— Впечатляющие работы, — заметил тот. — Новгородцы умеют строить на совесть.
— Это в их характере, — согласился Владимир. — Независимый дух и умение защищать своё. — Он помолчал. — Я обдумал вчерашний разговор и хотел бы услышать больше о твоём видении ситуации.
— С удовольствием, — кивнул Мирослав. — Но, возможно, в более подходящем месте? Здесь слишком много ушей.
Они направились к небольшому саду у княжеского терема — тихому месту, где можно было говорить без свидетелей. Осенний ветер шевелил последние листья на деревьях, и в воздухе пахло приближающимися холодами.
— Вчера ты упомянул о вере как о возможном пути к единству, — начал Владимир, когда они сели на скамью под старым дубом. — Расскажи больше. Почему именно христианство, а не, скажем, укрепление культа Перуна для всей Руси?
Мирослав внимательно посмотрел на князя:
— Культ Перуна силён, но локален. У каждого племени свои боги и свои обряды. Древляне чтят Велеса больше других, вятичи имеют своих идолов, северные племена — своих. Объединить это многообразие вокруг одного из старых богов почти невозможно.
— А христианство лучше подходит для объединения? — спросил Владимир.
— Христианство универсально, — кивнул Мирослав. — Оно не привязано к конкретному племени или месту. У него есть священные тексты, единый канон, стройная система обрядов. И, что не менее важно, — он сделал паузу, — принятие христианства откроет Руси двери в мир великих держав. Византия, германские земли, Рим — все они признают христианских правителей как равных, а языческих — как варваров.
Владимир задумчиво кивнул:
— В твоих словах есть смысл. Но народ не примет новую веру просто так. Особенно жрецы и те, чья власть связана со старыми обрядами.
— Конечно, — согласился Мирослав. — Потребуется время, мудрость и, возможно, некоторая твёрдость. Но разве великие дела даются легко?
Они продолжили беседу, обсуждая различные аспекты возможного принятия христианства — от политических выгод до культурного влияния, от реакции соседей до внутренних преобразований. Владимир задавал острые, глубокие вопросы, а Мирослав отвечал с мудростью человека, глубоко изучившего предмет.
— Ты говоришь о христианстве так, будто сам христианин, — заметил Владимир в какой-то момент. — Но носишь языческие амулеты, и в твоих речах я слышу отголоски разных верований.
Мирослав улыбнулся:
— Я изучал многие веры и нашёл крупицы истины в каждой. Но дело не в том, во что верю я, а в том, что может быть полезно для Руси. А христианство, со всеми его достоинствами и недостатками, может стать тем цементом, который скрепит разрозненные племена в единый народ.
После этого разговора они вернулись к более насущным вопросам — подготовке к возможной войне, союзу с Олегом, переговорам с Рогволодом Полоцким. Мирослав давал советы, которые казались Владимиру удивительно точными и продуманными, словно его собеседник действительно обладал неким высшим знанием или даром предвидения.
Когда солнце начало клониться к закату, их беседу прервал запыхавшийся дружинник:
— Князь! Гонец из Древлянской земли! С важными вестями!
Владимир мгновенно вскочил:
— Веди его в гридницу. Немедленно!
Гонец, запылённый и измождённый долгой дорогой, едва держался на ногах. Но, увидев Владимира, он нашёл в себе силы выпрямиться и произнести:
— Князь Олег Древлянский шлёт тебе весть: Ярополк выступил с войском к границам Древлянской земли. Несмотря на мирный договор, несмотря на клятвы! Олег просит помощи согласно нашему союзу.
В гриднице воцарилась тишина. Мирослав, вошедший вслед за Владимиром, тихо произнёс:
— Началось. Теперь тебе предстоит сделать выбор, князь.
Владимир повернулся к Добрыне, уже находившемуся в гриднице:
— Собирай военный совет. Немедленно. И готовь дружину к походу. — Он снова обратился к гонцу: — Сколько сил у Ярополка? Какие крепости под угрозой?
— Говорят, не менее трёх тысяч воинов, — ответил гонец. — Ярополк идёт прямо на Искоростень, не останавливаясь у малых крепостей. Должно быть, хочет нанести решающий удар сразу по столице.
— Умно, — заметил Мирослав. — Если падёт Искоростень, падёт и воля древлян к сопротивлению.
— Сколько у Олега дружинников? — спросил Владимир.
— Около полутора тысяч, — ответил гонец. — Но Искоростень хорошо укреплён, и древляне будут биться до последнего.
Владимир обменялся взглядами с Добрыней:
— Если мы выступим немедленно, сколько времени займёт путь до Искоростеня?
— При хорошей погоде и форсированных переходах — пять-шесть дней, — ответил Добрыня. — Но это без обоза, налегке, только отборная дружина.
— Значит, так и поступим, — решительно сказал Владимир. — Тысяча лучших воинов выступает завтра на рассвете. Остальные останутся охранять Новгород и границы. — Он повернулся к гонцу: — Отдыхай. Завтра отправишься с нами обратно, покажешь кратчайший путь.
Когда гонец удалился, Владимир остался с Добрыней и Мирославом:
— Что скажете? — спросил он, глядя на своих советников. — Стоит ли вмешиваться в эту войну или лучше выждать, посмотреть, чья возьмёт?
— Ты уже дал слово Олегу, — напомнил Добрыня. — Если не поможешь ему сейчас, кто потом поверит твоим союзам и клятвам?
— К тому же, — добавил Мирослав, — если Ярополк разобьёт Олега и присоединит древлянские земли, он станет слишком силён. Следующей целью неизбежно станет Новгород. Лучше остановить его сейчас, в союзе с Олегом, чем потом сражаться в одиночку.
Владимир кивнул:
— Я тоже так думаю. Мы выступаем на помощь Олегу. — Он сделал паузу. — Но прежде отправим гонца к Ярополку с последним предложением мира. Вдруг он одумается, увидев, что против него выступают оба брата?
— Сомнительно, — покачал головой Мирослав. — Если он решился нарушить уже заключённый договор, вряд ли твоё послание его остановит. Но попытаться стоит — хотя бы чтобы потом не винить себя в том, что не сделал всё возможное для предотвращения братоубийственной войны.
— Верно, — вздохнул Владимир. — Подготовь такое послание, Добрыня. А я пойду к дружине — нужно воодушевить воинов перед трудным походом.
Когда они остались наедине, Мирослав тихо спросил:
— Ты пойдёшь с войском сам или останешься в Новгороде?
— Сам поведу дружину, — твёрдо ответил Владимир. — Не могу посылать людей на смерть, оставаясь в безопасности за крепостными стенами.
— Достойное решение, — одобрительно кивнул Мирослав. — Но и опасное. Если с тобой что-то случится, Новгород окажется без князя и станет лёгкой добычей для Ярополка.
— Добрыня останется здесь, — сказал Владимир. — Новгородцы уважают его и будут слушаться в моё отсутствие. А я должен быть с дружиной. Это мой долг.
Мирослав внимательно посмотрел на молодого князя:
— Ты меняешься на глазах, Владимир. Взрослеешь, принимаешь тяжесть власти и ответственности. Это хороший знак.
— Обстоятельства не оставляют выбора, — пожал плечами Владимир. — Приходится взрослеть быстро.
— А ты пойдёшь с нами? — неожиданно спросил он, глядя на Мирослава. — Твои советы могли бы быть полезны в походе.
Загадочный гость задумался:
— Я догоню вас позже. Есть ещё несколько дел, которые я должен завершить. Но обещаю, что буду рядом, когда придёт решающий час.
Владимир кивнул, не став расспрашивать о таинственных «делах». За короткое время знакомства он уже привык к загадочности Мирослава и его неожиданным появлениям и исчезновениям.
Ночь перед походом выдалась беспокойной. Владимир долго не мог уснуть, размышляя о предстоящих событиях и о том выборе, который ему предстояло сделать. Война с братом — тяжкое испытание, особенно для молодого князя, только начинающего свой путь.
Под утро, когда он наконец забылся тревожным сном, ему привиделся странный образ: огромный двуглавый орёл, парящий над русскими землями. Одна голова смотрела на запад, другая — на восток, а под распростёртыми крыльями птицы собирались разрозненные племена, становясь единым народом.
Проснувшись, Владимир не мог отделаться от этого видения. Что оно означало? Предзнаменование? Указание свыше? Или просто игра уставшего разума?
На рассвете, когда дружина уже выстроилась во внутреннем дворе детинца, готовая к походу, к Владимиру подошёл Мирослав:
— Ты выглядишь обеспокоенным, князь. Дурные сны?
— Странные, но не дурные, — ответил Владимир. — Видел двуглавого орла над русскими землями. Как на той монете, что ты показывал.
Мирослав внимательно посмотрел на него:
— Интересное совпадение. Или не совпадение. — Он достал из-за пазухи небольшой свёрток. — Возьми. Это поможет тебе в трудный час.
Владимир развернул ткань и увидел старинную монету, похожую на ту, что приснилась ему в видении, — с изображением двуглавого орла, смотрящего в разные стороны.
— Что это? — спросил он, разглядывая странный артефакт.
— Память о державе, которая давно исчезла, но чьи идеи и законы живут до сих пор, — ответил Мирослав. — Напоминание о том, что истинное величие правителя измеряется не количеством завоёванных земель, а тем, что он оставляет после себя.
Владимир бережно спрятал монету за пазуху:
— Благодарю за дар. И за советы. Надеюсь, мы ещё увидимся.
— Обязательно увидимся, — уверенно сказал Мирослав. — В момент, когда тебе предстоит сделать выбор, определяющий не только твою судьбу, но и судьбу всей Руси. — Он сделал паузу. — А сейчас иди, веди свою дружину. Твой путь только начинается, князь Владимир.
Прощание с Добрыней было коротким, но эмоциональным. Старый воин обнял племянника, словно предчувствуя, что эта разлука может оказаться долгой.