Две вещи, Любовь Бога и любовь Христа, неразрывно связаны у Павла. Он видел Иисуса как решающее откровение Бога, это убеждение он разделял с ранним христианством в целом. Иисус открывает, что такое Бог. В Иисусе мы видим то, что можно узнать о Боге в человеческой жизни. Это утверждение было центральным в христианстве, поскольку действительно, это определяет христианство.
В качестве решающего откровения Бога, Иисус открывает то, что часто называют «природой» и «волей» Бога. Вместо этого мы используем слова «характер» и «страсть» Бога. Мы предпочитаем их более динамичные термины, даже если мы стремимся назвать одни и те же качества. Каков Божий характер? Каким является Бог? И что является страстью Бога? Чего страстно желает Бог?
Ответ Павла заключается в том, что смерть Иисуса, распятие Христа, раскрывает Божий характер, как любовь и Божью страсть как жажду мира. Прежде чем мы перейдем к положительному значений этого, как центральной темы, ещё раз про недоразумение, о котором было рассказано ранее в этой главе. Мы не думаем, что язык Павла о смерти Иисуса «за других» и как «жертва» означает, что его смерть является заместительной жертвой, расплатой за человеческий грех.
Такие слова, как Христос, умирающий «за нечестивых», «за нас», «за всех» и как «жертва искупления», звучат в рамках теологии заместительного искупления. Это означает, что Иисус умер за наши грехи—он взял на себя наказание, которого мы все заслуживаем. Он искупил наш долг перед Богом. Он был наказан вместо нас. Именно этот, почти автоматический набор ассоциаций, мы предлагаем вам отложить в сторону, чтобы создать возможность услышать этот язык по-новому.
Смерть за кого-то и жертва, сами по себе не подразумевают подмены. Это верно как в обычном языке, так и в Библии. Говоря обычным языком, что кто-то умирает за кого-то, редко, если вообще когда-либо, имеют в виду, «вместо этого человека». Скорее, они означают «ради этого человека» или ради спасения кого то. Мать рискует жизнью и умирает, чтобы спасти своего ребенка из горящего дома. Солдат бросается на гранату, чтобы спасти жизни своих друзей. Можно было бы сказать, что мать и солдат умерли вместо ребенка и друзей, но никто не имел в виду “замену". Скорее, они отдали свои жизни ради других. Они умерли, чтобы другие могли жить.
Думая о трех мучениках двадцатого века, мы делаем то же самое. Архиепископ Оскар Ромеро-защитник бедных и критик правящего класса в Сальвадоре, был убит, он умер из-за своей любви к Сальвадорскому народу. В этом смысле он умер за них. Дитрих Бонхеффер, казненный из-за его участия в заговоре против Гитлера, умер из-за его любви к немецкому народу и тем, кого они преследовали. Мартин Лютер Кинг-младший был убит из-за его любви к своему народу и его страсти миру.
В этих примерах смерть за других не означает смерть на их месте. Напротив, эти мученики умерли из-за любви к своему народу и страсти к другой жизни для своего народа. Любовь и страсть привели их к смерти. Их смерть была прозрением глубины их любви и страсти.
В обычном языке слово “жертва” часто используется таким же образом. В приведенных выше примерах мать пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти своего ребенка, солдат пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти своих друзей, Ромеро пожертвовал своей жизнью ради сальвадорского народа и так далее. Еще раз, это не значит, что эти люди умерли как заменители других, они пожертвовали своей жизнью, но не потому, что замена была необходима.
Мы переходим от обыденного языка к антропологическому значению жертвоприношения, а именно, как ритуала, практикуемого во многих премодерных обществах, в том числе и в мире Библии. «Жертвоприношение», как предполагают латинский корнь этого слова (от sacrum facere “ "чтобы сделать священным"), означало создание чего-то святого, предлагая его Богу.
В древнем мире жертвоприношениями чаще всего были животные. В некоторых культурах также приносили в жертву зерно и драгоценные предметы. Их объединяет то, что они были дарами Богу. Жертвоприношение животных часто включало и трапезу. Животное было предложено Богу, святое Богу, а затем часть животного были съедены теми, кто предлагает жертву: трапеза стала священной Трапезой, трапезой с Богом. Жертвоприношение, дар и трапеза обычно шли вместе.
Жертвы служили разным целям. Некоторые были жертвами благодарения. Ничего не было плохого, ничего не просили, мотивом была только благодарность. Были жертвы прошения, в которых чего-то хотели от Бога. Они чаще всего предлагались в периоды общественной опасности. Некоторые были жертвами примирения, средства исправления или преодоления разрыва в отношениях с Богом. Здесь особенно очевидна динамика подарка и трапезы. На уровне человеческого взаимодействия, как вы исправляете отношения, которые были нарушены? Как «помириться» с тем, кого обидел? Вы дарите подарок или делитесь едой, или и то, и другое. Таким образом, жертвоприношения как средство примирения были связаны с даром Богу и разделением трапезы с Богом. Вместе они были средством искупления=примерения: стать единым с Богом, вкушая священную пищу с Богом.
Жертва не была заменой. Когда животное приносилось в жертву, не считалось, что Бог наказывает животное вместо человека; речь не шла о животном, страдающем и умирающем вместо человека. Дело в том, что у Павла формулировка о смерти Иисуса как о смерти “за нас", как о "жертве" сама по себе не означает, что Иисус заменил нас. Мы должны ещё раз это подчеркнуть. Понимание Павлом смерти Иисуса как заместительной жертвы за грех означает привнесение в понятие жертвы смысла, которого не было в древнем мире, включая Мир Павла. Действительно, теология заместительного искупления полностью противоречит мысли радикального Павла.
Итак, мы возвращаемся к нашей центральному тезису. Когда Павел говорит об Иисусе, умирающем за других, и как о жертве, он использует этот язык для обозначения глубины Божьей любви и любви Христа к нам. Павел утверждает, что характер и страсть Бога раскрываются в Иисусе. То, что мы видим в Иисусе показывает, каков Бог.
Поэтому Павел может говорить о любви Христа к нам и любви Бога к нам взаимозаменяемо. И он часто делает это в отрывках о значении Креста. Три вещи,Божья любовь, любовь Христа и крест, объединены в Рим 5:6-8, одном из наиболее важных текстов Павла об Иисусе, умирающем за других, названных “нечестивыми”, “грешниками” и “нами". Он говорит: «пока мы были еще немощны, в определенное время Христос умер за нечестивых». Размышляя о том, насколько это замечательно, Павел продолжает: «действительно, редко кто умрет за праведного человека, хотя, возможно, за хорошего человека кто-то действительно посмеет умереть». Но умереть за нечестивых-это невероятно.
Он хочет сказать, что так сильно Христос любил нас. Затем он связывает любовь, которую мы видим в смерти Христа за нас, с любовью Бога к нам: «но Бог доказывает свою любовь к нам в том, что в то время, когда мы все еще были грешниками, Христос умер за нас». Это «Христос умер за нас» раскрывает глубину Божьей любви к нам, раскрывая Божий характер как любовь. Мы видим любовь Божью во Христе.
На разные лады, одно и то же утверждение, что Иисус и Крест раскрывают характер Бога, содержится во 2-м послании Коринфянам 5:14-21. В другом отрывке, где говорится о смерти Иисуса “за всех”: “он умер за всех, чтобы живущие могли жить не для себя, а для того, кто умер и был воскрешен для них". Цель его смерти заключается в том, что люди “могут жить уже не для себя, а для него”, став “во Христе".
Результат-новая жизнь:
«17 Итак, кто соединен с Христом, тот новое творение. Старое прошло — и вот настало новое". Затем Павел говорит о роли Бога во всем этом: “18А это все от Бога, который через Христа примирил нас с Собой и дал нам задачу — примирять других имею в виду, что Бог через Христа примирил с Собой весь мир, не вменяя им больше в вину их преступлений, и поручил нам нести весть о примирении» (2 Кор 5:17-19).
То, что произошло в Иисусе, раскрывает Божью цель и страсть, которая примиряет мир с Богом. Мир имеет значение для Бога.
Так же, в лирическом, восторженном и глубоком отрывке, Павел пишет о любви Божьей, явленной в смерти Иисуса. Знакомые миллионам христиан, Римлянам 8:31-39 начинается с вопроса: “Если Бог за нас, кто против нас?" Череда параллельных вопросов перемежается пассажем «33 Кто сможет обвинить избранников Бога? — Никто! Ведь Бог их оправдал! 34 Кто их осудит? — Никто! Ведь Христос, который умер, — более того, который был воскрешен и пребывает по правую руку Бога, — ходатайствует за нас». (Рим 8:3-39)
"Никто и ничто" - это ответ Павла. В чем причина доверия Павла? Доказательством того, что "Бог для нас" является крест: Бог "не удержал своего сына, но отдал его за всех нас". Смысл ясен: крест, видимый как смерть Сына Божьего, открывает нам любовь Божию. И таким образом, отрывок заключает, что ничто «ничто из всего мироздания не сможет стать между нами и любовью Бога, которую Он явил в Христе Иисусе, Господе нашем!»
Предостережение: в этом отрывке используется язык Божьей "содействия" в смерти Иисуса. Бог "отдал его". Это не надо понимать буквально. Когда так понимают, то получается, что Крест был частью Божьего "плана", что это была Божья воля, чтобы Иисус был распят. Думать так странно и приводит к странной теологии. Какой Бог потребует смерти этого необыкновенного человека?
Этот отрывок не о божественной преднамеренности, как если бы Бог пожелал смерти Иисуса. Скорее, как и все интерпретации смерти Иисуса, она отражает ретроспективную точку зрения после Пасхи, которая видит в ней промыслительную цель. Более того, сила отрывка зависит от пост-Пасхального восприятия Иисуса как Сына Божьего. Использование метафоры "родитель-ребенок" подчеркивает глубину Божьей любви: Бог был готов отказаться от ”собственного сына" ради нашего блага. То есть так сильно Бог любит нас. Смерть Иисуса, как Сына Божьего, - это притча о Божьей любви к нам. И притча никогда не должна пониматься буквально -сделать так было бы упустить смысл Притчи.