Из воспоминаний бывшего члена военного совета ЧФ адм. Кулакова: «16 декабря командарм, вернувшись от контр-адмирала Жукова, куда он был внезапно вызван, спустился в «кубрик» к Крылову.
– Мы наступаем! – объявил он с порога. Крылов встал. Слишком необычны были эти слова в глубокой обороне, необычным совпадением с его собственными размышлениями прозвучали они.
– Приказано, – продолжал Петров, – подготовиться к наступлению, а не к контрудару. К настоящему наступлению на Симферополь… Задача: сковать силы противника и не допустить вывода его резервов на Керченский полуостров…
Крылов молча достал из тумбочки карту, на которой он делал предположительные расчеты наступления. Петров живо склонился над картой, тускло взблеснули стекла его пенсне, он поднял голову, в лице недоумение.
– Что все это означает? Откуда танковый полк, откуда десант? Откуда эти части?
– Минимальный расчет, Иван Ефимович! Самый минимальный расчет необходимых сил для наступления, при условии, что противник начнет перебрасывать артиллерию и танки в Керчь! А еще нет расчетов по боеприпасам, по автомашинам для перевозки раненых…»[598]
Такие настроения в штабе СОР и ЧФ были связаны с тем, что планировалась Керченско-Феодосийская десантная операция, сроки которой были назначены сначала на 13, потом на 21 декабря 1941 г. (ко дню рождения И.В. Сталина). Но наступления не получилось, немцы начали свое наступление раньше.
Моргунов утверждает, что удар ожидался и было точно известно, где его нанесет противник. Он пишет: «Немецко-фашистское командование предполагало нанести по Севастополю несколько ударов с различных направлений, чтобы лишить защитников города возможности сосредоточить свои усилия на одном каком-либо участке. Главный удар намечалось предпринять из района Дуванкой вдоль долины реки Бельбек по кратчайшему направлению через Мекензиевы Горы к Северной бухте. Затем предполагалось овладеть портом и самим городом. Вспомогательный удар планировалось нанести из района юго-восточнее Нижний Чоргунь вдоль долины реки Черная на Инкерман.
Командование СОРа, располагая точными разведданными нашей авиации и регулярными донесениями комендантов секторов о сосредоточении противника, установило, что он подтягивает крупные силы, артиллерию, танки и усиленно готовится к новому наступлению.
Вот почему еще 26 ноября на совещании в Военном совете при рассмотрении этого вопроса мнение было единым: противник может в ближайшее время перейти в наступление и следует форсировать подготовку войск СОРа к его отражению. Главный удар следует ожидать с северо-восточного направления, снова на Мекензиевы Горы, хотя и восточное направление нельзя недооценивать, поскольку недавно противник наносил удары именно отсюда, а теперь в этот район подходила свежая 170-я пехотная дивизия. Таким образом, переход войск Манштейна в наступление для командования СОРа не был неожиданностью, более того, направления ударов противника были определены довольно точно. Последующие события подтвердили эти выводы»[599].
И еще: «14 декабря 1941 г. состоялось совещание руководящего состава СОРа под председательством контр-адмирала Жукова. На этом совещании генерал Петров доложил о состоянии и расположении наших войск и резервов. Обменялись мнениями о возможных действиях врага в предстоявшем наступлении. Точных данных о сроках его начала не было, но чувствовалось, что скоро. Общее мнение было таково, что главный удар будет наноситься с северо-востока, но и восточное направление считалось опасным, поскольку там противник сосредоточил две (72-ю и 50-ю) немецкие дивизии и румынскую горнострелковую бригаду. Опасность этого направления состояла в том, что в случае прорыва линии обороны в районе Федюхиных высот вдоль Ялтинского шоссе или в районе дер. Камары по Балаклавскому шоссе противник мог быстро ворваться в город и захватить его. Имея превосходство в авиации, танках и артиллерии, враг мог довольно быстро преодолеть Сапунгорский рубеж. Поэтому большинство присутствующих считало, что в I и II секторах надо иметь силы, способные не допустить здесь прорыва обороны. Однако на главное направление следовало обратить особое внимание. Нужно было быть готовым к сосредоточению огня всей артиллерии на любом из этих направлений.
О том, что противник нанесет главный удар из района Дуванкоя, свидетельствовало сосредоточение здесь трех немецких дивизий (22, 132 и 24-й) и 4-й горнострелковой румынской бригады. В том же районе располагалась в резерве еще одна немецкая дивизия. К тому же местность здесь более благоприятна для использования танков. На северном направлении, по нашим данным, появились артиллерийские батареи большой мощности. Кроме того, на северном и северо-восточном направлениях больше удобных дорог для снабжения и подвоза резервов. Прорвав же оборону на этом направлении, противник выходил на тыловой рубеж, в Инкерман и к Северной бухте»[600]. На самом деле это «послезнание».
26.11.41 г. действительно ожидалось наступление противника, а вот, судя по всему, 17.12.41 г. наступления уже не ожидали.
170-я пехотная дивизия, если верить немецким документам, начала прибывать под Севастополь уже позже (если не считать артиллерийского полка). 4-й румынской ГСБр в районе Дуванкоя никогда не было. 24-я ПД наносила удар не из района Дуванкоя, а намного восточнее, у нее было свое направление для нанесения удара. Более того, судя по документам 54-го корпуса, Дуванкойское направление отнюдь не было главным, главный удар наносили свежая 24-я ПД и 132-я ПД из района хутора Мекензия (см. приказ № 94 по 54-му корпусу). Изменения плана произошли уже в ходе наступления, 24-й ПД не удалось прорваться на отведенном ей участке, и основной удар был перенесен в тот район, где наметился успех.
В этом отношении честнее воспоминания Н.И. Крылова: «И 17 декабря, не располагая, к сожалению, достаточными разведданными, мы немало ломали голову над тем, какое из направлений вражеских атак следует считать главным. Вырисовывалось это постепенно»[601].
Немецкий штаб по борьбе с партизанами доложил о двух боестолкновениях. В одном 8-я кавбригада разгромила еще один лагерь в районе д. Суат (10 км южнее Шумхая) убито около 200 партизан, в том числе 2 комиссара, захвачено 105 винтовок (из них 25 японских), большое количество продовольствия. Как указывают немецкие документы, «среди убитых был обнаружен труп командира 48-й кавдивизии генерал-майора Аверкина». В другом бою отряд Мокроусова столкнулся с немецкими войсками в районе Чатырдага. Как указано в донесении, «бой идет в тумане, большие потери. Результат будет сообщен позже»[602].
Подведение итогов затишья перед вторым штурмом
Рассмотрим построение боевых порядков противоборствующих сторон 17.12.41 г. Моргунов пишет: «Всего у противника ко второму штурму было 645 полевых, 252 противотанковых орудия и 378 минометов, в том числе и шестиствольные, а всего 1275 орудий и минометов. Кроме того, он имел около 150 танков и до 300 самолетов»[603].
Рассмотрим эти цифры более детально.
Авиация.
Противник сосредоточил под Севастополем группы III/JG 77, III/StG 77, I и III/KG 27, III/KG 51, эскадрильи 6/KG 26 и 3(F)/121. В сумме эти группы насчитывали 87 двухмоторных и 25 одномоторных бомбардировщиков, 37 истребителей и 9 разведчиков[604].
По состоянию на эту дату в составе Севастопольской авиагруппы числились: 3 Пе-2, 3 ДБ-3, 13 Ил-2, 8 Як-1, 2 МиГ-3, 10 И-16, 15 И-153, 6 И-5, 5 У-26, 1 Р-5, 1 КОР-1, 2 ГСТ и 9 МБР-2.
По количеству самолетов противник не обладал подавляющим преимуществом, превосходя советские силы примерно в 1,5 раза, но качественно авиация противника была намного сильнее.
Танков у противника почти не было, если не считать 5 румынских танков (в разведподразделениях) и двух дивизионов штурмовых орудий.
Артиллерия
Моргунов указывает, что «Артиллерия противника состояла из шести дивизионных, трех корпусных и армейского артиллерийских полков. В резерве было два дивизиона штурмовых орудий и два дивизиона артиллерии большой мощности (калибра до 356 мм). В некоторых военно-исторических трудах говорится об орудии калибра 600 мм, однако это не соответствует действительности. Две системы «Карл» такого калибра были подвезены к Севастополю только в марте 1942 г., как явствует из дневника начальника генерального штаба немецких сухопутных войск генерала Ф. Гальдера…»
По данным немецкого 54 корпуса, дивизионная артиллерия состояла из восьми полков, в составе которых были: 245 шт. 10, 5-см гаубиц, 94 шт. 15-см гаубиц. К этому стоит добавить артиллерию румынской 1-й горной бригады (4-й горный артполк) и два отдельных моторизованных 15-см дивизиона, которые использовались в качестве дивизионной артиллерии (еще 24 шт. 15-см пушек).
Береговая артиллерия 11-й армии состояла из двух армейских артиллерийских дивизионов (147-го и 148-го), но под Севастополем действовала всего одна 10,5-см батарея (в районе Качи), еще две батареи находились в зоне боевых действий, но активного участия не принимали. Подсчет противотанковой и полковой артиллерии под Севастополем достаточно затруднителен. Можно лишь констатировать, что немецкая полковая и противотанковая артиллерия в немецких полках в несколько раз превосходили артиллерию советских стрелковых полков.
Моргунов в своей книге «Героический Севастополь» пишет: «К началу штурма противник располагал следующими силами: 22, 132, 50 и 72-я пехотные дивизии, которые участвовали в первом штурме; 24-я пехотная дивизия, переброшенная из группы армий «Юг», и 170-я пехотная дивизия, переброшенная с Керченского полуострова; 1-я и 4-я румынские горнострелковые бригады; в резерве в 10 км восточнее Дуванкоя располагалась 73-я пехотная дивизия, также переброшенная из-под Керчи (однако 20 декабря она была направлена под Ростов). Таким образом, противник располагал для штурма семью расчетными дивизиями, не считая одной, находившейся в резерве. В немецких пехотных дивизиях насчитывалось по 9500–10 000 человек»