Глаза хранителя расширились:
— Это… это же солиды времён Юстиниана! И персидские дарики! Как они попали к тебе?
— Долгая история, — уклончиво ответил Мирослав. — Но эти монеты могут стать твоими, если поможешь мне найти то, что я ищу.
Сопротивление старика было сломлено. Он бережно собрал монеты и спрятал их в складках своей одежды, а затем повернулся к полкам.
— Что именно тебя интересует? У нас есть записи купцов, путешествовавших до самого Китая. Есть древние карты, составленные ещё во времена Александра Македонского. Есть…
— Меня интересуют сведения о народах, живущих за Волгой и дальше, на восток, — уточнил Мирослав. — Особенно о тех, кто может представлять угрозу для земледельческих государств.
Хранитель задумался, перебирая в памяти свитки своей библиотеки:
— У нас есть записки раввина Иосифа, который путешествовал в земли тюрок и монголов. Он описывает их обычаи, верования, способы ведения войны. Есть также персидский трактат о степных народах и их миграциях.
— Покажи мне всё, — попросил Мирослав. — И я щедро вознагражу твою помощь.
Следующие несколько часов он провёл, углубившись в древние тексты. Хранитель приносил всё новые и новые свитки, а Мирослав быстро просматривал их, иногда делая заметки в маленькой книжице, которую достал из поясной сумки.
Особенно его заинтересовали записи о народе, который персидские источники называли «печенеги» — воинственных кочевниках, недавно появившихся у западных границ Хазарии. Судя по описаниям, они были отличными наездниками, безжалостными воинами и опасными соседями для любого оседлого народа.
— Эти печенеги… — спросил Мирослав у хранителя. — Что известно об их отношениях с Византией?
— Немногое, — ответил старик. — Но ходят слухи, что императорские послы не раз посещали их становища. Говорят, что печенеги получают золото из Константинополя за набеги на врагов империи.
— И кто сейчас главный враг Византии на севере? — задумчиво спросил Мирослав.
— Болгары, конечно, — ответил хранитель. — Царь Пётр давно как кость в горле у императора. Но если русичи пойдут на Дунай… — он многозначительно посмотрел на Мирослава.
— То печенеги могут получить новую цель для своих набегов, — закончил за него Мирослав. — Интересно.
Он сделал ещё несколько заметок и перешёл к другим свиткам. Когда за окнами стало темнеть, Мирослав собрал свои записи и поднялся.
— Благодарю за помощь, — сказал он, протягивая хранителю ещё несколько золотых монет. — Ты оказал мне большую услугу.
— Кто ты? — не выдержал старик. — Ты говоришь на мёртвых языках, читаешь древние тексты, расплачиваешься монетами, которых не видели в обращении сотни лет…
Мирослав улыбнулся:
— Просто путешественник, интересующийся историей. Ничего более.
Он уже собирался уходить, когда хранитель вдруг схватил его за рукав:
— Подожди! Я хочу показать тебе ещё кое-что. Нечто редкое даже по меркам нашей библиотеки.
Старик нырнул куда-то за полки и вернулся с маленьким ларцом. Открыв его, он достал свиток, завёрнутый в ткань, расшитую странными символами.
— Это привёз купец из дальних восточных земель. Он говорил, что нашёл его в развалинах древнего храма где-то за пустыней Гоби. Никто из наших учёных не смог прочесть письмена, но рисунки… рисунки поразительны.
Мирослав осторожно развернул свиток. На пожелтевшем от времени пергаменте были изображены странные существа — не совсем люди, но и не звери, с непропорционально большими головами и тонкими конечностями. Они стояли вокруг объекта, похожего на огромный светящийся шар, от которого исходили лучи.
— Что это? — тихо спросил Мирослав, внимательно изучая изображение.
— Никто не знает, — ответил хранитель. — Но легенда гласит, что это изображение древних богов, пришедших с небес, чтобы научить людей искусствам и наукам. Говорят, что они оставили после себя потомков, живущих среди нас, но отмеченных особыми знаками.
— Какими знаками? — заинтересовался Мирослав.
— Необычным цветом глаз, — ответил старик, внимательно глядя на голубые глаза собеседника. — И знаниями, которыми не должен обладать обычный человек.
Мирослав аккуратно свернул свиток и вернул его хранителю:
— Интересная легенда. Но я боюсь, что это всего лишь фантазии древнего художника.
— Возможно, — согласился старик. — А возможно, и нет. В мире есть многое, что не могут объяснить даже мудрейшие из мудрецов.
Мирослав улыбнулся и положил на стол ещё одну золотую монету:
— За твою открытость. И за то, чтобы наш разговор остался между нами.
Хранитель кивнул, пряча монету:
— Я ничего не видел и никого не встречал сегодня.
Мирослав вышел из библиотеки, глубоко задумавшись. Вечер уже опустился на покорённый Итиль, но улицы всё ещё были полны людей — русские дружинники праздновали победу, местные жители пытались наладить обычную жизнь в новых условиях.
Проходя мимо одной из таверн, Мирослав услышал громкие голоса и звон кубков. Он заглянул внутрь и увидел группу русских воинов, среди которых был и Свенельд. Старый воевода, раскрасневшийся от выпитого, рассказывал какую-то историю, бурно жестикулируя.
Мирослав хотел незаметно пройти мимо, но Свенельд заметил его и окликнул:
— Эй, купец! Иди к нам, выпей за победу русского оружия!
Отказаться было невозможно. Мирослав вошёл в таверну и сел за стол к воеводе и его товарищам. Ему тут же налили кубок крепкого хазарского вина.
— За великую победу! — провозгласил Свенельд. — За князя Святослава и русскую дружину!
Все выпили. Мирослав отпил немного, больше для виду. Он не любил терять ясность мысли, особенно в потенциально опасных ситуациях.
— Ты не очень-то радуешься победе, купец, — заметил Свенельд, прищурившись. — Или тебе жаль хазар?
— Я радуюсь победе Руси, — спокойно ответил Мирослав. — Но думаю уже о завтрашнем дне. О том, что ждёт нас дальше.
— А что нас ждёт, по-твоему? — с лёгкой насмешкой спросил Свенельд.
— Новые походы, новые битвы, — ответил Мирослав. — Князь уже смотрит на запад, к Дунаю.
— И правильно делает! — воскликнул один из молодых дружинников. — Болгары давно напрашиваются на хорошую трёпку!
— А что скажет Византия? — задал вопрос Мирослав. — Император не будет рад видеть русское войско у своих границ.
— Пусть дрожит в своём Константинополе! — рассмеялся другой воин. — Не вечно Царьграду стоять неприступным. Может, скоро и до него дойдёт очередь!
Свенельд не присоединился к общему веселью. Он внимательно смотрел на Мирослава:
— Ты опасаешься византийцев? Думаешь, они представляют угрозу?
— Я опасаюсь не столько их оружия, сколько их хитрости, — ответил Мирослав. — Византийцы редко сражаются сами, если могут найти кого-то, кто сделает это за них.
— Например? — прищурился Свенельд.
— Например, печенегов, — сказал Мирослав. — Народ жестокий и воинственный, всегда готовый к набегу за хорошую плату. А земли хазар, которые мы только что завоевали, граничат с их кочевьями.
По лицу Свенельда пробежала тень беспокойства, но он быстро спрятал её за напускной бравадой:
— Не страшны нам степные дикари! Мы бивали и не таких.
— На своей земле, с крепостями за спиной — да, — согласился Мирослав. — Но что, если они ударят, когда наше войско будет далеко, на Дунае? Когда между князем и Киевом будут сотни вёрст степей и лесов?
Свенельд нахмурился:
— К чему ты клонишь, купец? Хочешь посеять сомнения в нашей победе?
— Я хочу, чтобы победа была полной и окончательной, — твёрдо сказал Мирослав. — А для этого нужно думать не только о славе сегодняшнего дня, но и о безопасности завтрашнего.
Воевода внимательно посмотрел на него, словно видя впервые:
— Ты странный человек, Мирослав. Говоришь как воевода или князь, а не как купец. Рассуждаешь о стратегии и дипломатии, словно всю жизнь только этим и занимался.
— Я многому научился в своих странствиях, — с лёгкой улыбкой ответил Мирослав. — В том числе и тому, что победа может обернуться поражением, если не думать на шаг вперёд.
— Ты напоминаешь мне кого-то, — задумчиво произнёс Свенельд. — Никак не могу вспомнить, кого именно, но чувствую, что мы встречались раньше.
— Вряд ли, — спокойно возразил Мирослав. — Я давно не был в русских землях.
— И всё же… — Свенельд прищурился, пытаясь вспомнить. — Эти глаза… Такие же голубые, как у того странника, который приходил к князю Игорю перед его последним походом на греков.
Мирослав слегка напрягся, но ничем больше не выдал своего волнения:
— Многие северяне голубоглазы. Это не редкость.
— Дело не в цвете, — покачал головой Свенельд. — А в том, как ты смотришь. Словно видишь не только нас, но и что-то за нами… что-то, недоступное обычному взгляду.
Мирослав встал, понимая, что разговор заходит на опасную территорию:
— Прости, воевода, но мне пора. День был долгим, а завтра много дел.
— Конечно, — кивнул Свенельд, не отводя от него взгляда. — Иди. Но знай: я буду внимательно следить за тобой, купец. Очень внимательно.
Мирослав поклонился и вышел из таверны. На улице было уже совсем темно, только факелы русских дозоров освещали перекрёстки. Он быстрым шагом направился к своему временному жилищу, размышляя о том, что разговор со Свенельдом принял нежелательный оборот.
Старый воевода начинал что-то подозревать, и это могло создать проблемы. Возможно, пришло время вновь исчезнуть, раствориться в ночи, как он делал уже множество раз за свою долгую, очень долгую жизнь…
Глава 7
# Глава 7: ТЯЖЕСТЬ КОРОНЫ
Киевское утро выдалось холодным и туманным. Ярополк стоял на высоком крыльце княжеского терема, наблюдая, как первые лучи солнца пробиваются сквозь молочную дымку, окутавшую Днепр. Внизу, у подножия холма, постепенно просыпался город — слышались голоса первых торговцев, спешащих на рынок, лай собак, скрип телег по мощёным улицам.