Илларион и другие оставили родной Оксиринх для работы в Александрийской столице Египта. Но, оказавшись там, Илларион не смог написать домой. Поэтому его взволнованная жена Алис, которая по египетским обычаям также была его сестрой, послала ему сообщение с кем-то по имени Афродизия. Это его ответ из Александрии. В начале, в своем письме, он приветствует Алису, мать их Берусу, и их сын Apollonarion. Мы также можем ясно видеть ужасную разницу в отношении этого отца к тому, чтобы иметь сына и иметь дочь. Дочь должна быть "изгнана" - оставлена или на ступенях храма, и обречена на рабство, или даже на мусорной свалке обречена умереть.
Для более полного понимания этого единственного письма сегодня нам необходимо: во-первых, изучить само письмо; затем поместить его в контекст жизни этой семьи; и, наконец, поместить его в более широкую культурную и социальную матрицу современного письму Египта. Но даже когда мы работаем через эти переплетенные слои контекста, мы всегда пытаемся сделать только одно: превратить письмо в «историю». Эта изначальная «история» была хорошо известна всем, кто первоначально упоминался в письме, но—для нас-перевод необходим не только с греческого на английский, но и от письма к рассказу. И что перевод был сделан, надо задавать вопросы письму, много вопросов.
Напомним, что, как мы говорили в Главе 1, когда мы читаем Павла, мы читаем чужую почту. Единственный способ понять письмо Павла, это превратить их в историю Павла, разбирая его путь через Матрицу Павла одного письма, в пределах всех его других писем, в рамках диаспоры иудаизма в Римской Империя.
В первом разделе этой главы мы делаем это для одного из писем Павла. Мы переходим из письма назад в историю, что бы полностью понять все, что связано с ним. Тем самым мы реконструируем его историческую ситуацию, чтобы понять его богословскую функцию. Так мы будем читать все письма, и вы будете рады узнать, что выбранный текст будет в одну главу письма к Филимону, а не шестнадцать глава Послания к Римлянам!
Во втором разделе этой главы, мы сосредоточимся на теме этого письма рабстве. Мы покажем, на примере рабства, как радикальный Павел, письма к Филимону, трансформируется: во-первых, в консервативного «Павла» писем к Колоссянам и Ефесянам, а затем в реакционного «Павла» письма к Титу. Мы посмотрим, как в самом Новом Завете исторический Павел становится: пост-Павлом, псевдо-Павлом и анти-Павлом.
В третьем и последнем разделе этой главы мы спрашиваем, является ли письмо к Филимону лишь особым случаем, не имеющим никакого отношения к более глубокому богословию Павла и более поздней пост Павловской традицией. В поиске ответа, мы рассмотрим отношение Павла к рабству и к патриархату. И мы показываем точно такое же превращение Павла в анти-Павла с патриархатом, как и с рабством.
Вывод этой главы заключается в том, что радикальный Павел выступает против, а консервативный и реакционный «Павлы» принимают, нормальность Римской иерархии в ее наиболее очевидных социальных выражениях. Это наше первое понимание того, как радикальное равенство христианского богословия Павла противостоит и заменяет нормальную иерархию в римском имперском богословии. И трагедия в том, что традиция пост-Павла не только дерадикализуется, но ещё латинизируется(Romanized).
Письмо, выбранное для нашей цели, является единственным письмом, которое исторический Павел когда-либо писал отдельному человеку, а не общинам в целом. Поскольку в нем всего одна глава, мы приводим ее целиком.
РАДИКАЛЬНЫЙ ПАВЕЛ О РАБСТВЕ
Как мы видели выше, древние письма начинаются с «отправителя- получателю» - формат больше напоминает стиль "от-к" наших служебных записок, чем наших личных писем, которые адресуются получателю в начале и подписываются отправителем в конце. Павел начинает это письмо:
«1 От Павла, узника Христа Иисуса, и от брата Тимофея — дорогому нашему сотруднику Филимону, 2 а также сестре Апфйи, нашему соратнику Архйппу и церкви, что собирается у тебя дома». (1-2)
Фраза "и Тимофея" указывает на то, что Тимофей является писцом-секретарём, которому Павел продиктовал письмо. Обратите внимание на семейный язык «брат» для Тимофея и «сестра» для Апфии (жена Филемона?) а также эгалитарный язык «сотруднику» для Филимона и ”соратник" для Архйппа. Но, прежде всего, обратите внимание на вступительную фразу: «Павел, узник Иисуса Христа». На это направлен наш первый фокус.
Обычно, как мы увидим более подробно в главе 3, Павел открывает свои письма, идентифицируя себя как «апостол Иисуса Христа» (Гал. 1:1; 1 Кор. 1: 1; 2 Кор. 1: 1; Рим. 1:1). Но здесь он «узник Иисуса Христа». Даже в своем письме к христианам в Филиппах, которое написано из того же заключения, что и в письме к Филимону, Павел изначально не идентифицирует себя как заключённого. Он просто начинает с «Павла и Тимофея, слуг Христа Иисуса» (1: 1). Таким образом, именно «узник» (не «апостол» или «слуга»), важен для Павла. Почему?
С одной стороны, Павел достаточно свободен, чтобы написать это письмо, и в нем он упоминает семь человек, которые поддерживают его в тюрьме: Тимофей, Онисим, Епафрас, Марк, Аристарх, Димас и Лука (23-24). С другой стороны, в первой половине письма(1, 9), он дважды упоминает, что является «заключённым» и дважды ссылается «во время моего заключения» (10, 13). Эта вторая цитата, которая помогает нам понять, реальную ситуацию Павла.
Фраза «во время моего тюремного заключения» буквально «в моих цепях» (греческий en desmois). Это, кстати, то же самое выражение, которое Павел использует в своем письме к христианам в Филиппах, скорее всего, написанное из этого же заключения (1: 7, 13, 14, 17). Но что означает «в цепях» и позволяют ли это свободное общения и поддержку? Чтобы понять точную ситуацию «в цепях» Павла в начале 50-х годов, мы посмотрим на аналогичную «в цепях» для другого заключённого в конце 30-х годов
В 7 году до н. э. Аристобул был казнен своим отцом Иродом Великим, а его маленький сын, Агриппа, воспитывался в императорском доме в Риме с будущими императорами Калигулой и Клавдием в качестве его товарищей по играм. К 41 году Агриппа имел территорию и титул, равный титулу его деда, Ирода Великого, назначенный Римом - «Царь Иудейский». Но он правил только до 44 года, когда, как лаконично записывает Лука, «Ангел Господень поразил его, и он был съеден червями и умер» (Деяния 12: 23)
Между тем, около 36-37 гг. н. э., когда императору Тиберию было уже за семьдесят, Агриппа открыто молился о том, чтобы император поскорее бы умер, а Калигула занял его место. Иосиф Флавий кратко рассказывает историю в «Иудейской войне»(2.179-180) и, более полно, в «Иудейских Древностях» (18.168–237). Когда Тиберию было сообщено об этом замечании, он арестовал Агриппу и заключил его в тюрьму до слушания. Но другие императорские покровители обеспечили "что солдаты, которые должны были охранять его, и Центурион, который будет отвечать за них, а также наденут ему наручники, должны быть гуманными, что ему должно быть позволено купаться каждый день и посещать его свободных друзей, и что он также должен иметь телесные удобства. Его друг Силас и двое его вольноотпущенников, Марсий и Стоех, посетили его, принеся ему его любимые яства и выполняя любую услугу. Они принесли ему одежду, которую они притворялись, чтобы собираются продать, но, когда наступила ночь, они сделали ему кровать, при попустительстве солдат» (18. 203-4)
Здесь мы видим, как узник может быть связан цепями (десмой) с солдатом, но все же быть допущен к общению со своими друзьями. И, наконец, со своевременной смертью Тиберия, Калигула «в обмен на железную цепь дал ему [Агриппе] золотую, равную по весу»(18.237). Во времена династических переходов государственная измена может быть просто плохим временем.
Быть "в цепях", прикованным к солдату в казарме в ожидании суда, это опасная ситуация, в которой казнь была возможна в любой момент. Но даже в этой смертельной ситуации, для Павла, как и для Агриппы, заключённый мог получить любую помощь и поддержку, которую он мог себе позволить, не находясь в тюрьме. Считайте взятку частью зарплаты солдата.
Наконец, где был заключён Павел, когда он писал Филимону и христианам в Филиппах? Оба эти письма пришли из проконсульской тюрьмы в Эфесе, столице Римской провинции в Малой Азии. Когда, например, Павел упоминает "всю имперскую гвардию" в послании к христианам в Филиппах (1: 13), по гречески просто “во всей Претории”, то есть во всей губернаторской тюрьме. Позже, в 1 Коринфянам, он пишет, что «сражался с дикими животными в Эфесе»(15:32). Это следует воспринимать метафорически, так как никто не пережил такого «сражения», чтобы писать о нём!
Эта же метафора была использована, более полувека спустя, Игнатием Богоносцем в своем послании к Римлянам—и, возможно, в имитации письма Павла. «От Сирии до Рима я сражаюсь с дикими зверями, по суше и морю, днем и ночью десять "леопардов" [то есть рота солдат], и они становятся лучше от доброго лечения»(5: 1). Когда он отправился на мученическую смерть в Рим, Игнатий, как и Павел, был свободен получать поддержку и помощь от других христиан, мог написать семь писем к церквям по пути следования, но всегда был прикован к тому или иному солдату, известному как “леопард".
Итак, после объяснительного отклонения, мы возвращаемся к письму Павла Филимону. После имён отправителя и получателя протокол древнего письма требовал приветствия: «Благодать вам и мир от Бога, Отца нашего и Господа Иисуса Христа!» (3)
В этом приветствии "вам" - множественное число. Но эта фраза "благодать и мир" появляется в приветствии каждого из семи подлинных писем Павла. Поэтому мы пока оставим его, но вернёмся к более подробному рассмотрению этого в главе 4.
После приветствия Павел, как обычно, пишет благодарения:
«4 Я всегда благодарю Бога моего, вспоминая о тебе в своих молитвах,5 потому что слышу о твоей вере и любви к Господу Иисусу и всему святому народу Божьему. 6 Я молюсь, чтобы твоя вера, общая для всех нас, привела к постижению всех тех благ, что есть у нас благодаря единению с Христом. 7 Твоя любовь меня очень обрадовала и поддержала, потому что благодаря тебе, брат, успокоилось сердце народа Божьего».