Убийца пожал плечами.
– А чего тут объяснять? Гулял по лесу неподалеку от поселка, вижу – стоит машина, водитель без сознания. Поискал его мобильник, чтобы сообщить родным, а там последний звонок – Ане. Сел за руль, да привез. Это как раз самое несложное. Вот накормить ее пирожным, которое по сценарию привез Ленька – это да! – Воробьев снова оживился. – Сначала пришлось изображать из себя бывшего врача, чтобы отговорить Аню от вызова "скорой". Потом – изобретать предлог, чтобы еще раз залезть в машину, "обнаружить" там цветы, пирожные и коньяк. Потом настаивать, чтобы выпила рюмочку для успокоения. Ну, а под рюмочку уже удалось и пирожное втюхать.
Вообще, в тот вечер и в ту ночь мне пришлось здорово попотеть. Два с лишим часа просидел, скрючившись, на полу Лёнькиной машины, поджидал, пока он закончит переговоры с этим вологодским медведем. Потом лежал там же в противогазе, держал открытую банку с эфиром и молился, чтобы Подольский не въехал в столб или во встречный КАМаз. Потом разыгрывал спектакль перед Аней. О том, чего мне стоило ее убить, не хочу даже вспоминать… Потом подготовка мизансцены для полиции, пробежка через лес, гонка до аэроклуба, кошмарный перелет на этом аэропланчике, снова пробежка – до Валдайской автостоянки, куда я неделю назад пригнал второй опель, замена машинных номеров, мотель… Все было рассчитано до третьего знака после запятой и выполнено ювелирно. Неужели я могу допустить, чтобы такой гениальный замысел расстроился из какой-то парочки проныр? Нет, моя дорогая! Леонид Подольский сгниет в тюрьме. И ради этого я без раздумий принесу в жертву себя, вас и вашего догадливого шефа.
– Если Ганя приедет, – сглотнув, уточнила Ника. – И если вы сумеете с ним справиться.
– Приедет, куда он денется! Не бросит же вас на верную погибель. Он ведь пока не знает, что торговля не входит в мои планы. А справиться я сумею с кем угодно. Хоть со всем московским спецназом. Видите это?
Воробьев отодвинулся вместе со стулом, и Ника увидела экран ноутбука, а на нем картинку: посреди заснеженного участка с темной колеей, оставленной колесами машины, сиротливо стоят рядом опель и строительный вагончик.
– Видите, какая панорама? Я поставил видеокамеру на окно недостроя, а провод протянул сюда. Если только в поле зрения появится что-нибудь подозрительное, я сразу дерну за эту штучку. – Он показал на плоский пластмассовый ящик со штырями, который лежал подле ноутбука. – И наш вагончик взлетит на воздух. Когда ваш Ганя приедет и поднимется на первую ступеньку этой лесенки, я сделаю тоже самое. Кстати, до назначенного мной часа икс осталось двадцать три минуты. Так что я, пожалуй, посижу с этой штучкой в руках. Для верности.
Впервые за десять с лишним лет Игнат спустился в метро. АД предлагал ему машину с мигалкой и даже вертолет, но чтобы организовать вертолет требовалось время, а машина (пускай и с мигалкой) в этот час и в этом городе не могла соперничать в скорости с электропоездом. В итоге договорились, что полицейский транспорт будет ждать Игната на Щелковской. А группа захвата – непосредственно в пункте назначения, на подступах к участку с заброшенной стройкой.
Но ни полиция, ни группа захвата, ни АД, с его почти неисчерпаемыми возможностями не внушали Игнату ни малейшей надежды на благополучный исход дела. Он знал, что псих, который сидит сейчас в строительном вагончике с дистанционным взрывателем в руках, не собирается вступать в переговоры. Это просто не имеет смысла, поскольку гарантий, что Воробьев выпутается из этой истории, не существует в природе. Игнат может сколько угодно клясться и божиться, что никто никогда не узнает правды об убийстве актрисы, все равно на слово убийца ему не поверит и способа принудить к исполнению клятвы не изобретет.
Нет, единственная цель его звонка Игнату – заманить сыщика в нашпигованный взрывчаткой вагончик и устроить большой БАХ, понадеявшись, что сыщик не успел или не рискнул сообщить кому-либо о своем открытии. Разговаривать с мастером кэмпо такого класса – и даже подпускать его к себе на расстояние броска – хлюпик-Воробьев не собирается. Скорее всего, даже в вагончик зайти не даст: рванет, когда Игнат окажется в двух шагах от двери.
А не окажется, вагончик (и Ника вместе с ним) взлетит все равно – когда появится спецназ или истекут отпущенные два часа. Терять убийце нечего, а желание отомстить людям, сорвавшим его планы, наверняка зашкаливает. И, если Игнат в ближайшие полчаса не придумает способ остановить психа, это желание сбудется.
Но что можно придумать, если телефон Воробьев отключил, Игната к себе не подпустит, а любое подозрительное явление в радиусе сотни метров от вагончика спровоцирует психа использовать взрыватель по назначению? Сыщик лихорадочно перебирал варианты и отметал один за другим. Время неумолимо утекало, станции метро сменяли одна другую, а решение все не приходило.
Электрозаводская… Семеновская… Партизанская… Люди выходили, в вагоне становилось все просторнее, и на Измайловской места освободилось достаточно для торжественного шествия нищего попрошайки в окружении целого зверинца. На плече – грач, из-за пазухи торчит рыжая кошачья морда, впереди – пудель с кепи в зубах, в кильватере смешная дворняга, по виду – плод греховной страсти шелти и бассета. Компания чинно прошла по вагону, собрав вполне приличную дань, и остановилась у передней двери.
"Станция Первомайская… Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Щелковская".
И в эту секунду у Игната родилась идея.
– Ну, вот и все! – В возгласе убийцы смешались торжество и горечь. – Наша маленькая драма подошла к концу.
Ника с отчаянием смотрела на фигуру, возникшую в проеме калитки за полторы сотни шагов от вагончика. Десять минут назад у нее сдали нервы, и она сделала отчаянный рывок в сторону Воробьева, надеясь, что спровоцирует смертника устроить взрыв до появления Игната. Кончилось это тем, что теперь она сидела на матрасе с ногами, снизу до верху обмотанными скотчем, и кляпом во рту, лишенная последней возможности спасти Ганю – остановить его криком на подходе к ловушке.
Оставалась последняя – призрачная – надежда, что это не он. Что Ганя сообщил о звонке Воробьева в полицию, и они прислали сюда какого-нибудь специально обученного человека, похожего на Ганю. Воробьев ведь никогда не видел сыщика живьем, поэтому мог и обмануться.
Надежда жила ровно минуту – до тех пор, пока человек не приблизился настолько, что Ника смогла различать на экране детали. Это был Игнат. Его куртка, его неизменные джинсы, его темный ежик волос над его шишковатым лбом… Он шел размеренно и спокойно, не обращая внимания на наполнявшую колею талую воду, которая накрывала с верхом его мокасины. Подмышкой он нес клетчатую красно-зеленую хозяйственную сумку, короткие ручки которой натянул на плечо. Ника с какой-то особенно пронзительной болью (странной, учитывая все обстоятельства) подумала: "Я никогда не узнаю, что в этой сумке; чем, каким оружием или выкупом Ганя надеялся спасти наши жизни".
Словно услышав ее мысленный стон, Игнат замедлил шаги, схватился свободной рукой за ручки сумки и осторожно спустил их с плеча.
– Что остановился? – бормотал Воробьев, поглаживая штырь. – Приготовил мне сюрприз? Он тебе не поможет. Ну же! Еще десяток шагов!
Игнат тем временем снял сумку, развернул ее и снова повесил на плечо. Ника обомлела. Из сумки торчала голова. Ушастая голова английского спрингер спаниеля с выражением бесконечного терпения на морде.
– Фрося? – Воробьев издал сдавленный звук – как будто кто-то заехал локтем ему в желудок. Пальцы, сомкнутые на штыре, побелели.
Игнат продолжал надвигаться на вагончик. Ника зажмурилась и втянула голову в плечи. Время застыло.
И вдруг раздались подозрительные звуки. Ника не поверила своим ушам и открыла глаза. Воробьев лежал корпусом на столе и плакал. Пластиковый ящик со штырями стоял у его локтя.
Эпилог
Игнат ждал этого звонка уже несколько дней, но, услышав в трубке знакомый "горчичный" баритон (в пушистом его варианте), все равно был захвачен врасплох.
– Игнатий Юльевич? Добрый день, Грановский беспокоит. Думаю, нам пришло время встретиться и обсудить наши дела. Вы не возражаете, если я вас навещу – где-нибудь эдак через час?
– Здравствуйте, Артур Дмитриевич. – На этот раз ровный отстраненный тон не удался сыщику вовсе: голос предательски дрогнул на имени-отчестве собеседника. – Разумеется, приезжайте. Мы вас ждем.
– Вот и славно! – обрадовался "демон", как будто всерьез полагал, что может услышать отрицательный ответ. – Кстати, хочу вас порадовать: рекомендованные вам меры предосторожности больше не нужны. Ну, а про все остальное – при встрече.
Игнат положил трубку и помассировал лоб над переносицей. Час расплаты, которого он ждал со старательно скрываемым душевным трепетом, неумолимо приближался. Нет никаких сомнений: АД собирается выставить счет. С акциями, квартирой и майбахом сыщик мысленно уже распростился, но боялся, что одними деньгами не ограничится. Хозяин ада имеет обыкновение брать в уплату и души впридачу.
– Ганя?
Игнат, вздрогнув, поднял глаза на помощницу. То ли он за своими невеселыми размышлениями не услышал стука, то ли Ника не сочла нужным постучаться.
– Чего нам ждать? – спросила она, не растрачиваясь на приветствие. И пояснила в ответ на его вопросительный взгляд: – Я подслушивала по параллельному аппарату.
В другой раз сыщик не преминул бы отпустить какое-нибудь шутливое замечание по поводу манер помощницы, но теперь ему было не до шуток.
– Не знаю, – сказал он безрадостно. – А гадать, честно говоря, не хочется. Да и ни к чему – нас и так скоро просветят.
– Ладно, тогда я пока прогуляюсь до "Азбуки вкуса", – подчеркнуто беззаботно объявила Ника. – Негоже принимать гостей, когда в доме шаром покати. Не говоря уже о том, что я смертельно устала сидеть взаперти. Ведь я правильно поняла, что нам разрешено выходить?