— Хорошая мысль, — согласился Добрыня. — И ещё один довод для Ярополка подумать дважды, прежде чем начинать войну.
Владимир кивнул, но его мысли, казалось, были где-то далеко. С минуту он молчал, затем тихо произнёс:
— Иногда я думаю о том, что, когда наш отец решил разделить державу между тремя сыновьями, он невольно заложил основу для будущих раздоров. Возможно, лучше было бы оставить всё одному наследнику.
— И кому же? — с интересом спросил Добрыня. — Ярополку как старшему?
Владимир пожал плечами:
— По обычаю — да. Но не всегда старший значит лучший. Олег больше похож на отца — такой же воин, храбрый и прямой. Может, ему стоило отдать Киев.
— А как же ты? — прищурился Добрыня. — Не видишь себя на киевском столе?
Молодой князь усмехнулся:
— Я? Слишком молод и неопытен, как скажут многие. К тому же, у меня неподходящая мать — рабыня, ключница. Разве бояре и дружинники признают такого?
Добрыня внимательно посмотрел на племянника:
— Не прибедняйся, Владимир. За два года правления в Новгороде ты показал себя мудрее многих седобородых князей. Твоя мать, моя сестра, пусть и не была знатного рода, но кровь в тебе — княжеская, Рюрикова. А умение править и завоёвывать уважение ты уже доказал.
Владимир благодарно кивнул, но продолжать этот разговор не стал. Вместо этого он перевёл тему:
— Нужно отправить ответ Олегу. Соглашаемся на обмен дружинниками и подтверждаем союз. И ещё… — он сделал паузу, — стоит усилить разведку на южных и западных границах. Если Ярополк решит действовать против Олега, я хочу знать об этом заранее.
— Будет исполнено, — кивнул Добрыня. — Что-нибудь ещё?
— Созови вече, — решительно сказал Владимир. — Новгородцы должны знать о возможной опасности. Если дойдёт до войны, она затронет всех.
Добрыня удивлённо поднял брови:
— Ты уверен? Вече может потребовать объяснений, начать спорить, выдвигать условия…
— Именно поэтому я и хочу созвать его, — твёрдо сказал Владимир. — Новгородцы должны чувствовать, что я уважаю их право голоса. Если понадобится их поддержка в войне, лучше заручиться ею сейчас, чем просить в последний момент.
Добрыня с гордостью посмотрел на племянника:
— Мудрое решение. Не каждый князь понимает силу народной поддержки.
Вече было созвано через два дня на главной площади Новгорода. Со всех концов города собрались люди — бояре и купцы, ремесленники и простой люд. Шумная толпа заполнила площадь у церкви Святой Софии, где для народного собрания был установлен деревянный помост.
Владимир, одетый в простую, но добротную одежду, без лишних украшений и знаков княжеского достоинства, взошёл на помост. Рядом с ним встал Добрыня и несколько старейшин города — представители основных новгородских родов.
— Граждане Новгорода! — обратился Владимир к собравшимся. — Я созвал вече, чтобы сообщить вам о важных событиях и решениях, которые могут повлиять на будущее нашего города и всей Руси.
Толпа затихла, внимательно слушая своего молодого князя. За два года правления Владимир заслужил уважение новгородцев справедливыми судами, заботой о торговле и умением находить общий язык с разными слоями населения.
— Как вы знаете, великий князь Святослав разделил русские земли между тремя сыновьями, — продолжил Владимир. — Мне досталась честь править Новгородом, Олегу — древлянскими землями, а старшему брату Ярополку — Киевом. До недавнего времени между нами был мир, как и завещал отец.
Он сделал паузу, оглядывая притихшую толпу:
— Но тревожные вести приходят с юга. Ярополк укрепляет крепости на границе с древлянскими землями, собирает большую дружину. Есть опасения, что он готовится к войне против своих братьев, чтобы объединить все русские земли под своей властью.
По площади пронёсся тревожный шёпот. Новгородцы, известные своей независимостью и свободолюбием, не желали оказаться под прямым управлением Киева.
— Я заключил союз с князем Олегом Древлянским, — продолжил Владимир. — Мы клянёмся помогать друг другу в случае нападения и вместе защищать отцовский завет о разделе земель. Но хочу спросить вас, новгородцы: поддерживаете ли вы этот союз и готовы ли встать на защиту своей земли, если придёт такая необходимость?
На площади воцарилась тишина. Затем вперёд выступил седобородый купеческий старшина Твердята:
— Новгород всегда стоял за свободу и самоуправление. Если киевский князь хочет подчинить нас своей воле, мы не уступим без боя. — Он повернулся к толпе. — Верно я говорю, новгородцы?
Толпа ответила громкими криками поддержки. Вперёд выходили и другие горожане — представители разных слоёв населения, высказывая своё мнение. Большинство поддерживало союз с Олегом и готовность защищать свои земли, хотя некоторые высказывали опасения по поводу возможной войны с Киевом.
— Но прежде чем проливать кровь, не стоит ли попытаться решить дело миром? — спросил пожилой боярин Гостомысл. — Переговоры, может быть, посредничество от других земель или от церкви?
Владимир кивнул:
— Мудрые слова. Я не стремлюсь к войне с братом и сделаю всё возможное, чтобы избежать кровопролития. Уже отправлены гонцы в Киев с предложением о трёхсторонней встрече князей для обсуждения спорных вопросов. Но… — он сделал паузу, — мы должны быть готовы и к худшему.
Вече продолжалось несколько часов. Обсуждали различные аспекты сложившейся ситуации — от военной подготовки до экономических последствий возможной войны. В конце концов было принято решение: поддержать союз с Олегом, усилить оборону города и границ, но при этом не прекращать попыток мирного урегулирования.
Когда собрание закончилось и люди начали расходиться, Добрыня подошёл к Владимиру:
— Ты хорошо держался, племянник. Говорил убедительно, но без лишнего запугивания. Новгородцы ценят такую прямоту.
— Это был риск, — признал Владимир. — Вече могло повернуться против меня, потребовать уступок в обмен на поддержку.
— Но не потребовало, — заметил Добрыня. — Потому что ты уже заслужил их доверие. Они видят в тебе не только князя, но и защитника их интересов.
Владимир задумчиво кивнул:
— Надеюсь, что оправдаю это доверие. Особенно если дойдёт до войны.
Вечером того же дня в княжеском тереме собрался военный совет. Кроме Владимира и Добрыни присутствовали воеводы, старшие дружинники и предводители варяжских наёмников. На столе лежала большая карта русских земель, на которой отмечались возможные направления ударов и пути для перемещения войск.
— Если Ярополк ударит по Олегу, нам потребуется около недели, чтобы привести войско на помощь, — говорил Добрыня, указывая на карту. — При условии, что мы будем готовы выступить немедленно и погода не подведёт.
— Неделя — слишком долгий срок, — нахмурился Владимир. — За это время Ярополк может разбить Олега и двинуться уже на нас. Нужно держать часть дружины в постоянной готовности, на южных рубежах. Так мы сократим время реакции.
— Разумно, — согласился один из воевод. — Но это ослабит оборону самого Новгорода. А что если киевляне ударят сразу по нам, а не по древлянам?
— Такой вариант маловероятен, — покачал головой Добрыня. — Древлянские земли ближе к Киеву, богаче и меньше защищены. К тому же, Ярополк не может не понимать, что Новгород — крепкий орешек. Здесь и стены крепче, и народ воинственнее.
— Согласен с Добрыней, — кивнул Владимир. — Первый удар придётся по Олегу. Наша задача — успеть помочь ему и не допустить падения Искоростеня. Если древляне устоят, у Ярополка будет меньше шансов продолжить войну против нас.
Один из варяжских предводителей, рыжебородый воин по имени Эйрик, поднял руку:
— А что если не ждать нападения, а ударить первыми? Неожиданно, всей силой. Киев может не выдержать такого натиска.
В зале воцарилась тишина. Все смотрели на Владимира, ожидая его реакции на столь радикальное предложение.
— Нет, — твёрдо сказал молодой князь. — Я не начну братоубийственную войну. Не стану тем, кто первым нарушил отцовский завет. — Он обвёл взглядом присутствующих. — Мы готовимся к обороне и помощи союзнику, но не к нападению. Это моё окончательное решение.
Добрыня одобрительно кивнул, хотя некоторые из воевод выглядели разочарованными. Варяжские наёмники, привыкшие к более агрессивной тактике, переглядывались между собой, но спорить с князем не решились.
— Есть ещё одно соображение, — продолжил Владимир. — Если в Киеве узнают о наших приготовлениях, это может спровоцировать Ярополка на немедленные действия. Поэтому все военные приготовления должны проводиться максимально скрытно. Официально мы готовимся к походу против финских племён, нарушающих наши северные границы.
— Умно, — одобрил Добрыня. — Так мы обеспечим себе прикрытие и не вызовем лишних подозрений.
После совета, когда большинство участников разошлись, Владимир остался наедине с Добрыней. Князь выглядел утомлённым — последние дни были наполнены тревожными вестями и сложными решениями.
— Что-то беспокоит тебя, племянник, — заметил Добрыня. — Больше, чем просто угроза войны с Ярополком.
Владимир вздохнул:
— Я думаю об отце. Он сейчас далеко, ведёт дружину на новые земли, мечтает о великой империи… А его сыновья готовятся к войне друг с другом. Всё, что он построил, может рухнуть из-за наших раздоров.
— Не вини себя, — мягко сказал Добрыня. — Ты не ищешь войны. Ты просто защищаешь то, что дал тебе отец.
— Но достаточно ли я делаю для сохранения мира? — задумчиво спросил Владимир. — Может быть, стоит поехать в Киев самому? Поговорить с Ярополком лицом к лицу, без посредников и гонцов?
Добрыня покачал головой:
— Слишком опасно. Если Блуд и другие советники Ярополка действительно настроены против тебя, они могут воспользоваться твоим приездом для устранения. А без тебя Новгород будет уязвим.