— Я ответил на все вопросы? Могу ли я рассчитывать на поддержку Железной марки?
— Поддерживать тебя? — тонкие губы железного маркграфа изогнулись в скупой, лишенной тепла улыбке. — Я сделаю куда лучше — выступлю с резкой критикой такого предложения. Буду всеми силами сопротивляться и яростно протестовать.
— Что удивленно смотришь? — заговорщически подмигнул мне Александр Ранк. Вся эта ситуация его явно забавляет. Не люблю чувствовать себя шутом на чужом празднике жизни. — Не ждал? Привыкай! В фольхстаге говорят одно, думают другое, а делают даже не третье или четвертое, а пятое и шестое. По другому нельзя. Мой протест поможет тебе куда лучше поддержки.
— Хотелось бы понять, почему? — осторожно поинтересовался я. Догадки были, но лучше получить их подтверждение из первых уст. Да и слишком умным перед железным маркграфом выглядеть не хочется.
Умников никто не любит. Просто многие достаточно умны, чтобы скрывать этот факт.
— Понять? Многим моим детям и внукам не помешало бы такое рвение. Понять… — Александр Ранк покатал это слово на языке, словно дивное лакомство. — Возможно, из тебя выйдет толк, — скупо добавил он. — Интересно, сам догадаешься? Без моей подсказки?
— Император?
— О да, из тебя точно будет толк! — довольно констатировал маркграф. Похоже, он рассматривает эту встречу, как очередную мою проверку. — Стоит мне поддержать твою кандидатуру, как Его Императорское, — он крутанул вздетым указательным пальцем, — тут же начнет гадить. Детские комплексы, из тех времен, когда отец был жив. К старости они у Сумана только обострились.
Объяснять, чей именно отец, не стоило. Тот факт, что муж императрицы Исины Олн, принц-консорт Альер Фонф к появлению на свет Сумана Олна не имел никакого отношения — секрет, про который все знают, но молчат.
Как я уже упоминал, Стан Ранк, первый маркграф железной марки, был тем еще ходоком. И наплодил бастардов на пару малых домов. Собственно, большинство младших семей рода Ранк произошли именно так. Ну и в постель принцессы Исины железный маркграф успел залезть. Разумеется, ради блага империи. А как иначе?
Хотя, тут можно это заявить без всякой иронии. Муж ее был довольно стар. О чем думали фольхи, когда связали молодую девушку из рода Фонф браком со стариком, история умалчивает. Но стоит ли в таком случае удивляться ветвистым рогам мужа? Тем более, железный маркграф был первым, давним, но далеко не единственным любовником будущего Величества.
Ну а как Исина Фонф, не имея практически никаких прав на престол, стала императрицей — это отдельная история, которая на книжный роман тянет, а то и на трехтомник.
А насчет «детских комплексов» императора… Сам железный и непогрешимый маркграф разве лучше? Два старика, а ведут себя словно обиженные дети, не желая прекратить эту затянувшуюся и донельзя глупую вражду, что давно превратилась из средства в самоцель.
Но что-то я опять отвлекся, хотя второй железный маркграф мое молчание принял за глубокомысленные размышления.
— Император обещал не вмешиваться. Сказал, будет так, как решат фольхи, — напомнил я. Хотя, почему напомнил? Об обстоятельствах нашего разговора с Суманом Вторым никто, даже Александр Ранк, узнать не мог. Если кто-то из слуг и подслушивал, то донести эти важные новости просто не успел.
— Наш император настоящий хозяин своему слову, — поморщился маркграф. — Дал — забрал. И помни, что я тебе говорил про фольхстаг. Император может вмешаться, формально не вмешиваясь. Нужное слово там, полунамек здесь, и фольхи решат, что они сами захотели ставить тебе палки в колеса. В этом деле Суман настоящий мастер. Научился у маменьки.
Странно, что общего отца в этот раз Александр Ранк упоминать не стал. А ведь всегда считалось, что именно Стан Ранк во времена своего регентства вертел фольхстагом и императрицей как ему вздумается. Впрочем, кое-что в этой тайной, но «общеизвестной» истории меня всегда смущало — мать нынешнего императора всегда описывалась как очень умная и расчетливая женщина. Послушно плясать на ниточках, словно кукла, она бы не стала.
— Он тебе показывал свой пруд с карпами? — продолжил допытываться железный маркграф. Причем он не спрашивал — утверждал. Значит я оказался неправ и ему успели сообщить. Либо пруд с карпами император часто показывает и это какой-то непонятный мне сигнал, символ.
— Так вот, ты малек другого вида, которого он планирует швырнуть к этим вредным и боевитым рыбешкам, — пояснил Александр Ранк, подтвердив мои догадки. — А он будет смотреть, как быстро они лишат тебя плавников, чтобы плавал к верху брюхом. А пока они будут тебя ловить, парочка особо жирных карпов отправится на стол императора. Суман патологически боится союза старых родов.
Значит пруд у нас — это аналог фольхстага. Хм, а император любит лично кормить рыбок. Но мы еще посмотрим, кто будет плавать брюхом к верху. А то, что я рыбешка не слишком благородная, даже лучше — не попаду на обед к Его Величеству. А то больно плотоядно он на меня посматривает.
Встреча с железным маркграфом закончилась быстро и как-то внезапно. В дверь стукнули. Причем вроде бы случайно — кто-то споткнулся и врезался. Но маркграф это воспринял по-другому.
— Похоже, мне пора, — поднялся он со своего с кресла.
Значит случайность — не случайна. А стук, какой-то неизвестный мне тайный сигнал. Надеюсь это хотя бы не облава охранителей? Начинать знакомство со столицей с местной тюрьмы мне не улыбается. Видел одну камеру — видел их все. А у меня и без того богатый опыт.
Тот факт, что хватать меня вроде бы не за что, далеко не факт. Хотя в «Красном шаре» на первый взгляд ничего такого криминального не происходит — культурно отдыхают богатые и знатные люди, только и всего. Приобщаются, так сказать, к дхивальским обычаям.
Покинул номер маркграф обыденно — через зеркало. На его месте как-то внезапно появилась дверь. Да и само зеркало наверняка с секретом, позволяя с той стороны видеть все, что происходит в комнате. Сталкивался с такой штукой, когда вынужденно гостил у Патриарха… с летальным для последнего исходом.
Задерживаться в борделе я не стал. Слишком тут много тайных ходов и чужих глаз, чтобы можно было с толком расслабиться.
Слегка отойдя от «Красного Шара», я попытался найти взглядом ближайшего извозчика. Но не преуспел в этом. Вернее не успел ничего сделать — рядом остановилась самобегающая коляска, длинный «Престиж» молочно белого цвета. Распахнулась задняя дверь и знакомый голос произнес:
— Заблудились, ласс? Садитесь, подвезу.
Предложение звучало как приказ, но отказываться я не собирался. Сложно отказать принцу империи в такой малости. Особенно если и сам ищешь с этим принцем встречи.
С момента нашей последней встречи первый принц империи Сандор Олн ничуть не изменился. Ну да и встречались мы не то чтобы давно. Сколько там прошло? Два месяца? Четыре? Кажется, что турнир в Тирбозе был только вчера, а на самом деле скоро полгода будет с моего чемпионства.
— Ласс Вельк. Не думал, что найду вас в таком месте и тем более, что мне придется вас ждать. Решили избавиться от одной грязи нырнув в другую? — строго начал он, словно отец, отчитывающий загулявшего сына.
Бр-р-р, какие-то неправильные у меня пошли ассоциации. Такое количество встреч с самыми влиятельными лицами империи вредно для душевного равновесия. Эдак я скоро решу не маркграфом стать, а сразу императором.
Бедная империя…
Дожили, принц империи меня дожидается, пока я в борделях отдыхать изволю. Есть повод возгордиться. Но неужели Сандор Олн не в курсе про «Красный Шар»? Не знает, что скрывается за вывеской этого элитного борделя? Признаться, я почему-то решил, что эта тайна давно не тайна. Как и многие тайны в империи. Все, кому надо, знают о том, кто на самом деле «приглядывает» за этим почтенным заведением.
Но первый принц как-то излишне нагло забирает меня чуть ли не от дверей.
Похоже, игры «черных» в секретность не так глупы, как может показаться на первый взгляд — «Красный Шар» все еще не раскрыт.
— И я тоже рад вас видеть Ваше Высочество, — устало отозвался я, помассировав виски.
Что за день такой! Нет, конечно, мне хотелось встретиться и с железным маркграфом и с первым принцем, но не в один же день! Причем в тот, когда еще и император меня захотел видеть.
Сговорились они что ли? Жил себе в Вольной марке, никого не трогал… кроме альвов… ликанов… варгаров… множества предателей. Короче, почти спокойно жил, можно сказать, счастливо. Но стоило сунуть нос в столицу, и я резко стал всем срочно нужен.
Надо было задержаться в «Красном Шаре», оценить спектр предоставляемых услуг. Тем более я все оплатил. А деньги мне никто так и не вернул! Что бы люди маркграфа узнали? Мою любимую позу? Ну так я в этом плане не оригинален, да и классика вечна.
— Все такой же дерзкий, — усмехнулся Сандор Олн. В этот раз на нем был парадный адмиральский мундир, усеянный разнообразными наградами до такой степени, что становилось совершенно непонятно, куда придется крепить новые.
Таким слоем золота, серебра, драгоценных и полудрагоценных камней можно пули останавливать. Возможно, что и зачарованные. Мой помятый пулей портсигар, ставший счастливым амулетом, не даст соврать.
Или это во мне говорит зависть? Затаенная тяга к блеску наград, которая жила во мне с детства?
— Надеюсь, твоя дерзость не результат твоих договоренностей с третьим принцем? — продолжил Сандор Олн. Неторопливо достав из ящика на месте подлокотников длинную сигару, он покрутил ее в руках. Но раскуривать не стал.
— Нет никаких договоренностей, — я устало прикрыл глаза.
Голова раскалывалась. Встречи с сильными мира сего выматывают похлеще иной битвы. Приходится следить за тем, что говоришь. Внимательно слушать, что говорят тебе. Подмечать нюансы, полутона, намеки и недомолвки.
Мне до подобных вершин еще далеко. А все мои потуги играть в хитрость для этих прожженных интриганов должно быть нелепы и смешны. Но ничего, учусь я быстро — жизнь научила. Ведь те, кто учится слишком медленно, умирают очень быстро.