Я вытираю глаза.
— Спасибо, Себ.
— Верь в Джеймса, — говорит Себастьян. — Если бы он не считал тебя достойной его, он никогда бы так не поступил.
44
Джеймс
Купер входит в мою комнату и тут же плюхается на кровать. Я еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
— Хей, — говорит он, тыкая меня в бедро.
— Привет, — отвечаю я, не отрываясь от ноутбука. — Я же просил тебя стучать после того, как ты застукал нас с Бекс в постели.
— Но сейчас же ее здесь нет.
Тут я все-таки смотрю на брата.
— Чел, серьезно?
— Ты целую неделю страдаешь. Почему просто с ней не поговорить?
— Она не станет меня слушать, — выдыхаю я, проводя рукой по лицу. Я уже много раз повторял это себе после матча и не скажу, что сейчас мне хочется обсуждать тему с Купером. — Она решила взять перерыв, вот я и не трогаю ее.
Купер бросает взгляд на экран моего ноутбука.
— Эм, что за фигня?
Я пихаю брата в плечо.
— Не суй нос куда не просят.
— Ты собрался в магистратуру? На учителя? — В глазах Купера вспыхивает злость. — Черт, только не говори, что я понял все правильно. Что ты действительно об этом думаешь.
— Если придется выбирать, я выберу Бекс. Так что, может, вместо футболиста я стану учителем или тренером в местной школе. Если Бекс и правда хочет работать в дайнере, я лучше останусь с ней, а не поеду жить один в другой город. Футбол не стоит того, чтобы терять Бекс. Просто не стоит.
Не успеваю я закончить, как Купер мотает головой.
— Нет! Да какого хрена?
Брат закрывает мой ноутбук и подходит к шкафу. Достав оттуда куртку, он кидает ее в меня.
— Идем.
— Куда?
— Поедем домой.
Я встаю на ноги.
— Мы с отцом не разговариваем.
— Может, и так. Но тебе надо пообщаться с мамой.
— Что?
— Поехали, поговорим с ней. — Купер проверяет телефон. — Если отправимся сейчас, успеем к обеду. Давай! И, твою налево, не смей даже думать о том, чтобы стать гребаным учителем, работником дайнера или кем еще. Не знаю, с чего ты взял, что это принесет тебе счастье.
Часть меня — огромная часть — хочет и дальше спорить с Купером, но я знаю, что мама хорошо относится к Бекс. Может, она придумает, как вернуть ее. И если честно, я просто скучаю по маме: я не виделся с ней с тех пор, как мы вернулись из Атланты.
— Ладно. Но только потому, что мама всегда просит нас чаще приезжать в гости.
— Ага. Как скажешь.
Как и предполагал Купер, домой мы приезжаем к обеду. Отца дома нет вообще — он участвует в благотворительном турнире по гольфу в Аризоне. Купер знал об этом, но, сволочь такая, не стал мне рассказывать. Дома только мама. Открыв дверь, она в изумлении округляет глаза, а затем крепко обнимает нас обоих разом и ведет на кухню.
— Хотите суп? — спрашивает она. — Такой день будто создан для того, чтобы есть суп. А еще Шелли напекла вкусных маленьких булочек.
Мама, цокнув, трогает бороду Купера.
— А тебе, милый, не мешало бы побриться.
— Я хоккеист! — протестует Купер. — Нам борода положена!
— Хотя бы подстриги ее.
Купер смотрит на меня, ища поддержки, но я лишь приподнимаю бровь.
— Ты знаешь, какого я мнения о твоей бороде.
— Предатель, — бурчит Купер. — А какой суп будем есть?
Спустя пару минут мы уже сидим за столом, взяв по миске картофельно-лукового супа и ржаные булочки. Мама придвигается ко мне и мягко сжимает мое предплечье, с сочувствием улыбаясь.
— Как дела? — спрашивает она. — Как Бекс?
— Не знаю, — признаюсь я. — Мы не общались.
Мама со вздохом отстраняется и принимается за суп.
— Этого я и боялась. А ты не знаешь, собирается ли она сообщить администрации о поступке этого, простите за выражение, подонка?
Сдержав улыбку, я отправляю в рот ложку супа.
— Не знаю. Надеюсь, что да. Бекс хотела отдохнуть от меня, поэтому я ее не трогаю.
— Не только не трогает, — встревает Купер. — Он сидит у себя в комнате, страдает и собирается поступать на учителя математики.
— Почему? — Мама округляет глаза. — Ох, милый, не надо.
Я откладываю ложку и смотрю маме в глаза. Из трех ее детей ни один не унаследовал ее коричневых глаз, но они напоминают мне о Бекс — такие же теплые и успокаивающие, как у нее. Эх, полторы недели без Бекс оказались настоящей пыткой.
— Если чтобы быть с Бекс, мне придется найти другую работу, то пусть. Я готов.
— А она просила тебя бросить футбол?
— Нет, но…
— Тогда это не выход.
— Спасибо, — бурчит Купер в миску.
— Но я не знаю, получится ли у меня совмещать ее и спорт. — Признавать это больно, но я пересиливаю себя. — Я знаю, что папа всегда хотел, чтобы я думал только о футболе. Но я люблю Бекс и выбираю ее. Если из-за футбола я не смогу быть рядом, когда буду ей нужен, или при необходимости отвлечься от игры… Если не смогу сосредоточиться и на футболе, и на Бекс…
— Джеймс, — перебивает меня мама. — Что ты помнишь из своего детства?
— Что?
— Расскажи о каком-нибудь воспоминании. Любом, какое придет в голову.
Я задумываюсь, слегка качая головой.
— Эм… поездка на Внешние отмели на каникулах? Мы тогда пошли рыбачить, а потом развели на пляже костер и приготовили на нем все, что поймали.
— Иззи было так противно от вида рыбы, — смеется Купер.
Мама улыбается — наверное, вспоминала, как Иззи, едва взглянув на рыбу, заявила, что ужинать будет мороженым.
— А еще?
— Футбольные тренировки с папой. Рождество, когда отключилось электричество и мы все спали в гостиной. День Джеймса, когда мы ходили на картинг.
— Классно было, — кивает Купер.
— Как думаешь, почему тебе в голову пришли именно эти воспоминания? — спрашивает мама.
В ответе я даже не сомневаюсь.
— Они меня очень радуют.
— Да. — Голос мамы становится мягче. — Все это, милый, хорошие воспоминания. И почему же ты подумал о них, а не о днях, когда твой отец уезжал на матчи в другие города? Или о том, что он каждый август несколько недель проводил в тренировочном лагере? Или о дне, когда отец пропустил важный для тебя школьный матч, потому что рано уехал готовиться к отбору на чемпионат? Ты тогда был в девятом классе.
— Я вообще это все едва помню, — признаюсь я.
— Когда я думаю о своем браке, я тоже в первую очередь вспоминаю обо всем хорошем, что мы пережили вместе, — говорит мама. — Я вспоминаю прекрасные моменты, которые разделила с твоим отцом, и не думаю о времени, когда была в одиночестве или одна воспитывала детей. Я не вспоминаю о том, что мужа не было рядом, потому что, милый, по-настоящему он нас не покидал. Ради совместной жизни мы пришли к компромиссам. Не говорю, что это было легко, — но я считаю, что сделала правильный выбор.
Я с силой моргаю, подавляя резкий прилив чувств.
— Но как? Отец, кажется, всегда мог сосредоточиться только на футболе. Я так не умею.
— Дело в сильном доверии. — Мама гладит обручальное кольцо. — Твой отец знал, что я поддерживаю его и понимаю: иногда ему нужно уделять внимание в первую очередь работе. Когда он играл в футбол, он вкладывал в это дело все свои силы. Возвращаясь домой, он уделял столько же времени и сил семье. Делать все и сразу нельзя — чем скорее ты это примешь, тем быстрее сможешь понять, что для тебя важно. Сосредоточиться и на футболе, и на отношениях можно. Нужно только не выбирать, а расставлять приоритеты по ситуации.
— Но если я понадоблюсь Бекс…
— Она будет не одна. Если что, мы все ей поможем. В ее жизни есть и другие важные ей люди. Но пока ты не научишься, когда нужно, думать только о футболе, совмещать его с отношениями не получится.
Я на минуту замолкаю, переваривая сказанное мамой. Ее слова разумны, но, пожалуй, отец никогда не допускал моих ошибок.
— Я не хочу, чтобы Бекс думала, что ей нужно умалчивать о своих проблемах или что-то от меня скрывать. Не хочу, чтобы она всегда видела себя на втором месте.
— То, что ты это понимаешь, уже хорошо. Но если тебе иногда нужно будет ставить футбол выше Бекс, это не значит, что она на втором месте. Что даст тебе профессиональный футбол? Кроме радости от игры — я видела, как ты занимаешься футболом всю свою жизнь и какое удовольствие он тебе приносит.
В голову приходит лишь один ответ:
— Деньги.
— Стабильность, — кивает мама. — Когда мне становилось тяжело с твоим отцом, я напоминала себе: он изо всех сил старается обеспечить хорошее будущее нашей семье. Он усердно работал, чтобы мы могли хорошо жить и после того, как он выйдет на пенсию. — Она обводит комнату рукой. — Разве ты не хочешь заботиться о Бекс? Подумай только: ты сможешь обеспечивать ее, занимаясь любимым делом. Такое счастье доступно лишь немногим.
— Я знаю, что ты права, — киваю я.
И правда, лучший способ позаботиться о Бекс (по крайней мере, материально) — играть в футбол.
— Но у Бекс дайнер, — продолжаю я. — Она хочет работать в нем. Если она будет там, а я — на другом конце страны…
— Обсуди это с ней, — говорит мама. — Вы можете что-то придумать. Достичь компромисса, милый.
— Легко сказать, но трудно сделать.
Мама встает из-за стола и подходит ко мне, чтобы погладить по щеке.
— Я и не говорила, что будет просто. Только что вы справитесь.
45
Бекс
— Ваш заказ! — говорю я Сэму, ставя перед ним тарелку с яичницей и тостами. — Я добавила к хлебу домашний яблочный джем. Скажите потом, как он вам.
Мама, вытирая столик неподалеку, поднимает взгляд.
— Джем сделала я, Сэм. Роза бы им гордилась.
— Я в этом не сомневаюсь, — кивает мужчина.
Я направляюсь к стойке, и Сэм улыбается мне вслед.
— Спасибо, Бекс.
— Всегда пожалуйста!
Я поправляю заколки на волосах и беру блокнот и карандаш, чтобы принять следующий заказ. Утро в «Дайнере Эбби» выдалось нехлопотным — жаль, ведь мне так хотелось отвлечься от размышлений о том, рассказывать ли администрации о поступке Дэррила, и воспоминаний о разговоре с Себастьяном. Иногда я невольно представляю маленького Джеймса, который защищает брата, и улыбаюсь. Но по большей части я думаю о бардаке в жизни Джеймса, в котором виновата и я.