Спала под действием успокоительного заплаканная Ольга Павловна, забылась тревожным сном взволнованная Тата, спали и остальные члены странного, не очень дружного, но уже ставшего отчего-то близким Чарушину семейства. Сам он вызвался стеречь запертого в собственной спальне Гошу. Пусть тот и был крепко связан, но излишняя предосторожность не мешала. Впрочем, хотя бы несколько часов сна выпали и на долю Никиты, когда в четыре утра его сменил на боевом посту Рафик Аббасов, всклокоченный, с красными глазами, но такой же невозмутимый, как обычно.
Несмотря на ночные волнения, встали все довольно рано. К восьми утра позавтракали уже все, даже спустившаяся к завтраку впервые после смерти сына Вера Георгиевна.
— Молодой человек, так вы собираетесь нам все объяснить? — требовательно спросила она у Чарушина. — Вот уже две недели в нашем доме творятся черные дела. Вчера вы без объяснения причин задержали моего… племянника. — Перед последним словом она сделала неловкую паузу, видимо, не вовремя вспомнив о том, что Гоша Липатовым на самом деле неродной. — Расследование по поводу смерти моего сына ведется из рук вон плохо. И так как сегодня последний день, который мы, по дурацкой воле моего отца, должны провести здесь, то я завтра же уеду домой, в Москву, и буду добиваться встречи с министром внутренних дел.
— Мама, — попробовал остановить ее Николай, но тщетно.
— А ты мне, кстати, и поможешь. У тебя же должны быть связи, ты столько лет являешься звездой отечественной журналистики, что к тебе не могут не прислушаться. В общем, так и знайте, молодой человек, — теперь она уже снова обращалась к Чарушину, — лично вас ждут крупные неприятности.
— Ну, в этом я сомневаюсь. — Никита отставил в сторону чашку и встал из-за стола. — Хотя бы потому, что я нахожусь тут как лицо неофициальное. Впрочем, рассказать вам обо всем, что мне удалось узнать, я все-таки и так собирался, поэтому, Рафик Валидович, попрошу собрать всех в кабинете, скажем, через десять минут. В девять часов приедет опергруппа, и я думаю, что до этого момента мы уже должны покончить с семейной частью разборок. И Гошу приведите, пожалуйста.
— Я помогу, — сказал Артем и тоже встал из-за стола, оглянувшись на Тату. — Пойдем, Раф.
Через десять минут члены липатовской семьи собрались в библиотеке. Специально или нет, но расселись они точно так же, как в день оглашения завещания. Лишь пустой стул Валентины и свободное кресло, в котором в прошлый раз вальяжно расположился Виктор, пустовали в набитой людьми комнате.
— Ну что ж, — сказал Никита, немного волнуясь. — Как вы все знаете, я приехал сюда в Знаменское, потому что меня попросила об этом Тата. Ее отчего-то пугала предстоящая семейная встреча. Тате казалось, что ее мама, то есть вы, Ольга Павловна, — он слегка кивнул в сторону заплаканной женщины, — слишком сильно волнуется. Причин для такого волнения Тата не видела, хотя, по ее словам, в прошлом у Ольги Павловны они действительно были, связанные с тем, что ее младший сын связался с женщиной намного старше его. Но роман расцвел и затух, а новых поводов для расстройства Гоша не подавал. Я правильно излагаю, Тата?
— Да, правильно, — сказала молодая женщина, а Ольга Павловна закрыла лицо руками.
— Первое, что бросилось мне в глаза, когда я приехал в усадьбу, — это то, что все вы, все без исключения, даже сама Тата, заказавшая мне расследование, вели себя странно. Очень странно. Возникало стойкое ощущение, что каждому из вас есть что скрывать. И на фоне заявления Таты о том, что ее деда, Георгия Липатова, на похороны которого вы все приехали, на самом деле убили, это выглядело подозрительно.
— Как убили? — спросила Надежда Георгиевна, которая на мгновение даже оторвалась от трубочки с кремом, блюдо с которыми прихватила с собой в кабинет. — Папу убили? Что за чушь?
— Это не чушь, к сожалению, — сообщил Чарушин. — В том, что Георгия Егоровича действительно убили, я убедился буквально на второй день своего пребывания здесь. У него было богатырское для его возраста здоровье, но в лесу, где он каждый день катался на лыжах, его подстерегал убийца, прихвативший с собой собаку. Огромную собаку, совершенно незлобную, а, наоборот, очень дружелюбную, встающую на задние лапы при виде любого нового человека и радостно лижущую ему лицо. Преступник знал, насколько Георгий Егорович боится собак, поэтому рассчитал, что от ужаса старик обязательно попытается избежать встречи с псиной, повернуться, убежать, что на лыжах будет сделать практически невозможно. Скорее всего, он упадет, и либо у него не выдержит сердце, либо его, упавшего, легко можно будет добить, ударив в висок предусмотрительно захваченным с собой тяжелым предметом. Я думаю, что это было каслинское литье. Пропавшая из библиотеки фигурка Дон Кихота. Да, Гоша?
Он повернулся к парню, но Гоша Липатов молчал, угрюмо смотря на всех.
— Гоша? Гоша убил деда? — Николай потрясенно переводил взгляд с двоюродного брата на Чарушина и обратно. — Но зачем? Он же даже в завещании практически не упоминается. Какой смысл был ему его убивать? И откуда он взял собаку, да еще такую, повадки которой так хорошо знал? В нашей семье никогда не было собак.
— Для ответа на первый вопрос события надо отмотать немного назад, — спокойно пояснил Чарушин. — А второй разъясняется очень просто. У Гоши есть приятель Ярослав, который встречается с девушкой Даной, а у той — замечательный рыжий риджбек по кличке Консул. Я видел их здесь, на съезде с трассы в усадьбу. И запомнил и парня, и девушку, и собаку, и, что немаловажно, номер их машины. Гоша сам сказал мне потом, что очень любит собак, но так как ему не разрешают их заводить, то ему приходится общаться с собаками своих друзей. Вчера я позвонил Дане, которая рассказала мне, как именно в тот день, когда и умер Георгий Липатов, Гоша брал у нее Консула на полдня. Сказал, что хочет выгулять его в зимнем лесу. Все произошло именно так, как он планировал. Георгий Егорович, увидев Консула, испугался, запаниковал и упал. Возможно, у него действительно стало плохо с сердцем, а возможно, и нет, но Гоша подошел к лежащему деду, ударил его в висок, а затем инсценировал несчастный случай, положив рядом измазанный кровью кусок льда. Ему оставалось только убраться с места преступления и вернуть Консула Дане. Все остальное за него доделал его сообщник.
— Сообщник, — оказывается, даже Рафика Аббасова можно было удивить, — какой еще сообщник?
— Что ж, как я и говорил, придется вернуться на год назад. Именно тогда, по словам Таты, у Гоши начался тревожащий его маму роман с замужней женщиной. Признаюсь, мне должно быть стыдно, что я так долго не мог связать между собой два очевидных факта. То, что сказала мне Тата в день нашего знакомства, и информацию, которую мне удалось вытянуть из господина Аббасова. Он же рассказал мне, что секретарь Валентина появилась в доме после того, как кто-то попросил старика Липатова помочь ей в трудной ситуации. Она изменила мужу, и тот выгнал ее на улицу. Я все пытался добиться, кто именно рекомендовал бедняжку Георгию Егоровичу, но Рафик этого действительно не знал. Липатов умел держать язык за зубами. А попросили его вы, правильно, Ольга Павловна?
Ольга Липатова отняла ладони от лица и кивнула.
— Эта тварь разрушала жизнь моего мальчика, — глухо сказала она. — Веревки из него вила. Он так влюбился, что ничего не соображал. Когда ее муж их застукал и выгнал ее, как собаку, то Гошенька даже собирался бросить институт, чтобы увезти ее куда-нибудь подальше, спрятать от мужа. И тогда я попросила отца помочь. Правда, с Гоши и с этой твари взяла честное слово, что видеться они больше не будут. Не на глазах же старика-деда было роман крутить. Мальчик спорил, а эта мерзавка согласилась. Конечно, у нее не было выхода. Ей предлагали кров, приличную зарплату и работу, на которой не нужно было ублажать самодура-начальника, с которым она работала прежде и который ее унижал.
— Сначала я думал, что ваше волнение, так некстати замеченное Татой, связано с тем, что вы боитесь, будто на семейном сборище наружу вылезет тайна рождения Таты и усыновления Гоши. Но, поразмышляв, я решил, что это вряд ли так. Ведь Вера Георгиевна, обладающая ядовитым жалом вместо языка, могла выболтать эту тайну в любой момент. И уж коли и муж, и свекор изначально знали правду, то причин волноваться у Ольги Павловны не было. А значит, ее волнение было вызвано совсем иной причиной. Вы же не знали, что Гоша и Валентина продолжают тайно встречаться. В усадьбе, с ее количеством помещений и отдельно стоящих коттеджей, это было совершенно не трудно. Вы-то думали, что Валентина держит данное вам обещание, а Гоша не бывает в Знаменском. Вы просто боялись, что, приехав на похороны и увидев Валентину, он вспомнит о своих старых чувствах, которые на самом деле и не остывали.
— И старик Липатов согласился приютить у себя эту женщину? — недоверчиво спросил Павлов. — После того как она практически совратила его внука?
— Он был уверен, что, когда она будет у него на глазах, он сможет предотвратить их встречи. Гоше было запрещено приезжать в усадьбу без предварительного звонка, и на это время Липатов отправлял Валентину прочь. Он даже представить себе не мог, что они смеются над ним, встречаясь за его спиной. В его понимании никто и никогда не нарушал его запретов.
— И вы хотите сказать, что Валентина помогла Гоше убить деда? — спросил Рафик, не упускающий нити разговора.
— О нет, о готовящемся преступлении она ничего не знала. Она, конечно, была в курсе, что накануне убийства Гоша приезжал в усадьбу, потому что попросила деда о встрече. Липатов велел ей не выходить из своей комнаты, чтобы не попадаться внуку на глаза, она послушалась, улыбаясь про себя его наивности. Гоша же приезжал просить у деда денег. Ему очень нужны были деньги. Много. На тот момент его долг все тому же Ярославу, которого я уже упоминал, составлял порядка миллиона рублей, и проценты росли с катастрофической скоростью.
— Долг? Какой долг? — растерянно спросила напряженная, вытянувшаяся в тонкую струну Тата. — Вы что, хотите сказать, что Гоша подсел на наркотики?