– Думаешь, тебе удастся с ней переговорить?
– И пытаться не стану. Иначе ее «родственнички» могут что-то заподозрить. Буду изображать недалекого «звездуна», полностью зацикленного на собственной персоне. Даже особо напрягаться по поводу твоего отсутствия не буду.
– Злыдень!
– Ага. В общем, зайцерыб, все будет в порядке, не волнуйтесь. Завтра вечером мы придем к вам, вместе с Викой и Сергеем Львовичем. Договорились?
– Ой, не знаю. Удастся ли мне удержать Сашу и Славку?
– А ты их запри. И хозяйке насвисти что-нибудь, пусть дверь не открывает.
– Ага, а Сашка эту дверь выбьет!
– Сашка?! Дверь?! Хомка, у тебя что, бред?
– Горячка белая, белая горячка, – хихикнула я. – Поверь мне, когда ты увидишь Сашу, ты очень удивишься!
– М-да, все страньше и страньше. А, вот и Сергей Львович! Может, хоть его ты послушаешь?
– Алло, Анечка? – зарокотал в трубке бас генерала Левандовского. – Тебе Алексей передал мою просьбу?
– В смысле – приказ?
– Понимай, как хочешь, главное – выполняй. Дайте мужчинам заняться своим делом.
– Каким?
– Женщин и детей защищать!
И трубка зашлась короткими гудками.
Ну что же, может, оно и к лучшему. Из меня лично помощник сейчас аховый, из Славки – тоже. У нас в наличии только одна боевая единица – Саша.
Я вернулась к единице и ее сыну и передала им содержание этого разговора. Разумеется, «просьба» генерала Левандовского поначалу была воспринята ими в штыки. Но всего каких-то сорок-пятьдесят минут доводов, убеждений и аргументов – и на мою сторону перешла Саша. А вот Славку нам убедить так и не удалось, пришлось пригрозить привязать к кровати. Нас обозвали безвольными трусихами и мрачно бухнулись в койку.
Саша пошла проводить меня до двери.
– Ну что, завтра утром жду тебя, будем вместе сдерживать моего сына и ждать новостей. – Подруга попыталась улыбнуться, но получилось это у нее плохо.
– Ничего, Сашуля, прорвемся! Завтра в это время… – не договорив, я обняла Сашку и всхлипнула.
– Спокойной ночи, – прошептала она.
Заперев дверь номера, я смогла наконец дать волю своим чувствам. Нет, я вовсе не металась по номеру, заламывая руки и завывая: «Ну почему, Господи, за что?!» Я просто сползла на пол по стенке и расплакалась. Почему? Во-первых, зачем руки себе ломать, больно ведь, а во-вторых, метаться по комнате – трудно. Тоже больно. Израненные ноги взбунтовались окончательно.
Солкосерил сдерживал атаки боли не очень долго. Эта сволочь лишь затаилась на время, чтобы теперь захлестнуть меня обжигающей волной.
В аптечке, естественно, были и обезболивающие лекарства, но ни одного – местного воздействия, все в виде таблеток. Раньше я с радостью приняла бы горсть необходимых препаратов, но теперь боялась навредить малышке.
И боль оттянулась по полной программе! Я забывалась на какое-то время, чтобы проснуться от нового приступа. Так прошла ночь.
Я с трудом дотянула до семи утра, потом решила спуститься, поискать хозяйку. Долго мне ее искать не пришлось, та уже хлопотала на кухне, готовя завтрак постояльцам.
Вероятно, физиономия у меня после бессонной ночи была та еще, поскольку хозяйка, увидев меня, всплеснула руками:
– Пани, цо то с вами? Пани плохо?!
– Да, очень, мне нужен врач, – проскрипела я, держась за дверь.
– Ох, бедная пани! Я вем ладны доктор, я сейчас его вызвать!
– Пожалуйста!
Я присела в кресло в холле, дожидаясь, пока хозяйка закончит разговор с врачом.
Через пару минут она подошла ко мне, виновато улыбаясь:
– Пани, доктор не мочь приехать, он ждет клиент, который обещал приехать в утро. Но он может принять пани в свой кабинет. Это совсем рядом, соседняя улица. Я показывать пани.
– Но деньги у моей подруги…
– Это не есть проблема, доктор давать счет мне, а я включать его вам. Так пани проводить?
Ну что случится, если я рано утром схожу к врачу на соседнюю улицу? Я даже Сашу будить не стану, пусть выспится.
– Да, пойдемте.
Глава 48
Небольшая частная клиника, где принимал знакомый нашей хозяйки, действительно оказалась неподалеку. Но для меня дорога туда показалась отвратительно долгой. Утешало только одно – проводить меня к врачу словоохотливая хозяйка поручила своему помощнику. Она долго извинялась, что не может сделать этого сама, у нее рогалики в духовке, их только она так великолепно готовить умеет и так далее и тому подобное.
В общем, к изнуряющей боли в ногах из-за болтовни хозяйки добавился еще и мерный гул в голове, прекратившийся буквально на пороге клиники. И то благодаря тому, что хозяйкин помощник оказался молчуном. А может, он просто не знал русского языка.
Разумеется, на улице мы никого подозрительного не встретили. Да и предположить, что фон Клотц наводнит своими соглядатаями весь город – это уже из области параноидального бреда. Во-первых, кого соглядатать-то? Всех неудобных свидетелей милейший Фридрих прикопал в подземелье. А во-вторых, наводнить сухопутный город – занятие трудоемкое и неблагодарное. Понятно, что Левандовский и Лешка просто перестраховываются.
Мой провожатый что-то прощебетал по-чешски симпатичной медсестре и, кивнув мне, отбыл восвояси.
Медсестра, вежливо улыбаясь, проводила меня до нужного кабинета, деликатно постучала в дверь и оставила меня с ней наедине. С дверью.
Впрочем, ненадолго. Через минуту моя визави распахнулась, и я от неожиданности икнула. На пороге стоял Антон Павлович! Чехов! Правда, в белом халате, но все остальное – его! Усы, бородка клинышком, и главное – пенсне!!! Вы видели в наше время хоть у кого-то пенсне?
Вероятно, доктор привык к подобной реакции на свою внешность. Тем более что, судя все по тому же пенсне, он этого и добивался. Улыбнувшись, он мягко подхватил меня под локоть и провел в кабинет. Разумеется, он не волок меня молча, задавая нужное направление пинками. Доктор, как оказалось, прекрасно владел русским языком:
– Доброе утро, дорогая пани! Меня зовут Милош Новотны.
– Доброе утро, пан Новотны, я…
– Нет-нет, позвольте! Для такой прелестной пани я – просто Милош. И никак иначе. – Гм, прелестная, говоришь? Ну-ну. – Так что у пани случилось?
– Понимаете, вчера меня… – Черт, что же придумать правдоподобное? В голову лезло, глупо гыгыкая, только бредоподобное… – Я… В общем, сильно поранила ноги. Повязку мне наложили сразу, но, видимо, не очень хорошо прочистили рану, и теперь очень болит. Я не спала всю ночь.
– Давайте посмотрим.
Размотав бинты, доктор укоризненно покачал головой:
– Что же вы, милая пани? Почему не обратились ко мне вчера?
– Вчера не так болело, а потом уже поздно было, я думала…
– Нет, пани, вот подумать вы не потрудились. Вчера все обошлось бы гораздо проще, а теперь… – Доктор тяжело вздохнул.
А я немедленно собралась шлепнуться в обморок. Заметив мои приготовления, пан Новотны сунул мне под нос гадостно смердящий пузырек… Обморок пришлось припрятать до лучших времен.
– Это что за фокусы, милая пани? – Доктор грозно сдвинул брови, отчего его пенсне затряслось и судорожно вцепилось в переносицу. – Давайте-ка, я укольчик вам сделаю обезболивающий, иначе вы не выдержите.
– Чего именно я не выдержу?
– Раны придется чистить, а, учитывая их нынешнее состояние, процедура эта весьма неприятная.
– Но мне нельзя укол, я и таблетки не пила ночью!
– И вы терпели ЭТО всю ночь?! – На этот раз пенсне удержаться на носу не удалось, и оно повисло на шнурке. – Вы с ума сошли! Или у Агнешки не оказалось нужных лекарств в пансионе? Это безобразие!
– Нет, что вы, таблетки были, просто я их не пила.
– Но почему?!
– Понимаете, я… У меня… Ребенка я жду, вот почему!
– Ну и ждите себе на здоровье! Тем более нельзя доводить себя до такого состояния! Вы понимаете, что этим вы навредите своему ребенку гораздо больше, чем лекарствами?!
– Но я…
– Никаких «но»! Укол, немедленно!
– Хотя бы не внутривенно, обколите мне только ноги, пожалуйста!
– Ну хорошо, хорошо.
Пан Новотны, раздраженно сопя, нажал кнопку селекторного устройства и что-то приказал на чешском. Через пару минут дверь в кабинет распахнулась, и появился еще один врач, а может – ассистент, короче, дядька в белом халате. Впереди него, надменно поскрипывая колесами, ехала каталка.
На которую меня и взгромоздили. Нет, что вы, меня вовсе не забросили на каталку, как мешок с картошкой, уложили очень аккуратно. Но я-то не затерялась где-то посередине спичечным коробком, а загромоздила собой почти всю поверхность каталки. Та мстительно подождала, когда же мне повесят на большой палец ноги бирку. Не дождавшись, она раздраженно скрипнула, повернулась и поволокла меня в операционную.
Где я и провела следующие полчаса. Или больше? Или меньше? Счастливые, как вы знаете, часов не наблюдают. А уж счастья мне привалило – по полной программе! Даже после анестезирующих уколов я наслаждалась незабываемыми мгновениями бытия.
Во время процедуры кто-то пару раз заглядывал в пыточную, в смысле, – в операционную. Видимо, прибыл пациент, которого пан Новтоны и ждал утром. Это я вклинилась к нему без расписания.
Все когда-нибудь заканчивается, закончились и мои мучения. Меня вернули в тот кабинет, где сиротливо ожидали хозяйку джинсы, носки и кроссовки. Пан Новотны помог мне подняться с каталки и дошлепать до моей амуниции. Во время шлепания я с удивлением обнаружила, что мои ноги почти не болят! Так они, слегка ныли и зудели, но разве это сравнимо, к примеру, с тем, как умеет ныть и зудеть моя лучшая подруга Таньский!
– Милош, вы не врач, вы – волшебник! – Я собралась было наброситься на врача с благодарственными объятиями, но вовремя вспомнила, что мои джинсы все еще не на мне. – Спасибо вам огромное, я словно заново на свет родилась!
– Заново на свет рождаться будет ваш ребенок, – ворчливо уточнил пан Новотны, что-то записывая на листке бумаги. – И то – в случае, если его мама будет вести себя поосмотрительнее. Вот, возьмите, здесь я написал, что вам дальше делать. Если останетесь еще в Клатовы, завтра утром жду вас на перевязку. Если не получится, вот вам мазь, – он протянул мне тюбик, – аккуратно, тонким слоем, смазывайте раневую поверхность. Ну, милая пани, всего вам хорошего!