Мы с Нимушем спрятались в той самой кладовой, в которой я недавно подсматривал за Джессикой и подслушивал ее разговор с Каролиной, а потом и с Алексом. Вдвоем тут было тесновато, на что Нимуш не преминул обратить внимание:
— Слушай, я смотрю тебе не впервой здесь сидеть. А ты не подумал, как мы тут вдвоем должны уместиться? А если они придут минут через сорок? Мы все это время стоять будем?
— Чего ты от меня хочешь? Ты сам захотел за ними последить здесь. А теперь тебе уже что-то не нравится? Ты видишь лучшее место для укрытия?
— Нет.
— Ну вот и помалкивай.
Однако меня тоже не устраивала перспектива простоять здесь час. Поэтому мы начали умащиваться. Минут через семь обоюдных препираний и толканий нам это все-таки удалось. И главное — вовремя. Мы только приготовились к долгому ожиданию, как появился первый участник будущего действа. Это был Пауль Ричардсон. Он был не из моего взвода. Пауль стал прохаживаться по санчасти, время от времени слегка притормаживая у каждой койки. Для кого-то это могло бы показаться обычным поведением, но я неплохо знал особенности поведения почти всех моих одногруппников, даже тех, которые сейчас не находились у меня в подчинении. На самом деле, он пытаясь не подавать виду заглядывал под койки. Я, правда, слабо себе представлял, как это возможно ни на сантиметр не наклонившись, но возможно он считал, что это не столь важно. То есть, даже если там кто-то прятался, его не сильно волновал этот факт. Или же он настолько сильно сомневался в вероятности этого, что не утруждал себя проверкой. Или у него было что-то вроде рентген-зрения. Последняя мысль мне показалась чепухой, но подумав еще раз, я решил этот вариант со счетов не сбрасывать. Мало ли что. Только если последнее предположение верно, то он нас по любому скоро заметит.
Появилась вторая участница будущего действа. Алиса Кромова. Опять не моя. Я решил посчитать сколько из них будет моих, а сколько — нет. Просто для того, чтобы понять у кого дисциплина во взводе лучше. И не дай бог моих будет больше, я же им такое устрою… Хотя, у меня начали закрадываться подозрения, что дело вовсе не в дисциплине.
Дальше участники стали появляться намного быстрее. Следом пришли Эса Фаск и Фредерик Эфаль. Эти двое, насколько мне было известно, встречались. И вновь оба не мои. У меня внутри стало разрастаться чувство легкой гордости. Которое улетучилось буквально за несколько мгновений. Ибо следующими пришли Уна Соммерс, Андрэ Туев, Роберт Дайсон, Владлен Кузнецов, Рональд Аврил (кажется, я эту фамилию уже где-то недавно слышал) и Демиен Сагалов. Когда порог санчасти пересекла Масакара Грейсон, я готов был вскочить, внезапно выйти из кладовой и спросить, что они здесь все делают. Меня вовремя остановили ноги Нимуша и возникшая в сознании сцена моего внезапного появления со стороны. Я выглядел бы, мягко говоря, смешно… выйдя из кладовой с таким вопросом. Но, слава богу, из моих, после Грейсон, не появилось больше никого. Еще пришли Диана Майлз, Сима Стоукс и Тимур Орлов. Последней появилась Барбара. А я уж было подумал, что она не придет.
Итого 15. Это… это… это почти 20 % всех моих одногруппников. Не кисло так… Моих было семеро. Почти половина из всех пришедших. Да, не получилось из нас с Каролиной хороших командиров… Ладно тебе, Билл, ты же еще не знаешь, зачем они все здесь собрались. Однако, странноватый набор людей все-таки…
— Все пришли? — спросил Туев.
— Кажется, да, — ответил Сагалов. Но видать служба их научила какому-то порядку, ибо он быстро окинул всех присутствующих взглядом, явно пересчитав и добавил: — Да, все пришли.
— А ей кто-нибудь сказал? — спросил Аврил. — А то толку от нашего собрания, если она ничего не сделала. Насколько я помню, кальтмугена уже ни у кого не осталось. Скоро у нас начнет крыша съезжать. У всех. Что тогда будем делать?
— Что такое кальтмуген? — шепотом спросил Нимуш.
— А я откуда знаю, — также ответил я. Нимуш не соображал так быстро, как я. А у меня начали закрадываться смутные сомнения. Крыша у них поедет! Они что — на игле все? ВСЕ?!! Я просто не верил своим ушам.
— Я ей сказала, — ответила Барбара.
— Слушай, а почему ты сама у нее не забрала его? — спросил Туев. — Зачем эти все сборы? Я уже начинаю замечать, что на меня другие как-то странно посматривают. Если так пойдет и дальше, они все узнают. И что тогда будет?
— Меня вот что волнует, — подал голос Тимур. — Сейчас не важно, что о нас подумают другие. Важно, чтобы Джессика принесла то, что ее попросили. Без кальтмугена нам всем светит… сами знаете что. Только зачем мы все-таки собрались?
— Затем, что она сказала, что хочет знать, сколько нас, — ответила Барбара.
— А зачем ты ей проболталась, что ты не одна?
— Да не проболталась я! А ты сам пробовал ее обманывать. Она сразу врубилась, что я не одна и поставила условие, что достанет нам кальтмуген только если мы все покажемся ей, чтобы она знала на будущее, кто из нас…
— …роуг, — закончила фразу стоявшая в дверях Джессика. В руках у нее была картонная коробка, судя по всему, не пустая. — Ни фига себе, это ж сколько вас… раз… два… четыре… шесть… десять… две… пятнадцать? И что — вы все роуг?!
— Было шестнадцать, — ответила Стоукс.
— Что значит — было?
— Это значит, — ответила Барбара, — что еще одной была Сьюзен Эдс.
— Ах, вот значит как… ну, если кто не знает, то смерть ее фактически не доказана, мало того недавно появились сведения, что ее после этого видели живой…
— Билл сказал? — спросил Туев.
— Какая разница?
— Да большая. Билл…
— Какая разница, что у него видения? Одно из этих видений спровадило отсюда "Такар", оглушило собственно самого Билла в доке и приняло на борт "утят". Все это реальные вещи, и никому не привиделись. Я не знаю, способен он их различать или нет, но в том, что он видел Сьюзен живой, я абсолютно уверена. И до тех пор, пока я не увижу собственными глазами свидетельства об обратном, я и думать не буду иначе. Кстати, по поводу "собственными глазами"… Я никогда не верю никому на слово. И вам тоже. Вы ничего не получите, пока я не удостоверюсь, что вы все роуг.
Поднялся гомон возмущения. Джессика подняла руку, подождала, пока они все замолчат, и продолжила:
— Не надо возмущаться. Мне известны случаи, когда обычные люди пытались принимать кальтмуген, потому что считали, что он поднимает потенцию. А исходя из того, что он бесплатный, они и выдавали себя за роуг, чтобы получить на халяву лекарство. Кальтмуген — сильное гормональное средство, обычные люди потом проблем не оберутся. А, так как для меня вообще стало сюрпризом, что среди вас есть роуг, то я хочу быть на 100 % процентов уверена, что не скормлю какому-нибудь малолетнему дебилу, которому хочется, чтобы его пассия увидела в нем настоящего мачо в постели, эту отраву. И я настаиваю на своем. Иначе, пеняйте на себя.
Странный был у Джессики говор, часть ее слов я не понимал. Например, что такое мачо? Хотя по контексту правильнее было бы сказать "кто такой мачо". Может это отголоски старых языков, на которых сейчас почти никто не говорит?
— А как мы тебе докажем, что мы все… — начала было Уна, но запнулась.
— …роуг? — опять закончила фразу Джессика этим словом.
— А можно не называть нас так? Мне не нравится это слово.
— Почему? В нем нет ничего постыдного.
— А мне не нравится…
— Нравится — не нравится, но оно характеризует вас. Слово с легким намеком на шаловливость, да и то только для тех, кто знает, откуда оно взялось. А вам, ребятки, не мешало бы быть почестнее с вашими друзьями по "несчастью".
— Они… могут не понять, — заикаясь сказала Стоукс.
— Это вам так кажется.
— Нет, не кажется, — с твердостью в голосе сказала Барбара.
— Нет, кажется. Если бы вы сейчас были в "унокосне", я быть может и не спорила с вами. Но вы сейчас не там. Судите сами: после того, как вы избежали мести мэра на Земле, будучи похищенными прямо из здания Университета обязательных космических наук и не по своей воле вступившими в сверхсекретный отряд, вы пережили: а) нападение "зеленой плесени" на LV-1220 и операцию по ее зачистке, б) зачистку ипоморфов здесь, причем первую удачную за все время пребывания людей в космосе, в) уничтожение лаборатории по разведению монстров вместе с планетой, на которой она была. Если к этому всему прибавить то, на каком корабле вы летали, у кого в подчинении вы находитесь, и еще парочку наших личных секретов, то ответь мне, Барбара, что есть ваша тайна, по сравнению со всем этим?
— Но… но… они не поймут. Они будут смотреть на нас… по-другому.
— Я прекрасно понимаю вас и ваши опасения. Да, они могут сначала не понять, но со временем им все равно никуда от этого не деться. Поймут все, как миленькие, да еще и гордиться когда-нибудь будут, что с вами служили, учились и вообще. Понимаете… доверие друг к другу — это высшая форма взаимоотношений между людьми. Не только солдат, а вообще всех. Веками люди боролись с такими вещами, как расизм, жено- или мужененавистничеством, со временем искоренив все эти "прелести" из общества. Быть может, вы помните, что еще в начальных классах на некоторых вам прививали любовь ко всем людям. Не знаю с каким успехом, но… И важно не то, почему мы все разные, а то, в чем мы одинаковые. К чему я это все… Так вот, если вы верите своим близким, в данном случае, бывшим одногруппникам, а ныне — сослуживцам, а они верят вам, то вместе вам и море по колено. Доверие спасает тогда, когда логика и здравый смысл против вас. Доверие спасает тогда, когда вы стоите на грани, и, кажется, что терять уже нечего. Доверие помогает держать в узде эмоции и понимать друг друга без слов…
— Как это все классно звучит, — перебил ее Туев. — Да только на практике будет иначе.
— Может. Поначалу. Но не все время. Но и это пройдет. Да, будут те, которые очень сильно на вас обидятся, только они даже сами не будут понимать из-за чего. Даже если они будут орать, сторониться вас, не разговаривать, толкать, пытаясь зацепить или что-то еще, называть вас какими