Наконец прибыли те, кто ездил в Константинополь. Их рассказ был совсем иным:
— Князь, не знаем, на земле мы были или на небе! — взволнованно говорил старший посол. — Видели мы храм Святой Софии — такой красоты нет нигде в мире! Служба идет так, что кажется, будто ангелы поют. И люди там добрые, гостеприимные.
— А что с богатством? — спросил Владимир.
— Константинополь — богатейший город мира, — ответил посол. — Торговля идет со всеми странами. А император нас принял как равного, с честью великой.
Выслушав всех, Владимир удалился в свои покои для размышлений. Рогнеда, уже родившая сына Изяслава, кормила младенца, когда муж вошел к ней.
— О чем думаешь? — спросила она, видя его озабоченное лицо.
— О выборе веры, — ответил Владимир. — Кажется, византийское христианство подходит нам больше других.
— А что говорит сердце? — мягко спросила жена.
Владимир задумался:
— Сердце говорит, что народу нужна вера, которая дает надежду, а не только страх. Которая объединяет, а не разделяет. И которая помогает строить сильное государство.
— Тогда решение созрело, — сказала Рогнеда. — Остается только найти подходящий способ его осуществить.
На следующий день Владимир объявил боярам свое решение:
— Принимаем веру византийскую. Но не как подданные императора, а как равные союзники. Пошлю посольство в Константинополь с предложением взаимовыгодного союза.
— Что можем предложить грекам? — спросил Добрыня.
— Военную помощь, — ответил Владимир. — Слышал, у императора Василия проблемы с мятежными полководцами. Наши дружины могут помочь ему справиться с бунтом.
— А взамен? — уточнил Претич.
— Взамен он даст нам священников, книги, мастеров для строительства церквей. И… — Владимир сделал паузу, — руку своей сестры Анны.
В зале воцарилась тишина. Брак с византийской принцессой был неслыханным для варварского князя.
— Это возможно? — удивился Добрыня.
— Все возможно, если правильно поставить вопрос, — ответил Мирослав. — Василий нуждается в союзниках больше, чем мы думаем.
Владимир кивнул:
— Пошлем посольство. Время великих перемен пришло.
Выбор был сделан. Русь вставала на путь, который определит ее судьбу на века вперед. Впереди были новые испытания, новые битвы, новые победы. Но главное решение — о духовной основе государства — было принято.
И где-то в темных водах Днепра отражались звезды, свидетели великого поворота в истории восточных славян.
*(Анна)*
Весенний ветер с Босфора приносил в императорский дворец Константинополя запах моря и далеких стран. Анна Багрянородная стояла на мраморной террасе своих покоев, наблюдая за кораблями, входящими в Золотой Рог. Ей было двадцать семь лет — по меркам того времени уже немолодая для брака, но император Василий II берег свою младшую сестру как последний козырь в политической игре.
— Ваше величество, — раздался за спиной мягкий голос камергера Иоанна Кантакузина, — император просит вас пожаловать в тронный зал. Прибыло важное посольство.
Анна обернулась. Камергер выглядел взволнованным, что случалось редко — за годы службы при дворе он привык к самым неожиданным событиям.
— Откуда посольство? — спросила принцесса.
— Из… из Руси, ваше величество, — после небольшого колебания ответил Иоанн.
Анна удивилась. Варварские князья с севера редко посылали посольства в Константинополь, предпочитая общаться языком меча.
— И что им нужно от брата?
— Этого я не знаю, — признался камергер. — Император велел никому не сообщать о цели их приезда до окончания переговоров.
Заинтригованная, Анна последовала за Иоанном в тронный зал. По пути она размышляла о возможных причинах приезда русских. Торговые договоры? Военный союз? Или что-то еще?
В огромном тронном зале, украшенном мозаиками и драгоценными тканями, император Василий II принимал русское посольство. Анна вошла через боковую дверь и заняла место на специально приготовленном для нее троне справа от императорского.
Русские послы производили внушительное впечатление — высокие, широкоплечие мужчины в богатых мехах и с оружием. Во главе их стоял человек средних лет с умными глазами и седеющей бородой.
— Представляю моих послов князю Владимиру Святославичу, великому князю всея Руси, — говорил переводчик. — Воевода Добрыня Никитич и дружинник Константин Добрынич.
Василий жестом пригласил послов говорить. Добрыня сделал шаг вперед:
— Великий император, князь Владимир шлет тебе братское приветствие и предложение союза против общих врагов.
— Каких именно врагов? — спросил Василий.
— Твоих мятежных полководцев Варду Склира и Варду Фоку, — четко ответил русский воевода. — Князь Владимир готов прислать шеститысячное войско для подавления бунта.
В зале воцарилась тишина. Предложение было неожиданным и очень кстати — император действительно испытывал серьезные трудности с мятежниками.
— А что князь Владимир просит взамен? — осторожно поинтересовался Василий.
— Во-первых, священников и церковные книги для просвещения русского народа в христианской вере, — сказал Добрыня. — Князь готов принять крещение и обратить свой народ.
Это вызвало одобрительный шепот среди придворных. Обращение целого народа в истинную веру было богоугодным делом.
— Во-вторых? — спросил император, чувствуя, что главное еще не сказано.
Добрыня сделал паузу, потом твердо произнес:
— Руку твоей сестры, благородной Анны Багрянородной.
Тишина стала оглушительной. Анна почувствовала, как кровь прилила к лицу. Брак с варварским князем? Даже если он примет христианство, разве можно сравнить его с цезарями?
— Это… это неслыханно, — пробормотал один из придворных.
— Багрянородная принцесса и варварский князь… — прошептал другой.
Василий поднял руку, требуя тишины:
— Мы обдумаем ваше предложение. А пока примите наше гостеприимство.
Когда русские послы удалились, император обратился к сестре:
— Что скажешь, Анна?
Принцесса медлила с ответом. В душе ее боролись разные чувства — отвращение к мысли о браке с варваром, понимание политической необходимости, любопытство к неизвестному.
— Расскажи мне больше об этом князе, — попросила она наконец.
В последующие дни Анна тайно встречалась с русскими послами, расспрашивая их о своем потенциальном женихе. Добрыня, несмотря на свою преданность князю, отвечал честно и подробно.
— Князь Владимир — воин и правитель, — рассказывал он. — Объединил русские земли, разбил печенегов, установил справедливые законы. Но он и человек, который ценит мудрость и красоту.
— А сколько у него жен? — прямо спросила Анна.
— По языческому обычаю — несколько, — признал Добрыня. — Но если примет христианство, оставит только одну. Главную.
— И этой главной должна стать я?
— Так, ваше величество. Вы станете единственной законной женой крещеного князя.
Анна задумалась. Положение единственной жены правителя великой державы было привлекательным, даже если эта держава находилась на краю цивилизованного мира.
— А что с детьми от других жен? — спросила она.
— Останутся в княжеской семье, но ваши дети будут главными наследниками, — ответил Константин Добрынич.
Это успокаивало. Анна понимала, что в политическом браке важны не чувства, а положение и возможности влияния.
Через неделю переговоров соглашение было достигнуто. Василий согласился на брак сестры с русским князем при условии, что тот действительно примет крещение и окажет военную помощь против мятежников.
— Ты понимаешь, что жертвуешь собой ради империи? — спросил Василий сестру в частной беседе.
— Понимаю, — спокойно ответила Анна. — Но разве не для этого рождаются принцессы? К тому же, это может быть интересно — стать первой христианской королевой варварского народа.
— Ты сможешь взять с собой священников, слуг, книги, — пообещал брат. — И всегда сможешь вернуться, если жизнь там станет невыносимой.
Анна кивнула, хотя понимала: возвращения не будет. Политические браки не предполагают отступлений.
Подготовка к отъезду заняла месяц. Анна отбирала самое необходимое из своих сокровищ, составляла свиту, изучала все доступные сведения о Руси и ее князе.
Мирослав — так звали одного из русских послов, прибывшего с Добрыней, — оказался неожиданно образованным и хорошо знающим византийские обычаи. Он часто беседовал с Анной, рассказывая о русских землях.
— Киев — красивый город, — говорил он. — Стоит на высоких холмах над великой рекой. Не такой большой, как Константинополь, но имеет свое очарование.
— А народ? — спрашивала Анна. — Каковы русичи?
— Гордые, храбрые, простые в общении, — отвечал Мирослав. — Они уважают силу, но ценят и справедливость. Если сумеете завоевать их доверие, станете для них не просто княгиней, а матерью народа.
— А князь Владимир? Каков он как человек?
Мирослав задумался:
— Умен, справедлив, иногда жесток, но не жесток. Способен на великие дела, если найдет правильную цель. Вы можете стать этой целью, ваше величество.
Отплытие состоялось в начале осени. Анна стояла на корме императорского корабля, глядя на удаляющийся Константинополь. Позади оставалась вся ее прежняя жизнь — дворец, привычное окружение, привилегии багрянородной принцессы.
Впереди ждала неизвестность — варварская страна, чужой народ, муж, которого она никогда не видела.