была испугаться... И просто от моего вида, и просто от моего взгляда, и потому, что пистолет с глушителем уже был у меня в руке...
Не применяя силу, я взял из обессиленных рук Анжелины трубку, чтобы она каким-то образом не могла ею воспользоваться и не стерла бы, по крайней мере, данные последнего звонка. Это улика, на которой я могу поиграть с ней...
– Ты... – наконец выдохнула, как выдавила из себя, она.
– Не упади... Лучше бы села... Не за стол... Ты не дойдешь... Здесь, здесь вот и садись...
Под окнами вдоль стены стоял длинный ряд стульев. Должно быть, на случай, когда коллектив собирался у своего главного командира для каких-то общих торжественных мероприятий. На один из таких стульев я и помог ей сесть. Даже под локоть бережно поддержал. Ноги, кажется, совсем отказали Анжелине. Жаль, ноги у нее красивые... Хочется надеяться, что они не отнялись у нее навсегда...