"Также постиг, что одной только смертью смиряется зависть. Жжет ибо блеском своим, кто таланты других затмевает, Ниже стоящих: любовь он, когда уж угаснул, заслужит. Почести только тебе уделяем мы щедро при жизни, Ставим тебе алтари, чтобы клясться тобою, как богом, Веря - ничто не взойдет тебе равное и не всходило." (Послания 2:1:12-17)
У Римского имперского богословия не было проблем с человеком, который был, с одной стороны, Сыном Божьим, а с другой - воплощённым Богом. Это богословие также никогда не предполагало созыва Совета в Никее, где будут решать, как человек может быть одновременно полностью человеком и полностью Богом. Римские богословы – это поэты и художники, которые презирали любое подчинение Римского богословия греческой философии. То же самое сделал Павел для христианского богословия в 1 Коринфянам 1-4.
У нас уже есть наше первое и самое фундаментальное понимание Римской имперской теологии следующее из этой единственной надписи. Оно, конечно, сосредоточено и воплощено в божественности правителе. Но титулы, такие как Сын Божий или Воплощённый Бог, зависят от первого титула императора, так что они всегда должен быть на первом месте. Если бы Павел поднял глаза, например, когда проходил через юго-восточные ворота общественного форума в Эфесе, то первое слово, которое он увидел бы на посвящающей надписи, была аббревиатура IMP: «Императору всепобеждающему».
Надпись в Приене ничего не говорит о мире. Это просто предполагало и подчеркивало, что трансцендентные титулы Кесаря, Сына Божьего и воплощённого Бога, исходили из этого и зависели от него в первую очередь, и это всегда был первый титул императора как мирового Завоевателя. От какого мира произошел и воплотился в таком Божественном Победителе?
ОТ МЕСТА ПАЛАТКИ К СТЕНЕ ХРАМА
В середине первого века до нашей эры почти столетие жестоких социальных беспорядков и ужасных классовых и гражданских войн было худшим кошмаром Рима. Казалось, что все кончено, Рим был обречен, Римская империя была уничтожена, и, в ужасах ее распада, она уничтожила бы средиземноморский мир.
В своих, Посланиях Гораций, современник событий, вопрошал: «нас ведет слепое безумие, или какая-то более могучая сила, или чувство вины?» (7.13–14). Братоубийственное убийство Рема Ромулом означает, что «горькая судьба преследует римлян, и убийство брата . . . будь проклятием для потомков?» (7.17–20). Далее он пишет «второе поколение разорвано на куски гражданской войной, и Рим убивает сам себя» (16.1-2). Может быть, Рим, «этот самозваный город мы сами разрушим, мы, нечестивое поколение", пока дикие животные и дикие варвары не будут блуждать по "пеплу нашего города”» (16.9–12).
2 сентября 31 г. до н. э. у мыса Акциум на северо-западном побережье Греции, флот Октавиана, который скоро станет Августом, разгромил объединённый флот Марка Антония и Клеопатры в последнем великом морском сражение античности. После чего Октавиан преследовал их, до двойного самоубийства в Александрии. Октавиан повелел, что бы его командная палатка и само место на северном мысе Акциуме были превращены в священную землю. Палатка должна была стать святилищем, в которое была бы вмонтировано десяток бронзовых штурмовых крюков с захваченных кораблей противника.
На фронтоне этого святилища Октавиан приказал сделать надпись, высеченную очень крупными прописными латинскими буквами. Это не просто место поклонения; а это место свершения Его дела. Большая часть этой надписи сохранилась там, хотя частично, что то исчезло перед Второй мировой войной. В любом случае, у нас достаточно, чтобы сделать адекватную реконструкцию:
«Император Цезарь, Сын Божий [DIVI F], после победы в войне, которую он вел от имени Республики в этом регионе, когда он был консулом пятый раз и император в седьмой раз, после установления мира на суше и на море, посвятил Марсу и Нептуну лагерь, из которого он отправился атаковать врага, теперь украшенный морскими трофеями».
Это инаугурационное провозглашение дает в кратком изложении основную структуру римского императорского богословия, сосредоточенную и воплощенную в самом императоре:
Религия=> Война=> Победа=> Мир
Сначала вы должны поклониться и принести жертву богам; которые на вашей стороне, потом вы можете идти на войну, и победив вы получите мир. Это полная последовательность имперской программы Рима, и вы можете найти ее в текстах и надписях, монетах и изображениях, статуях и храмах по всей Римской Империи.
По своей сути Римско-имперское богословие провозглашает мир через победу или, как в этой надписи «победу и мир, обеспеченный на суше и на море», с почти барабанным ритмом латинского темпа parta terra marique этой последней фразы. Мир победой, сказал Рим, и, действительно, когда-либо была какая-либо альтернатива имперской программа до или после него?
Затем мы переходим от места палатки в Акциуме к стене храма в Анкаре, от самого первого провозглашения императора Октавиана около 31 г. до н. э. до последнего провозглашения императора Августа около 14 г. н. э. Мы вновь ссылаемся на этот текст о достижений Божественного Августа. Поразительно то, как на протяжении сорока пяти лет его имперского правления это структурное ядро не менялось.
В двуязычной надписи Достижений вновь появляются те же четыре структурных элемента Римско-Августовского имперского богословия:
Сначала религия. Август перечисляет все храмы, которые он полностью восстановил или недавно построил, как он поместил свой лавровый венок победителя в Капитолийском храме Юпитера и как Сенат постановил в общей сложности 890 дней благодарения в течение его жизни.
Дальше идет война. "Войны как гражданские, так и иностранные, я вел по всему миру, на море и на суше, а когда победил, пощадил всех граждан, которые просили о помилование. Например: "провинции Галлов, Испании и Германия от Гадеса". [Кадис] к устью Эльбы, я умиротворил".
Затем очередь побед. Август пишет о своих "успешных операциях на суше и на море” и о “победах на суше и на море". Например: "Альпы . . . от Адриатики до тосканского моря я умиротворил, не ведя ни одной несправедливой войны".
Наконец черёд мира. По древней традиции, храм Януса был официально закрыт, когда во всей Римской империи воцарился мир. Это произошло, говорит Август, только дважды до этого времени, и трижды во время него. Факт, что та же самая фраза, в надписи Акциуме, появляется здесь, в Анкаре:
Акциуме (31д.н.э): победа . . . мир обеспеченый на суше и на море
Анкара (14 н.э.): мир, обеспеченный победами на суше и на море
Из первого посвящения его командной палатки как мемориала в 31 году до н. э. до фронтона с декларации достижений в 14 СЕ, воплощения Августом Римской имперской теологии глубоко последовательна, на протяжении полувека. Его структурная последовательность такова: религия, ведущая к войне, ведущей к победе, ведущей к миру. Его девизом было: мир через победу на суше и на море. Его краткое изложение было: мир через победу.
Кроме того, Август и Рим не хотели и не могли утверждать, что изобрели этот процесс. Их требование состояло только в том, чтобы усовершенствовать его. Мир победой, они бы сказали, это путь мира, судьба наций, нормальная цивилизации и воля небес. Как еще можно было получить глобальный мир, за исключением глобальной победы. Какие еще альтернативы?
Именно как "альтернативу" Павел принимает послание Иисуса из еврейской страны и по всей Римской Империи. Именно из-за этого радикально противоположного видения переносятся и тем самым трансформируются все эти термины и титулы Римско-имперского богословия для Кесаря в воплощении Павловском христианском богословии во Христе.
"НАШ ГОСПОДЬ" ЕСТЬ " ГОСПОДЬ ВСЕГО”
Согласно «Деяниям апостолов», Фест, новоприбывший римский правитель еврейской страны, привел Павла на суд, а так же, царя Ирода Агриппу II, и свою сестру Бернику в Кесарии Приморской в конце 50-х годов. Фест рассказал им:
«25Но я, со своей стороны, пришел к выводу, что он не совершил ничего, что заслуживало бы смерти. А так как он потребовал августейшего суда, я решил отослать его к цезарю. 26Но я не совсем ясно представляю себе, что писать государю. Вот почему я привел его к вам, особенно к тебе, царь Агрйппа, чтобы после рассмотрения дела я знал, что мне писать. 27Я полагаю неразумным, посылая заключенного, не указать, в чем именно его обвиняют». (Деян 25:25-27)
Императором в то время был Нерон, но заметьте, что он может быть оставлен безымянным, как просто "ho Sebastos" - «тот, кому поклоняются», или "ho Kyrios" - «Господь». Но теперь приходит контрапункт, и от самого Павла.
В своих подлинных письмах Павел регулярно использует для Иисуса два выражения: "Господь" и "наш Господь". Вот несколько примеров. Иисус является "Господом" в Римлянам 1:7 и 13:14, но между ними Он "наш Господь" в 5: 1 и 5:11. Опять же: Иисус есть «наш Господь» в 1 Коринфянам 1:2, но «Господь» в следующем стихе (1:3); Он есть ”Господь“ во 2 Коринфянам 1:2, но ”наш Господь" в следующем стихе (1:3). И снова, в 1 Фессалоникам Иисус - “Господь” (1:1), но “наш Господь” далее (1:3; 5:9, 23, 28).
Это движение вперед и назад между ними - это первый и очень важный намек на то, для чего Павлу эти названия. Тот, кто является «нашим Господом», также является просто «Господином». Итак, предположительно «твой Господин» - кто бы ты ни был - не «Господь»? С одной стороны, в том римском мире название «Господь» можно было бы использовать как знак уважения к любому значащему начальнику: для мастера со стороны раба, для учителя учеником. С другой стороны, есть только один «Господь», а это римский император. И поэтому, чтобы сказать, что «наш Господь[Господин]» является «Господом», это то, что римляне называли государственной изменой. И Павел довольно случайно, но и последовательно смешивал два эти названия - "нашего Господа[Господина]" и как "Господа", что само по себе является имперским оскорблением!