До станицы Медведовской около 20 верст. До железной дороги – 18. Идти было легко. Вначале нервы у бойцов были сильно приподняты, но постепенно их напряжение спадало, и бойцы в молчаливом движении уходили, как бы в покой. Бессонные ночи, недоедание, усталость сказывались. Они шли машинально: спали на ходу, даже храпели во сне, и только взаимные сталкивания пробуждали их. Некоторые, засыпая, падали, но мгновенно вскакивали, шли бессознательно. Но в минуты проснувшегося сознания они вспоминали: их ведет генерал Марков!
Генерал Марков ехал, тихо беседуя с бывшими с ним офицерами. Он не мог предугадать, как развернется неизбежное столкновение с врагом, хотя и предусматривал все, что было возможно для его прозорливого ума. Обо всех деталях он уже переговорил с подчиненными начальниками и говорит о новых. Бесспорно и ясно, что значительная доля успеха зависит от него, от всех начальников и, в сущности, от всей бригады.
3 апреля. Пятый час утра. До железной дороги оставалось с версту, когда к генералу Маркову подъехал верховой из дозора и доложил: «В железнодорожной будке виден свет, но на железной дороге никого и ничего не замечено». Генерал Марков останавливает колонну и, приказав ей ждать распоряжений, сам с несколькими верховыми едет вперед. В колонне, шедшей до сего момента спокойным, равномерным шагом, сонные бойцы столкнулись и проснулись. Стоят. Тишина. И в этой тишине, как темная, тихая и зловещая молния, проносятся слова: «железная дорога». Напряжены нервы всех.
Не доезжая нескольких десятков шагов до будки, генерал Марков соскакивает с лошади и в сопровождении трех человек идет быстро к ней и входит в нее. В будке два человека. Один – у телефона. Генерал устраняет последнего от телефона.
– Я – генерал Марков! Кто на станции? – спрашивает он.
Ответ – бронепоезд и два эшелона с красногвардейцами. В ответе ничего нового.
– Колонне – вперед и остановиться, не доходя шагов 200 до железной дороги! – приказывает генерал Марков. Офицер карьером мчится к колонне и передает приказание. Колонна быстро идет к переезду.
Телефонный звонок. Генерал Марков берет трубку. Со станции спрашивают:
– Спокойно ли на посту? Нет ли кадет?
– Совершенно спокойно, – был ответ.
Однако со станции передали, что «для верности» к переезду подойдет бронепоезд.
– Пришлите, товарищи. Оно будет вернее, – согласился генерал Марков.
Немедленно посыпались короткие, твердые распоряжения подъехавшим к будке начальникам.
– Сейчас подойдет красный бронепоезд. Его мы не должны упустить, – заявил генерал Марков.
Полковнику Миончинскому приказано одно орудие перевести через полотно железной дороги и поставить на позицию для стрельбы по бронепоезду в упор, вбок ему, другое – у переезда – для стрельбы вдоль железной дороги. Полковнику Банину – сорвать телефонный и телеграфный провода в сторону Екатеринодара. Выслать конных подрывников для подрыва железнодорожного полотна в ту же сторону и как только возможно дальше, причем добавлено:
– Это задание нужно выполнить: в нем наше спасение.
Третье приказание для Инженерной роты – завалить у будки шпалами железнодорожную линию. Генералу Боровскому – выслать сильный заслон в сторону станции Медведовской для обеспечения дороги, по которой идет армия; часть сил расположить вдоль железной дороги; часть перевести через дорогу и выставить их также заслоном в сторону станции. Конвою и «Артиллерийской роте» занять станицу Медведовскую. Кубанскому строевому полку оставаться в готовности. Приказания выполнялись быстро. Через 5 минут орудие штабс-капитана Шперлинга[173] уже стояло на позиции в 15 шагах от полотна и было нацелено. Рядом с ним два батарейных пулемета.
Генерал Марков на полотне железной дороги ходит нервными шагами. Лежащие в цепях бойцы видят его характерную, в высокой папахе фигуру. Он зорко всматривается в сторону, откуда должен подойти бронепоезд. Он, конечно, думает: все ли нужные распоряжения сделал я? Он посылает конного офицера в обоз армии с приказанием: команде выздоравливающих немедленно идти в станицу. Он вдруг подходит к цепи 4-й роты и, заметив по блестящим погонам полковника Биркина, приказывает ему со взводом немедленно идти вдоль полотна с правой его стороны к станции и «атаковать» ее, но, если будет встречен бронепоезд, ничем не выдавать свое присутствие. Полковник Биркин, смущенный таким приказанием, тем не менее быстро двинулся вперед со своими 10 человеками. Из станицы прискакал всадник с донесением – красных там нет, и скачет назад с приказанием – конвою наступать на станцию.
Тишина. Тьма. Прошло с полчаса времени. В лежащих цепях Офицерского полка многие уснули. Полковник Биркин со своим взводом был уже на полпути до станции, когда заметил тихо идущий бронепоезд. Не выдержали нервы, и часть его взвода побежала вправо, к небольшому леску, находящемуся шагах в ста, оказавшемуся кладбищем. Полковник Биркин с оставшимися с ним прижались к земле в железнодорожной канаве. Слегка шипя, бронепоезд прошел мимо лежащих, рассыпая под себя искры из топки. Потеряв половину своего взвода, полковник Биркин уже не решился исполнить приказание генерала Маркова – атаковать станцию.
– Бронепоезд! – пронеслось по цепи ближайшей к железной дороге роты, и… в мгновение люди вскочили и побежали от дороги. Начальники едва удержали их шагах в полутораста.
– Кто там? – раздался громкий голос с бронепоезда.
В ответ – полное молчание. С поезда застрочил короткой очередью пулемет, а сам он, не останавливаясь, медленно продолжал приближаться к железнодорожной будке.
Генерал Марков давно уже увидел противника и… приготовился. В руке у него ручная граната. Он снял свою белую папаху и пошел навстречу бронепоезду. Он встречает его на том месте, на которое нацелено орудие штабс-капитана Шперлинга.
– Кто на пути? – спрашивают с бронепоезда.
– Не видите, что свои! – отвечает генерал Марков и, подойдя вплотную к паровозу, бросает ручную гранату в машинистов. Граната взрывается.
– Орудие – огонь! – кричит генерал Марков, отбегая от паровоза.
Первый снаряд попадает в колеса паровоза, второй в самый паровоз. Бронепоезд останавливается, но открывает огонь из двух орудий и пулеметов во все стороны. Затрещали пулеметы артиллеристов, винтовки близлежащих цепей. От попаданий снарядами в вагоны последние загорелись. Разнеслось «Ура!» 4-й и Инженерной рот. Они атаковали врага. Гарнизон бронепоезда защищался геройски и погиб полностью. Составляли его матросы. Впрочем, одному из них посчастливилось: он выскочил из горевшего вагона в тлеющей на нем одежде и натолкнулся на генерала Маркова. Генерал приказал оказать ему помощь.
Генералом Марковым уже отдано приказание: Офицерскому полку атаковать станцию, Кубанскому – быть готовым поддержать его. Стоявшей на дороге колонне армии послано приказание быстро переезжать полотно железной дороги.
Вдруг генерал Марков увидел полковника Биркина.
– А вы что тут делаете? – закричал он. – Я приказал вам атаковать станцию!
– Вам помочь хотел, Ваше Превосходительство! – поспешно ответил полковник Биркин.
– Не надо мне никакой помощи! Впрочем, оттащите скорей заднюю платформу с орудием и вагон со снарядами. Скорее, пока не загорелись!
Соседний вагон пылал. Полковник Биркин со своими людьми и артиллеристами отцепили и откатили вагон и платформу, на которую моментально вскочил полковник Миончинский с артиллеристами, повернул орудие в сторону станции и открыл огонь. Уже светало, и виден был вышедший со станции поезд. Шрапнели рвались как раз над ним, и тот быстро дал задний ход и скрылся. Подвезти свои войска красным не удалось.
– В атаку на станцию! Живо! – крикнул генерал Марков полковнику Биркину.
– Шмидт! Что вы делаете? – кричит генерал Марков. – Там снаряды!
Прапорщик Шмидт явно перестарался и чуть было не зажег вагон со снарядами, подложив под него охапку соломы.
Офицерский полк быстро развернулся фронтом на станцию и перешел в наступление. Уже было светло. Первой атаковала станцию, вправо от железной дороги, 5-я рота, но, попав под меткий пулеметный огонь и понеся потери, отошла к кладбищу. Остановилась идущая влево от нее 4-я рота. Но левый фланг полка, его 1-я, 2-я и 3-я роты, преодолев огонь противника, сидящего в окопах, отчаянным порывом смяли его. Преследование по поселку. Действовали штыки. Красные бежали к своим эшелонам. Тот их эшелон, который пытался выехать к переезду, еще не успел разгрузиться, когда цепи Офицерского полка ворвались на станцию. Красные поспешно стали снова вскакивать в вагоны. Эшелон ушел, обстреливаемый с близкой дистанции. Но в другой эшелон успели вскочить немногие из бежавших красных, так как он сразу дал быстрый ход. Он уходил под огнем в упор. Не успевшие вскочить спасались бегством через железную дорогу, но и там они попадали под удар 4-й и 5-й рот. До 2000 красной пехоты с бронепоездом понесли полное и кровавое для них поражение.
На станции красные оставили состав, груженный продуктами питания, бельем, медикаментами и пр., и великий соблазн овладел победителями: чины Офицерского полка, обносившиеся, изголодавшиеся, стали разбирать все им нужное. Часть их рассеялась по домам поселка в поисках пищи. 1-я рота, имевшая до боя около 100 человек, потерявшая при атаке около 15 человек, вышла на северную окраину поселка всего лишь в количестве 20 человек. В Офицерском полку в это время совершенно не было порядка.
Такое положение застал приехавший на станцию генерал Деникин. Не стесняясь в выражениях, он обрушился на офицеров…
Когда Офицерский полк шел в наступление на станицу Медведовскую, «главные силы» армии – «колонна на колесах» – стали быстро переезжать через переезд. Кругом падали излетные пули красных, снова раня проезжавших раненых и тех, кто был у переезда. Но это продолжалось короткое время.