Бекс с камерой в руках, как злость, медленно кипящая во мне, грозилась взорваться, словно пороховая бочка. Перед глазами всплывало заплаканное лицо девушки, в ушах стоял ее полный страха голос — и я еле сдерживался, чтобы не врезать Дэррилу прямо на поле, после чего меня точно отстранили бы от матча.
Товарищи по команде, стоящие вокруг, явно в шоке. Они положились на меня, даже не сомневались, что я сделаю удачный пас, — а я их подвел. Я должен чувствовать стыд, особенно перед другими четверокурсниками из команды, но мне все равно. По крайней мере, сейчас, когда мою грудь жжет ярость, а Дэррила я только что поставил на место.
На поле выбегает квотербек Алабамы и направляется ко мне. Он жмет мне руку и поздравляет с хорошим сезоном. Я поздравляю его с победой и говорю, что он отлично играл, — это было правдой, команда Алабамы отлично справилась. В том, что к концу игры счет был почти равным и нам пришлось лезть вон из кожи, тоже был виноват я. Мне нужно было больше раз успешно пересечь поле в начале матча — если бы я играл лучше, мы бы не оказались в той ситуации, которая образовалась к концу.
Все вокруг поздравляют меня, выражают сочувствие. Я пожал бессчетное количество рук, но лица словно размыты — я почти никого не узнаю. Я хочу найти Бекс, крепко обнять ее, прижать к себе, но уйти пока не могу. Разговоры после матча, как и все остальное (в том числе и нарочно плохой пас), — часть собеседования, к которому я готовился со старшей школы. Могу ли я с достоинством принять поражение? Признать хорошую игру противника? Это не первый крупный проигрыш в моей жизни — и не последний. В первый год в НФЛ новички обычно справляются не очень — чтобы привыкнуть к профессиональному футболу, нужен год или два. Сейчас на меня смотрят будущие работодатели и проверяют, стоит ли списать меня со счетов.
Конечно, они и понятия не имеют, что я бросил мяч слишком высоко, потому что не мог позволить Дэррилу принести команде решающие очки после того, как он пару часов назад поцеловал мою девушку без ее согласия.
Наконец мы выбираемся с поля и направляемся в раздевалку. Никто не произносит ни слова. Бекс стоит у двери, но я не подхожу к ней — не сейчас. Нужно принять душ и переодеться — и только потом встречаться с ней, после того, что я сделал для нее. Я уверен — она очень сердится, но мне все равно. Я без колебаний повторил бы свой поступок. Ради безопасности Бекс я бы сжег весь чертов стадион.
В раздевалке мистер Гомес подзывает нас к себе и смотрит на каждого. Многие парни все еще тяжело дышат, некоторые — плачут. Я прикусываю губу и ненадолго закрываю глаза.
— Матч выдался трудным, и вы очень старались… — начинает тренер.
— Бред! — бормочет кто-то.
Тренер оборачивается и злобно смотрит на говорящего.
— Вы старались изо всех сил до самого конца, и я это видел. Чтобы добраться до финала, нужно пахать как кони. Вы повели себя как мужчины и достойно признали навыки противника. И я сейчас не только о последнем розыгрыше. Другая команда была…
— Пошел на хер! — рычит Дэррил.
Он расталкивает всех и, протиснувшись мимо тренера, оказывается со мной лицом к лицу. Грязь на его щеках смешалась с потом, потемневшие от ненависти глаза дико полыхают.
— Пошел на хер, Каллахан! Это все из-за тебя!
Дэррил бросается на меня и толкает так, что я отлетаю спиной к шкафчикам. Он врезает кулаком мне по губам — боль разливается по лицу, во рту тут же появляется медный привкус крови. Я ударяю парня коленом в пах — тот сгибается пополам, и я хватаю его за плечи и валю на пол. Дэррил дергается, но я придавливаю его живот коленом — парень аж охает — и врезаю по лицу. От силы, с которой мой кулак впечатывается в его мерзкие губы, ладонь и предплечье пронзает боль. Дэррил впивается мне в лицо, пытаясь оттолкнуть, — я отпихиваю его руку и уклоняюсь от очередного удара кулаком.
— Я тебя, черт возьми, предупреждал, — шиплю я, упираясь коленом в живот парня так, что он снова ахает от боли. — Я говорил тебе не произносить этих слов. Я говорил тебе отвалить от нее.
— Джеймс! — До меня доносится крик Бекс. — Прекрати!
Кто-то обхватывает меня сзади, но, прежде чем меня успевают оттащить, Дэррилу удается вылезти из-под меня и снова замахнуться. На этот раз удар приходится в щеку — судя по жжению, останется огромный синяк. Я, пошатываясь, встаю на ноги. Перед глазами все плывет, кроме Дэррила, который тоже успел подняться. В ушах звенит так, что я ничего не слышу. Он хватает меня и подтаскивает к себе — я оказываюсь так близко, что чувствую исходящий от него кислый запах пота.
— Предупреждал, значит? Думаешь, такой крутой? Да она мне в губы стонала! Я первый ее нашел, и она все еще моя сучка.
Я врезаю кулаком Дэррилу в живот. Он отшатывается, кашляя слюной и кровью, и все же у него хватает наглости ухмыльнутся. Я бросаюсь на него, но хорошенько вмазать по лицу не успеваю: меня вновь хватают и оттаскивают чьи-то сильные руки.
— Каллахан! — кричит Бо, волоча меня в другой конец раздевалки. — Твою мать, прекрати!
Я упираюсь, пытаясь снова рвануть к Дэррилу. Однако, когда я замечаю, что его тоже кто-то схватил, желание драться пропадает. Я облизываю губы и чувствую вкус собственной крови. Голова болит так, словно я умудрился ее расколоть. И куда пропала Бекс?
— Пусти меня! — кричу я. — Где Бекс? Бекс!
Я замечаю ее: она стоит в другом конце комнаты, прикрывая рот рукой. Я хочу подойти к ней, но Бо меня не пускает, даже когда я начинаю вырываться.
— Какого хрена?! — рявкает тренер, глядя то на меня, то на Дэррила.
Никогда не видел, чтобы он так злился. Я выпрямляюсь, насколько возможно (меня все еще держал Бо), и злобно смотрю на Дэррила. Его губы и подбородок все в крови, но мне его совсем не жаль. Я надеюсь, что вышиб этому говнюку зуб.
— В кабинет! — резко произносит тренер, подходя к двери и открывая ее с такой силой, что едва не срывает ее с петель. — Живо!
Когда мы заходим, он с грохотом захлопывает дверь.
— Быстро выкладывайте, что случилось. Какого черта два студента выпускного курса подрались через две секунды после проигрыша? Я думал, что тренирую мужчин, а не гребаных детсадовцев! — На последних словах он повышает голос.
Я опускаю взгляд на свои грязные бутсы, сглатываю кровь и наконец поднимаю голову и смотрю тренеру в глаза. Он прав. Я — мужчина и могу принять последствия выбора, который сделал. Но мистер Гомес заслуживает знать, почему я так поступил. Дэррил молчит и только смотрит на меня так, словно мечтает выдавить мне глаза. Я уставился на него в ответ и представляю, что кидаю ему в пах футбольный мяч. А я умею делать больно мячом.
— Он поцеловал мою девушку, а потом хвастался этим перед парнями. Сэр, он назвал ее шлюхой и давалкой.
Тренер поворачивается к Дэррилу.
— Это правда?
— Сначала он ее увел! — ощетинивается Дэррил.
— Никого я не уводил! — отрезаю я. — Бекс не вещь. Она рассталась с тобой, потому что ты жалок, и нашла себе парня получше.
— Твою ж налево, — вздыхает тренер, сжимая двумя пальцами переносицу.
— Он мог сделать нормальный пас, — заявляет Дэррил. — Он специально нас подставил.
Я поворачиваюсь к нему:
— И сделал бы это снова. Я предупреждал, что будет, если ты не отвяжешься, слизняк.
Тренер скрещивает руки. Видеть шок на его лице больно, но, даже если он навсегда меня возненавидит, я не откажусь от своего поступка. Если мистер Гомес порекомендует отстранить меня от занятий за драку, мне плевать. Будь что будет.
— Дэррил, подожди снаружи.
— Сэр, из-за него мы продули! — возражает он.
— Выйди. Живо.
Когда Дэррил уходит, мистер Гомес пристально смотрит на меня. Под его взглядом я едва не дергаюсь. Уверен — он ждет, когда я начну извиняться, но я не собираюсь этого делать. Если тренер захочет наказать меня за то, что я защитил себя и девушку, — что ж, я готов.
Помолчав немного, мистер Гомес вздыхает.
— Ты и правда специально бросил мяч слишком высоко?
— Да.
— Черт, Джеймс! — Тренер ударяет кулаком по столу с такой силой, что тот трясется. — Так поступать нельзя, даже если ты злишься. Даже если твоя личная жизнь катится к чертям. Когда ты будешь играть за деньги — за миллионы долларов, — ты не сможешь выпендриваться, выбирая, помогать команде или нет! Нельзя брать на поле личные проблемы. Мы об этом говорили. Даже если ты ненавидишь всех парней в команде, это твоя команда. И ты должен быть на их стороне.
— Я знаю, сэр.
— Тогда почему ты так поступил?
Я вытираю кровь с губ.
— Потому что Дэррил напугал мою девушку. Он поцеловал ее против ее воли. И как бы я ни любил футбол, ее я люблю сильнее.
Едва я произношу эти слова, на душе становится легче. Сказанное мной — правда. Отцу я говорить не хотел, но оттого, что я поделился этим с тренером, напряжение внутри меня немного спадает. Если ради Бекс и ее безопасности мне придется пожертвовать карьерой футболиста — что ж, я готов это сделать. Я могу найти и другую работу. Самое главное для меня — будущее, которое я обязательно построю с ней.
— Ты сделал больно не только ему, но и всей команде, — говорит тренер более мягким голосом. — Парням, которые вместе с тобой трудились весь сезон. Они доверились тебе, а ты их подвел.
— Знаю, сэр.
Тренер прислоняется к спинке стула, потирая подбородок.
— Я считаю, что ты поступил неправильно, но уважаю причину. — Мужчина накрывает рот рукой, раздумывая. — Джеймс. Хоть драку и начал Дэррил, тебя тоже могут отстранить от занятий. В таких ситуациях администрация почти всегда наказывает обоих. Ты был в форме и представлял университет. Если МакКи не примет меры, это может сделать Ассоциация студенческого спорта.
Я лишь киваю в ответ. Примерно этого я и ожидал.
— Я объясню, что в твоем случае это была самозащита, — продолжает мистер Гомес. — Не думаю, что вас исключат. Однако если Бекс сообщит администрации о том, что сделал Дэррил, то его могут выгнать. Сексуальное домогательство — серьезный проступок.