Я подбегаю к остальным нападающим, вытирая на ходу пот с лица краем спортивной футболки. Дэррил не спеша присоединяется к нашей компании.
С той самой вечеринки я слишком много раз виделся с Дэррилом и слишком мало — с Бекс. Хотя ситуацию с поцелуем мы разрешили, было более чем очевидно, что Дэррил меня люто ненавидит. На поле он, конечно, вкалывает как может, но на обсуждениях тренировок, за пределами поля и в раздевалке притворяется, что меня просто нет. Я надеялся, что Дэррил перестанет себя так вести после нашей победы над командой Университета Западной Виргинии в прошлую субботу, — там он дважды помог мне совершить тачдаун13. Однако парень ни капли не изменился. Можно подумать, что он застал нас с Бекс за сексом на бильярдном столе, а не за единственным поцелуем — притом что я явно знать не знал, кто она такая.
Может, он был телепатом и понял, что я постоянно думал о Бекс? На прошлой паре по письму я взял ее номер, и мы периодически переписываемся. Однако от репетиторства она отказывается, что бы я ни предлагал взамен. Впрочем, это не мешает мне мечтать о ней. Утром я чуть не опоздал на тренировку: увлекся одним занятием в душе, представляя, как ее мягкая грудь прижимается к моей, крепкой.
— Классно поймал пас! — говорю я, увидев Дэррила.
Он прикусывает капу, которую носит на тренировках для защиты зубов.
— Спасибо.
Ладно.
— Так, парни, подойдите сюда, — зовет мистер Гомес, сплюнув и уперев руки в боки.
Мы встаем в круг. Тренер протягивает руку и хлопает Дэррила по спине. Тот искренне улыбается.
— Молодец, парень, молодец! Итак, мы вроде бы исправляемся. Такой розыгрыш в матче на прошлой неделе был для нас тем еще балластом.
Мы дружно киваем. На той неделе мы победили — это самое главное. Однако в некоторых ситуациях мы могли полностью перехватить инициативу на поле — и не сделали этого.
— Продолжим в том же духе — и первая домашняя игра сезона у нас в кармане. Чтоб завтра утром все были бодрыми и не опаздывали! Нам предстоит матч с Университетом Нотр-Дам — будем смотреть запись их последней игры. У них новый левый тэкл14 — громила, мать его. Чтобы добраться до квотербека, придется попотеть.
Дэррил косится на меня. Я отвечаю ему холодным взглядом, мысленно закатив глаза. Если он не трогает Бекс, пусть ненавидит меня сколько хочет — и все же иногда это бесит.
После обсуждения почти вся команда идет в душ. Я остаюсь на поле. Дэррил тоже.
— Что-то хотел? — спрашиваю я, скрестив руки на груди.
Черт, какой же я потный. Скорее бы помыться и поехать домой… Но я уже устал от поведения Дэррила. Мы товарищи по команде, своего рода братья. Если мне придется прямым текстом сказать ему, что я не собираюсь встречаться с Бекс, — что ж, ладно. Даже если от этого мне будет больно. Сидеть с ней за соседними партами, даже всего лишь дважды в неделю, — отдельная пытка. Вчера она пришла в летнем платье, и, когда она положила одну загорелую ногу на другую, у меня чуть не встал.
Дэррил ковыряет траву краем бутсы.
— Слышал, ты с ней болтаешь.
— И кто это говорит?
— Это правда?
— Тебе какое дело?
— Она моя, чел.
— Была твоей. И она может общаться с кем угодно, особенно когда речь об учебе.
Дэррил медленно делает шаг вперед.
— Но ты ее хочешь.
— Эй, вы! Почему не в раздевалке? — хмуро окликает нас тренер.
— Обсуждаем стратегию матча, — отвечаю я, глядя на Дэррила.
— Каллахан, надо поговорить. — Тренер смотрит на нас, будто чувствуя повисшее в воздухе напряжение. — Лемье, бегом в душ, пока Рамирес не потратил всю горячую воду!
Дэррил смеряет меня презрительным взглядом и уходит.
— Каллахан, вы поссорились?
Я не так давно знаком с мистером Гомесом, но быстро понял, что он предпочитает знать, если у кого-то в команде проблемы. А еще он серьезный, говорит по делу и держит себя в форме — почти так же, как когда сам активно играл в футбол. Волосы у него все еще темные, но кое-где уже проглядывает седина.
Мистер Гомес внимательно смотрит на меня, ожидая ответа.
— Нет. Мы немного не поняли друг друга, но всё в порядке.
Он кивает.
— Не поняли — в каком смысле?
Черт! Я-то надеялся, что он не станет расспрашивать. Я был уверен: если попытаюсь солгать, тренер это поймет.
— Из-за девушки, — признаюсь я, сгорая от стыда.
На полсекунды я словно вернулся в тот день, когда объяснял тренеру Циммерману, почему администрация университета велела ему отстранить меня от матчей по причине академической задолженности.
Из-за девушки.
Мистер Гомес тихо ругается.
— Каллахан.
— Всё под контролем.
— Точно?
— Да.
Он смотрит на меня так, словно видит насквозь.
— Когда ты переводился сюда, мы обсуждали отвлекающие факторы. Не забыл?
— Конечно, нет, сэр.
Тренер наклоняется и дважды стучит кулаком по моей груди.
— Сынок, ты — будущая звезда Лиги. И я хочу помочь тебе этого добиться. Но помни: до первого крупного контракта — никакой личной жизни. Сначала обеспечь себе будущее, а потом решай, с кем его проведешь.
— Да, сэр, — киваю я.
После всего, что случилось у нас с Сарой, отец и мистер Гомес провели со мной беседу. Разговор кончился тем, что я согласился перейти в МакКи, — и таким же советом, как сейчас. Я не соврал, когда сказал Бекс, что футбол — единственная любовь в моей жизни. Прошлая попытка совмещать его с отношениями кончилась кошмаром.
Теперь я почти не думаю о Саре, но в последнее время я вспоминаю о ней чаще, чем мне бы хотелось.
— Ладно. Уже привык к новому месту?
— Да, сэр. Мне нравится снова жить с братьями.
— Жаль, что лишь один из трех сыновей Рича Каллахана выбрал достойный вид спорта, — смеется тренер, переминаясь с ноги на ногу. — А как дела с учебой? Что там с академическим письмом? Извини, что не смог договориться насчет него.
— Всё в порядке. Раз уж я завалил экзамен, надо пересдать, — отвечаю я, приглаживая мокрые от пота волосы. — Справлюсь.
— Уверен? Помощь не нужна?
В раздевалке, на дне моего рюкзака, спрятанный, словно детский табель с плохими оценками, лежит лист бумаги с моей первой домашкой по этому идиотскому предмету. Я получил за нее двойку с минусом. Кто вообще ставит двойки с минусом? Лучше бы сразу кол! В прошлое воскресенье я корпел над этой несчастной страницей текста дольше, чем над любым другим заданием, — и что получил за старания? Бесчисленные пометки красной ручкой, сплошь покрывающие мятый лист бумаги, все еще горели у меня перед глазами.
И может, поэтому я и солгал.
Я уже ответил на один вопрос тренера горькой правдой. Второй раз не смогу, хотя бы не сегодня. Мистер Гомес дает мне шанс, который выпадает раз в жизни: пригласил перейти сюда, привести его команду к — я надеюсь — победам и привлечь к себе внимание Лиги перед драфтом следующей весной. Тренеру лучше сфокусироваться на игре, а не решать мои проблемы. Ни из-за моего увлечения девушкой, ни из-за моих никудышных навыков письма.
— Нет, спасибо. Я уже нашел репетитора и все такое.
Мистер Гомес с облегчением выдыхает.
— Отлично! Кого? Сотрудника библиотеки? Преподавателя-ассистента?
— Одногруппницу. Она уже сдала предмет на отлично в колледже, но в универе оценку не зачли.
— Ох уж эти правила перехода, — качает головой тренер. — Что ж, молодец, сынок. Сосредоточься на цели. Не отвлекайся.
— Не буду, — киваю я. — Понял, сэр.
С письмом у меня дела идут из рук вон плохо. Но кое-что я знаю наверняка: у меня была куча репетиторов — но Бекс каким-то образом донесла до меня информацию лучше, чем любой из них. Кроме нее, никто мне с этим предметом не поможет. Что ж, придется запереть мои чувства в ящик и думать только об учебе…
Но сначала нужно получить согласие Бекс.
9
Бекс
— Ваш заказ, Сэм. Что-нибудь еще?
— Нет, мэм, все великолепно.
Сэм, один из завсегдатаев «Дайнера Эбби», улыбается мне и садится за барную стойку. Дрожащими пальцами он разворачивает салфетку и берет в руки нож и вилку. Я едва сдерживаюсь, чтобы не протянуть ему соль, пока он ее снова не перевернул. Как всегда бывает с дайнерами в небольших городках, в нашем почти каждый день завтракают и обедают одни и те же люди. Большинство из них — пенсионеры, которые не хотят или уже не могут готовить сами. Сэм — вдовец. Раньше его кормила жена, а теперь этим заниматься некому. Поэтому он каждое утро заказывает здесь яичницу.
Улыбнувшись, я протираю стойку за только что ушедшим посетителем. Забираю чаевые, но кладу их не к себе в карман, а в банку для пожертвований: Стейси и Кристине деньги нужны больше, чем мне. Кристина, заметив мой жест, качает головой, но глаза ее сияют благодарностью. Она мать-одиночка, и отец ее сына тот еще мудак. Она подала на него в суд из-за алиментов, но дело еще не закрыли.
Я отпиваю кофе из своей кружки. Утренний час пик уже кончился, и в дайнере остается лишь несколько пожилых людей вроде Сэма. В обед народу снова будет много: дайнер находится в самом центре городка Пайн-Ридж. Пару вечеров в неделю мы открыты допоздна: подростки заходят поесть пирогов и мороженого. С тех пор как началась учеба, я не всегда могу брать смены по выходным, но стараюсь: в будни еще тяжелее.
Может, другой человек, зайдя сюда, увидел бы дайнер совсем не таким, какой он в моих глазах. Он обратил бы внимание на фотографии, которые я сделала сама, распечатала и развесила в рамках на стенах. А может, заметил бы сверкающий металлический бортик барной стойки или фальцованные доски на стенах, которые я два года назад покрасила в белый. У входа в дайнер и на каждом столе свежие цветы — заслуга моего сотрудничества с флористом неподалеку. Для меня же дайнер — это пятна на потолке, дыра в стене, которую мы прикрыли фотографией, и дышащий на ладан холодильник на кухне. «Дайнер Эбби» — популярное заведение, но, как и во всех ресторанах, деньги у нас утекают сквозь пальцы. На одно только приготовление еды уходят огромные суммы, особенно с учетом того, что моя мать чуть ли не каждые две недели обновляет меню. Люди вроде Сэма хотят, чтобы яичница здесь никогда не менялась. Им не нужен гарнир из пюре авокадо, хоть он и вкусный.