Во-первых, он говорит, что есть много видов тел (15:38-41). Затем, в серии контрастных сравнений, он пишет о различиях между физическими телами и воскресшими телами. Его центральная метафора сравнивает физическое тело с посеянным семенем:
«42 То же и с воскресением мертвых: кладется в землю тленное — встает нетленное; 43 кладется уродливое — встает прекрасное; кладется слабое — встает могущественное;44 кладется материальное — встает духовное. Если есть материальное, есть и духовное». (1 Кор 15 42-44)
Воскресшее тело, в том числе тело Иисуса, является духовным телом: воскресшим нетленным, воскресшим во славе, воскресшим в силе. Ясно, что воскресшее тело, это не просто физическое тело, возвращённое к жизни. Затем Павел добавляет: "В Писании так и сказано: «Стал первый человек Адам живым существом». А последний Адам стал животворящим Духом". (15:45). Воскресший Христос-это животворящий дух.
Отметим, что все это находится в главе, которая также включает стих, часто цитируемый некоторыми христианами, чтобы защитить физическое телесное воскресение «А если Христос не воскрес, то и нам нечего проповедовать, и вам не во что верить». (15:14). Но стих имеет совсем другое значение, устанавливаемый в контексте глава в целом. Воскресение - это не возвращение к жизни в форме, подобной той, что была перед смертью. Скорее, разница столь же велика, как разница между посеяным семенем и выросшим растением.
Убежденность Павла в том, что Бог воскресил Иисуса, была основана на его собственном опыте воскресшего Христа. Она не была основана на историях, подобных тем, о которых говорится в Евангелиях. До Дамаска Павел почти наверняка слышал утверждение, что Бог воскресил Иисуса. Претензия не имела убедительной силы до событий Дамаска. Более того, то, что он говорит о том, что такое воскресшее тело, плохо сочетается с буквально-документальным чтением евангельских историй. Опять же, это не означает, что евангельские истории должны быть отложены в сторону, но это должно повлиять на то, как мы слышим эти истории.
Воскресение Иисуса как императив. Для Павла воскресение Иисуса было не только переживанием, но и императивом. Императив ясно виден в немедленном выводе из его опыта «Иисус есть Господь». Бог оправдал Иисуса и таким образом сказал ”нет" властям, ответственным за его казнь. Убежденность в том, что ”Иисус есть Господь" - это не абстрактное богословское утверждение, а императив: оно требует приверженности, преданности, верности. Если Иисус есть Господь, то сразу же следует настоятельная необходимость следовать за ним, а не за владыками этого мира.
Существует и вторая причина для императива. Как Павел пишет о Воскресении Иисуса в 1 Кор 15, он также пишет о всеобщем телесном воскресении - не только о воскресении Самого Иисуса, но и о Его воскресении в контексте еврейской надежды на воскресение мертвых. Надежда на всеобщее воскресение, однако, не является выводом, сделанным из Воскресения Иисуса; скорее, это предпосылка для понимания Павлом Воскресения Иисуса. Дважды он подчеркивает это: "если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес. . . . Ибо если мертвые не воскресают, тогда и Христос не воскрес" (1 Кор 15:13, 16).
Понимание этого требует введения понятия «эсхатологии». Хотя ученые и богословы используют с ошеломляющим разнообразием это понятие, его основной смысл довольно прост. «Эсхатология» происходит от греческого слова eschaton, что означает "конец". Часто понимается как «конец мир», как если бы речь шла о конце пространственно-временной Вселенной и, также эвакуации верующих на Небеса.
Но, как мы видели в главе 4, в еврейской мысли, во времена Иисуса, эсхатология была не о конце физического мира, а о конце этого века, конце “этого мира”, мира господства несправедливости и насилия. Еврейская эсхатология, предпосылка утверждений Павла о значении Воскресения Иисуса, была о преобразованном мире. Надежда на всеобщее воскресение была надеждой на то, что мы называем “Великим Божьим очищением мира".
В этом контексте Павел пишет о Воскресении Иисуса как “первых плодах умерших” (1 Кор. 15:20). «Первые плоды» - это метафора урожая; если первые плоды были собраны, то начинается общий урожай. Это означает, что Павел видел в Иисусе начало всеобщего воскресения.
Есть по крайней мере два способа понять это. Первый основывается на ожиданиях Павла, что второе пришествие Иисуса было близко и может произойти даже в его собственной жизни. Павел действительно верил этому (см., например, 1 Фес. 4:13-18; 1 Кор. 15: 51-52; Рим. 13:11-12). Павел полагал, что всеобщее воскресение еще не произошло, но произойдёт в ближайшее время. Ученые называется это "неизбежная эсхатология". Это все произойдет в самое ближайшее время. По этому поводу Павел явно ошибался. Так это видится большинству учёных.
Мы понимаем воскресение Иисуса, «как первый плоды тех, кто умер» совсем по-другому. Мы видим, что это утверждение о том, что Воскресение Иисуса означает, что всеобщее воскресение уже началось. Великое очищение мира уже идет. Из этого императива следует, что мы призваны в нем участвовать. Всеобщее воскресение - это Божья страсть к справедливости в этом мире, и мы должны участвовать в Божьем творении преображенного мира. Совместная эсхатология, или совместная эсхатология, рассматривает эсхатологию как процесс, а не как мгновенное событие.
Таким образом, для Павла распятый и воскресший Христос имел как личное, так и политическое значение. В личном аспекте это был путь трансформации: мы преображаемся, умирая и воскресая со Христом, претерпевая внутреннюю смерть и получая духовную трансплантацию, так что не мы живем, а Христос живет в нас. В качестве политического заявления он провозгласил, что Иисус был Господом, а Кесарь-нет. И он провозгласил, что началось великое очищение мира Богом. Совместное искупление(atonement) и совместная эсхатология объединяются в мысли и послании радикального Павла.
Глава 6 "Оправдание благодатью через веру”
Название этой главы «оправдание благодатью через веру» - является еще одной важной мыслью Павла, еще одной его краткой кристаллизацией Евангелия. Как упоминалось в Главе 1, Это особенно важно для протестантов, боевые крики Лютеранской Реформации: мы спасены sola Scriptura, sola gratia, sola fides - только Писанием, только благодатью и только верой. Она также была центральной в кальвинистской Реформации: спасение является результатом Божьей благодати, а не результатом человеческого решения.
ПАВЕЛ РИМА, А НЕ РЕФОРМАЦИИ
Павел говорил об оправдании благодатью через веру в письмах к христианам в Галатии и Рима. В этой главе мы сосредоточимся на его письме к Римлянам, важном по нескольким причинам. Это его самое длинное письмо - только 1 Коринфянам является близким соперником. Это также единственное письмо, которое он написал сообществу, в котором он не был и не знал лично. Таким образом, это также единственное письмо, в котором он представляет всестороннюю трактовку его понимания значения Иисуса и Евангелия. Цель письма состояла в том, чтобы представить себя и свой взгляд на вещи сообществу, которое он планировал посетить. Оправдание благодатью через веру является кульминацией первого раздела письма.
Прежде чем мы обратимся к тому, что радикальный Павел имел в виду под этой фразой, мы начнем с общего христианского понимания, особенно среди протестантов. Во-первых, вопрос касается в первую очередь следующей жизни: как мы попадаем на Небеса? Что будет основанием для Божьего суда? Будем ли мы судимы по "делам" и ”закону", то есть по нашим делам? Или на основании "благодати” и "веры", обычно понимаемая как "то, во что мы верим"? Что важнее для Бога, поведение или убеждений? Для многих христиан со времен Реформации ответом была вера как убеждение, с, конечно, добавлением усилий на хорошее поведение.
Во-вторых, как следует из предыдущего вопроса, “дела” и “закон” противопоставляются “благодати” и “вере”, так что этот вопрос часто становится вопросом "вера против дел". В-третьих, это понимание часто является прямо или косвенно антиеврейским, поскольку оно отождествляет "дела” и “закон” с иудаизмом, как если бы “закон" был прежде всего "еврейским законом". Более того, в протестантской полемике против католиков на протяжении веков католицизм часто рассматривался как религия “дел” по сравнению с протестантизмом как религией благодати и веры.
Все это серьезное непонимание того, что имел в виду Павел. Когда он говорил об оправдании благодатью через веру, он думал не о том, как мы попадем на небеса, а о преображении самих себя и мира в этой жизни здесь, внизу. Более того, когда он противопоставлял веру и дела, он не думал о вере-без дел, которая не может существовать, потому что вера всегда включает дела, но о делах-без веры, которая, к сожалению, существует слишком часто, иногда от привычки или вины, Иногда от бездумного повторения или расчётливого лицемерия.
В этой книге, и особенно в этой главе, мы будем часто говорить о том, каким образом Павел был и по-прежнему остается непонятым. Как мы можем думать, что мы понимаем его намного лучше, чем другие в прошлом и настоящем? Вот наш основной принцип интерпретации: выведите Павла и его письмо к Римлянам из мира полемики Реформации шестнадцатого века и вернитесь в первый век имперского Рима. Некорректно и порождает непонимание, читать Павла как то, кем он не был: лютеранским протестантом, критикующим римский католицизм или, что еще хуже, христианином, критикующим иудаизм. Правильно, что позволяет избежать непонимания, считать его тем, кем он был: евреем-христианом, критикующем Римский империализм. Мы должны прочитать его письма в их исходной ситуации и первоначальное намерении Павла. И как введение в этот процесс правильного чтения письма к Римлянам в этой главе, подумайте об этом вопросе.
Можно заполнить небольшую библиотеку текстами дискуссий и комментарий к Римлянам, совокупные результаты которых сделали это письмо почти непонятным для современных читателей. Однако, независимо от того, насколько глубокое богословие там есть, оно должно быть понятным для ремесленных общин и «торговых» церквей в Риме, а именно тому, кому это было написано. Его принесла им, как мы видели во второй главе, диаконисса по имени Фиби (Phoebe). Ей пришлось носить его из одной римской общины в другую, читать, объяснять и отвечать на вопросы.