— Тебе про нападение ликанов напомнить? Нет, не слишком! — горячо возразил Загим, едва не опрокинув бокал с вином. — Вот будут свои дети, тогда меня поймешь.
Справедливое замечание. Кто я такой, чтобы учить его, как воспитывать дочь?
— Да, — внезапно вспомнил магнат. Степенно встав с кресла, он подошел к рабочему столу, щелкнул ключом, открыв один из ящиков, и достал из него внушительную пачку писем. — Твоя корреспонденция за два дня. Взял на себя смелость забрать и доставить ее лично. Эта толстая, — он бросил мне на колени запакованную в бумагу и перевязанную бечевкой бандероль, в которой на ощупь чувствовались все те же бумажные конверты, — из Степного Стража прилетела. Бахал прислал курьерским дирижаблем.
— Письма? — Взвесив бандероль, я решительно разорвал бумагу.
В другое время я бы не обратил на послания внимания. По крайней мере, отложил бы их разбор. А то от усталости и приятной тяжести в животе глаза сами собой закрываются. Но в голове тут же всплыл разговор с железным маркграфом. Александр Ранк почему-то был уверен, что я обязательно приму его предложение лететь в Тирбоз.
Что он имел в виду?
Нужно поискать в этой пачке запоздавшее письмо от Константина.
Нужное письмо отыскалось довольно быстро. Вскрыв конверт, я не обнаружил послания. Вместо него из конверта выпала карточка оформленного по всем правилам пригласительного билета. Титул указали неправильно, обозвав меня сквайром, но откуда Константину было знать об изменениях моего статуса, а все остальное расписано как полагается.
Карточка как карточка. Но почему меня не отпускает ощущение, что это какой-то скрытый крик о помощи?
Вот значит, что имел в виду железный маркграф, внимательно наблюдая за моей реакцией? Интересно, чего он ожидал? И зачем все это затеял? Ни секунды не сомневаюсь, что это его рук дело!
— Есть что-то интересное? — У почтенного Загима хватило такта не пытаться прочитать текст на карточке.
Неужели не знает? Или все думают, что я уже в курсе и просто искусно играю в неведение?
— Старые друзья пригласили меня на свою свадьбу, — ровно отозвался я, чувствуя, как сон и усталость уходят куда-то на второй план, а им на смену идет легкая обида и раздражение от внезапности и неправильности происходящего. — Будет невежливо отказать им в столь малой просьбе.
И ведь ни единого намека не было! Или я был так слеп, что ничего не замечал?
Хотел изменить будущее? Поздравляю, кое-что тебе удалось. Но с чего ты взял, что это обновленное будущее тебе сильно понравится?
Глава 15Взрослые игры
Железный маркграф Александр Ранк не любил летать, впрочем, как и ездить на паровозе, да и в целом покидать небольшую, но такую хорошо защищенную Железную марку. Да и сложно любить поездки, если тебя во время этих самых поездок не раз и не два пытались убить. Два взрыва железных дорог в детстве, еще во времена отца. И не меньше трех попыток подорвать дирижабль уже в более зрелые годы, когда дирижабли распространились по империи. Это только самые громкие, почти удавшиеся покушения. Сколько покушений «черные» предотвратили на стадии подготовки либо скрутив исполнителей, прежде чем они попытаются привести планы в жизнь он уже и не помнил. Перестал в какой-то момент считать.
Сколько бы не был безжалостен к врагам его отец, да и он сам, всегда находятся готовые проверить род Ранк на прочность.
Правда в этот раз ситуация была другой… неоднозначной.
— Как наши дела? — поинтересовался Александр Ранк у Сумана Энно, когда дирижабль взмыл над столицей. — Груз прибыл?
— Обживает седьмую каюту, — подтвердил бывший журналист.
— Приведи его сюда, — распорядился маркграф. — У меня есть вопросы.
Отвесив короткий полупоклон, а скорее просто кивнув маркграфу, Энно вышел из каюты.
Подойдя к иллюминатору, Александр Ранк некоторое время всматривался в лежащий внизу город — прекрасный и такой опасный Эдан. Столицу второй железный маркграф не любил даже больше путешествий. Столица лишила его отца…
Стан Ранк — первый железный маркграф. Ничтожный сын Первого рыцаря империи, покорителя Спорных земель, говорили они. Изгнанный из столицы, деградирующий в вечном пьянстве и разврате в этом забытом, только что завоеванном и практически не населенном медвежьем уголке под названием Железная марка. Они считали, что вычеркнули его не только из жизни столицы, но и всей империи. И ошибались. Как ошибались!
Говорили, что в молодости у первого железного маркграфа было только две страсти — выпивка и женщины. В плане количества страстей утверждение верное, страсти действительно было две — магия и власть. Женщины? Женщины тоже были, но стояли на третьем, а то и на четвертом месте после главного…
От воспоминаний маркграфа отвлек тихий стук в дверь.
— Войдите, — громко приказал он, отступив от иллюминатора и устраиваясь в мягком кресле.
Фигура вошедшего была скрыта под безразмерным серым плащом, а лицо пряталось под надвинутым капюшоном.
— Ваше Сиятельство, — неизвестный сделал что-то среднее между реверансом и поклоном.
— Можете не прятать лицо, почтенный Шелерг. Экипаж этого воздушного корабля обладает феноменальной памятью — они помнят, что ненужно помнить моих гостей.
— Мне так привычнее, — отозвался соратник «мастеровых», но капюшон длинного плаща все же снял. — Вы хотели меня видеть?
— Не столько видеть, сколько спросить, — нахмурился Александр Ранк, потирая колено, внезапно стрельнувшее острой иглой боли. Еще одна память о более успешном, почти удавшемся покушении. — Почему взрыв произошел так рано? — он даже не пытался скрыть охватившее его раздражение, да и боль в старой ране настроение не улучшала.
Все должно было пройти не так. Давать «мастеровым» возможность взрывать фольхстаг, тем более, когда и сам в нем находился, он точно не собирался. Как и устраивать бои в городе. Заговорщиков планировалось схватить в самый ответственный момент, перед очередным заседанием.
— Комитет узнал, что на внеочередном заседании соберутся все сливки, включая… — несостоявшийся горный инженер выразительно ткнул пальцем в потолок. — И распорядился ускорить акцию.
— Ты обязан был об этом сообщить!
— Как⁈ Я не мог и на секунду отлучиться! — вскинулся отвечавший за подкоп «мастеровой». — Да что там отлучиться! Мы спали по два часа, чтобы успеть закончить эту проклятую минную галерею. Повезло еще, что мои соратники были так заняты, что не проверили герметичность бочек с порохом, а в канализации было довольно сыро. Так что под фольхстагом рвануло чуть больше половины заряда. Это слишком мало, чтобы полностью разрушить здание. Я все рассчитал!
— Наглец! — с нотками восхищения и осуждения выдохнул маркграф. История выглядела такой складной, что было сложно к чему-то придраться. — С огнем играешь!
— И уже давно, — согласился бывший студент, отчисленный с последнего курса за неблагонадежность. Подумаешь, поймали с парочкой запрещенных прокламаций! — С тех пор как повелся на щедрые посулы ваших людей. Надеюсь, вы честно выполняете свою часть сделки? — резко посерьезнел фальшивый «мастеровой».
— Род Ранк всегда платит свои долги. Твой младший брат и сестры устроены в лучшую гимназию Железной марки. Полное содержание, а на совершеннолетие каждого из них ждет крупная сумма. Хватит, чтобы оплатить учебу или открыть собственное дело. Вернее, и на то, и на другое хватит — все, как мы и договорились, — подтвердил маркграф.
Шелерг перевел дух и заметно расслабился. Конечно, слова — это просто слова. Но Александр Ранк ни разу не был уличен в обмане. По крайней мере, в таком мелочном.
Идеалы борьбы за справедливость и лучший мир как-то резко отходят на второй план, когда ты оказываешься без поддержки трагически погибших родителей с тремя малыми на руках. Да еще в твоем личном деле особая отметка, не позволяющая получить приличную, а значит и щедро оплачиваемую работу.
Небольшие накопления, оставшиеся от родителей быстро закончились, и когда перед вчерашним студентом появились «люди в черном» и предложили вернуться к борьбе, но так сказать, с другой стороны, он долго не размышлял.
Да и, Шелерг готов был себе в этом честно признаться, ему нравилось это опасное лавирование между «мастеровыми» и «черными». Скромная власть и влияние, которое он получил, сполна компенсировали опасность. Ну и деньги, позаботившись о младшем брате и сестрах, он никогда не забывал себя. И в те моменты, когда нужно было временно залечь на дно, ни в чем себе не отказывал. Да и зачем, если всё оплачивает железный маркграф?
— Удалось узнать что-то новое об этой представительнице Комитета? Наглая или как там ее? — исказив фамилию «соратницы», разыграл забывчивость Александр Ранк.
— Почтенная Налая, — поправил маркграфа Шелерг, ничуть не сомневаясь, что фамилия девушки вымышленная. — Хотя какая она почтенная — скорее ласса, — добавил он, решив продемонстрировать свою лояльность и полезность. — Воспитание и манеры не скроешь… Ничего нового добавить не могу. Появлялась она редко. Да и времени на разговоры у меня не было.
— Ну да, меня взорвать пытался, — добродушно, но с ноткой легкой угрозы проворчал Александр Ранк, — Плохо, — попенял он «мастеровому». — Какие-то детали мятежа в столице? Имена сочувствующих среди чиновников и офицеров гарнизона? Сомневаюсь, что «мастеровые» бросили всех на баррикады. Самых ценных должны были задействовать только на конечном этапе.
— Я простой боевик, со мной таким не делятся! — почти искренне возмутился соратник.
— А вот это мы должны изменить! — решительно бросил маркграф. — Пора тебе делать шаг наверх. Так сказать, расти в чинах, делать карьеру. В конце-то концов, покушение на императора почти удалось. Слух о том, что Суман Второй просто каким-то чудом выжил, а железный маркграф, — Александр Ранк небрежно указал ладонью на себя, — сильно ранен, поэтому и сбежал в Железную марку, уже пущен по столице. Да и пресловутый Комитет не досчитается многих соратников. А ты у нас проверенный член боевой пятерки, почти сумевшей совершить величайшую из акций организации. Можно сказать, герой! Так что быть тебе главным в новой боевой пятерке. Своей собственной. А там, устроим тебе несколько успешных акций. Все равно каждого второго чиновника империи можно стрелять, а остальные и пули недостойны, только петли! Но для начала ты должен залечь на дно и какое-то время не высовываться.