[429] (вечная и славная память ему, исключительно доблестному офицеру нашей батареи, рыцарю без страха и упрека, убитому ружейной шальной пулей прямо в сердце, уже после боя под Нижним Рогачиком!) с неожиданным приказом: «1-му и 2-му орудиям заамуничивать и запрягать!» – «Как? Почему?! Куда?! А вареники?!!» На это – никакого ответа.
Ну, как всегда, сборы были недолгие. Выехали. Приехали на большую площадь станицы, становимся на позицию слева от церкви и против станичного правления, шагах в 300 от него. Команда: «С передков! К бою!» Ничего не понимая, приготовились к стрельбе по… станичному правлению! Мы, человек 10–20 артиллеристов, стоим кучей и только руками разводим! И никто из нас даже не заметил, как среди нас появился генерал Корнилов!
– Здравствуйте, мои батарейцы! – поздоровался он с нами.
От такого, впервые, его обращения к нам мы с особой радостью и во все глотки «рявкнули» ему в ответ.
– Ну вот, здесь казаки станицы встретили меня огнем, – говорит он. – Я приказал станице к 12 часам выдать все оружие, или же я прикажу вашими пушками разнести им станичное правление! – Повернулся и пошел туда.
У станичного же правления была уже большая толпа казаков; старики были в полной своей форме, с крестами и медалями. А в стороне уже лежала большая куча сложенного оружия. Увидев подходившего к правлению Корнилова, казаки стали строем, с атаманом впереди. Остановившись на расстоянии перед строем, Корнилов громким голосом сказал:
– Здороваться с вами не буду!
Но должно быть, от понятного обалдения, казаки нестройно ответили ему:
– Здравия желаем, ваше высокопревосходительство!
Перекрыв их своим голосом, Корнилов говорит:
– Не хочу с вами здороваться! Я сам – казак и напрасно не буду проливать казачью кровь. Я вам пущу ее из другого места! Полковник… (имя его уже выскочило из моей памяти) распоряжайтесь! – Повернулся от них и ушел.
Что же будет дальше? От любопытства мы (несколько человек), конечно, залезли уже в первые ряды. Вот вынесли из правления скамейку, вынесли и разложили на одеяле десятка два хороших казачьих плетей и вывели первого пленника, парня лет двадцати. Коротко сказано было ему: «Снимай штаны, ложись!» В это время подходит к полковнику старик казак с тремя нашивками на погонах и во всю грудь с медалями и крестами:
– Ваше высокоблагородие, дозвольте мне поучить маленько вот этого!
Полковник разрешил. Старик долго выбирал на руке плеть. Выбрал, должно быть, неплохую и подошел к лежащему уже на скамейке парню:
– Ну, дорогой сыночек, не доучил тебя раньше, доучу теперь, как настоящим казаком быть!
И если бы старика не оттащили уже силой, то он мог бы запороть своего сына на смерть!
Вывели второго парня, не старше первого. К полковнику подходит второй старик:
– Дозвольте и мне!
Так казаки-отцы «доучивали» своих сыновей.
Но на такое «зрелище» стало даже больно (за парней) смотреть, мы вернулись восвояси доканчивать наши вареники. К ночи наша армия опять отмахивала версты и версты по нашей неизвестности…
А на душе у каждого из нас – пушкарей 3-й батареи – сияла большая радость: сегодня Корнилов назвал нас своими батарейцами!
Станицы за станицами… железнодорожные узлы… переходы через реки… бои и бои – спереди, сзади, чуть ли не со всех сторон! Прошла даже и ледяная Ново-Дмитриевка, где генерал Марков, первым бросившийся в стремительные воды реки на штурм, смог только сказать:
– Очень сыровато, господа офицеры! За мной!
И подошли, наконец, к роковому для нас городу Екатеринодару и с трех сторон обложили его.
В первый же день боя за город корниловцы рассказали нам такой характерный случай с Корниловым: под жутким обстрелом красных Корнилов пришел со своим штабом и с полковником Неженцевым чуть ли не в передовую линию и, найдя какую-то сопку, влез туда с Неженцевым, а штаб погнал за сопку, в прикрытие. В это время, перебежками от огня, на сопку вбежал капитан-корниловец с донесением и доложил свое донесение. Корнилов поблагодарил, похлопал капитана по плечу и сказал ему:
– А теперь, голубчик, спускайтесь к штабу, спрячьтесь. Тут уж больно стреляют! Опасно здесь!
Густая краска залила лицо капитана, и он выпалил генералу Корнилову в глаза:
– Ваше высокопревосходительство, если моему Верховному Главнокомандующему и моему шефу не опасно здесь, то его капитану тоже не опасно! – и демонстративно стал даже впереди Корнилова.
Корнилов покачал головой, взял капитана под руку со словами:
– Ну, тогда пойдем все вместе вниз!
И все спустились за сопку в прикрытие. При моем личном знакомстве с этим капитаном уже во Втором походе, в Харькове, капитан мне точно подтвердил это.
Бои за Екатеринодар становились ожесточеннее (обещанного Корнилову восстания офицеров в городе так и не было, и кончались наши снаряды и патроны!). Мы все ожидали приказа об общем штурме города.
И вдруг пошло по частям: среди своих корниловцев убит доблестный основатель и командир Корниловского полка, полковник Неженцев! Замерли корниловцы осиротевшие, но… не сломились, дрались еще упорней! А на другой день всю нашу армию как громом поразила страшная весть: роковой гранатой сразило нашего вождя, генерала Корнилова!
Невозможно передать человеческими словами, что стало со всеми нами! Отлетела от нас наша душа, пропала наша сила, потухли наше горение и порыв, угас наш Светоч, за которым и повел нас всех наш единственный из всех – генерал Лавр Георгиевич Корнилов!..
С наступлением темноты уже новый Главнокомандующий, генерал Деникин, увел армию из-под Екатеринодара. Впервые наша армия отступила! С Корниловым во главе мы шли только вперед, шли во весь рост, не боясь никого и ничего; мы не спрашивали никогда: сколько красных? Спрашивали только: где они?
Не стало нашей души, не стало нашего вождя, и мы повернули назад! И только под станицей Медведовской генерал Марков личным беспримерным подвигом (уничтожением красного бронепоезда, добычей нам множества снарядов и патронов и, самое важное, полным уничтожением сильного красного заслона на нашем пути) сумел снова влить в наши опустошенные души и сердца прежнюю смелость и прежнюю веру в свои несломленные силы. Благодаря только ему армия снова обрела себя!
Но уже во Втором походе также роковым образом и трагично погиб на своем посту и доблестный генерал Марков!.. Так ушли от нас генерал Корнилов, генерал Марков, полковник Неженцев, ушли славнейшие из славных, и не стало больше в армии души и духа нашего Ледяного похода.
Во Втором походе, когда от прихода пополнения в армию Корниловский полк превратился в Корниловскую дивизию, наша 3-я батарея полковника Ерогина приказом генерала Деникина (номер приказа и дату я уже не помню) по Добровольческой армии была переименована в 1-ю генерала Корнилова батарею, из которой получился Корниловский артиллерийский дивизион, а потом и Корниловская артиллерийская бригада.
Самой высшей, самой лучшей и самой гордой наградой для нас было получение имени этого великого человека нашего времени, имени нашего вождя генерала Корнилова на наши погоны. И мы – пушкари – вошли в семью доблестных корниловцев! С этим священным для нас именем в душе и на погонах корниловцы прошли вместе еще долгий и доблестный путь, через трагедию Новороссийска, всю Таврию с генералом Врангелем, с исторического Перекопа вырвались в город Александровск, за Днепр в Никополь, на своих плечах держали полчища красных вплоть до самого Севастополя и… с оружием в руках, несломленными, ушли на российских кораблях на чужбину!.. Ушли с доблестью и честью!
В эмиграции, рассеявшись чуть ли не по всем странам мира, корниловцы сменили свое привычное оружие на правдивое и свободное слово и печать, и наша непримиримая борьба против красного дьявола продолжается. 50 уже лет Сатана «царствует» над нашей несчастной Родиной Россией, но наш Светоч там, зажженный нашими генералами Корниловым и Алексеевым и их кучкой первых добровольцев, горит, горит больше и больше, и будет день, когда он разгорится в пламя, на котором и сгорит проклятый большевизм! Мало уже осталось на свете корниловцев, уйдем и мы все, последние, за своим вождем, и только в новой, снова, России, в правдивой истории нашей родной земли корниловцы снова появятся, и снова со своим величайшим человеком нашего времени – легендарным генералом – Лавром Георгиевичем Корниловым!