Рюрик медленно кивнул. В его глазах Виктор видел отражение своих собственных мыслей — понимание масштаба задачи и готовность её выполнить.
— А что с Ингваром? — спросил Трувор, возвращаясь к насущной проблеме. — После провала покушения он не успокоится. Будет готовить новый удар.
— Без сомнения, — согласился Виктор. — Но теперь он будет осторожнее. Воспользуется другими методами, не только грубой силой.
— Шпионы? — предположил Синеус.
— И предатели, — кивнул Виктор. — Он попытается посеять раздор среди нас, найти слабые места, подкупить или запугать кого-то из ближнего круга.
Рюрик нахмурился:
— Откуда такая уверенность? Ты говоришь так, словно уже видел его план.
Виктор мысленно упрекнул себя за излишнюю откровенность. Он действительно имел некоторые подозрения, основанные на своём опыте и знании человеческой природы. Но не мог объяснить это, не раскрывая больше о себе, чем был готов.
— Я знаю людей, подобных Ингвару, — ответил он уклончиво. — Они предсказуемы в своей непредсказуемости. После провала прямой атаки он попробует обходные пути.
— Значит, нам нужно быть готовыми и к этому, — решительно сказал Рюрик. — Никаких секретов друг от друга. Никаких решений в одиночку. Всё важное обсуждаем вместе, на совете.
Он обвёл взглядом собравшихся:
— Я хочу, чтобы каждый из вас был не просто моим подданным, но соратником. Человеком, которому я могу доверять, и который может доверять мне. Только так мы выстоим против всех угроз и построим то, о чём мечтаем.
Виктор наблюдал за лицами присутствующих. Он видел, как зажигаются глаза людей, как они выпрямляются, проникаясь словами молодого конунга. В этот момент он особенно остро чувствовал, почему выбрал именно Рюрика из всех людей, встреченных им за последние века. Этот юноша обладал даром вдохновлять, объединять, вести за собой — даром истинного лидера.
Совет продолжился обсуждением практических вопросов — сколько людей брать в экспедицию, какие запасы потребуются, как организовать охрану во время путешествия. Виктор участвовал в обсуждении, давая советы, основанные на своём опыте, но часть его разума была занята другими мыслями.
Он думал о том, что ждёт их на востоке. О землях, которые он знал лучше, чем признавался. О народах, живущих там, с их сложными взаимоотношениями, традициями, верованиями. О том, как введение в эту смесь такого катализатора, как Рюрик и его варяги, изменит весь исторический ландшафт.
Он помнил эти места с гораздо более ранних времён — когда первые славянские племена только осваивали эти территории, когда финно-угорские народы были единственными жителями северных лесов. Он был там и позже, с торговыми караванами хазар, с отрядами викингов, с византийскими дипломатами. Видел потенциал этих земель, расположенных на перекрёстке торговых путей, связывающих север и юг, запад и восток.
И теперь он возвращался туда снова. Но не как наблюдатель, а как участник, как один из архитекторов нового государства, которое, возможно, изменит лицо восточной Европы на столетия вперёд.
Эта мысль одновременно пугала и волновала его. За свою почти бесконечную жизнь он научился избегать слишком глубокой вовлечённости в людские дела. Он приходил и уходил, учил и направлял, но никогда не оставался надолго, никогда не привязывался слишком сильно. Это было его правилом, его защитой от боли потери, от горечи видеть, как умирают те, кого он успел полюбить.
Но с Рюриком и его братьями всё стало иначе. Возможно, дело было в том, что он впервые взял на себя роль не просто наставника, а приёмного отца. Или в том, что за последние столетия он слишком устал от своего одиночества и жаждал настоящей связи с кем-то. Или в самих братьях, в их необычных характерах и судьбах.
Так или иначе, он нарушил своё главное правило. Он заботился. И теперь должен был жить с последствиями.
— Виктор! — снова голос Рюрика вернул его к реальности. — Ты опять витаешь где-то в облаках. О чём ты думаешь?
— О будущем, — честно ответил он. — О том, что ждёт нас впереди.
— И что же? — с любопытством спросил Трувор.
Виктор улыбнулся загадочной улыбкой:
— Если бы я знал наверняка, разве был бы смысл отправляться в путь?
Совет завершился ближе к полуночи. Люди разошлись отдыхать, но Рюрик попросил Виктора задержаться. Когда они остались вдвоём, молодой конунг обратился к наставнику с неожиданным вопросом:
— Ты был там раньше, не так ли? В землях, куда мы направляемся.
Виктор внимательно посмотрел на него:
— Что заставило тебя так думать?
— Твоя уверенность, когда ты говоришь о тех местах, — ответил Рюрик. — То, как точно ты описываешь реки, озёра, народы. Это не знание из вторых рук. Ты видел всё своими глазами.
Виктор неопределённо улыбнулся:
— Я много путешествовал в молодости.
— В молодости, — повторил Рюрик с лёгкой иронией. — И когда же это было? Потому что за все двенадцать лет, что я тебя знаю, ты ни на день не изменился. Ни единой новой морщины, ни единого седого волоса.
Он сделал паузу, а затем спросил прямо:
— Кто ты на самом деле, Виктор?
Виктор долго молчал, глядя на догорающий очаг. Наконец, он произнёс:
— Человек, которому довелось увидеть больше, чем большинству. Человек, который хочет помочь тебе построить нечто великое. Это всё, что тебе нужно знать сейчас.
— Этого недостаточно, — покачал головой Рюрик. — Не тогда, когда я доверяю тебе свою жизнь, жизни своих братьев и всех, кто пойдёт за нами.
Виктор посмотрел на молодого человека, которого воспитал как сына, и почувствовал, что больше не может уклоняться от правды. По крайней мере, от части её.
— Иногда знание приносит не силу, а сомнения, Рюрик, — тихо сказал он. — Уверен ли ты, что хочешь этого?
— Я хочу правды, — твёрдо ответил Рюрик. — Какой бы она ни была.
Виктор глубоко вздохнул:
— Хорошо. Но не здесь. Пойдём со мной.
Они вышли из дома и направились к берегу моря. Ночь была ясной, звёздной, и полная луна отражалась в спокойных водах серебристой дорожкой. Здесь, вдали от поселения, Виктор чувствовал себя свободнее.
— Я действительно бывал в землях славян, — начал он, глядя на море. — Не раз и не два. Я видел, как первые славянские племена приходили на эти земли, сменяя других. Видел, как строились первые городища, как прокладывались торговые пути с севера на юг. Видел первые набеги варягов и то, как постепенно торговля вытесняла войну.
Он повернулся к Рюрику, и в лунном свете его глаза казались ещё более неестественно голубыми, почти светящимися:
— Я видел всё это, потому что я живу очень, очень долго, Рюрик. Дольше, чем любой человек имеет право жить.
Рюрик не выглядел шокированным, скорее задумчивым:
— Я всегда чувствовал, что в тебе есть что-то... нечеловеческое. Что-то древнее.
— Я человек, — мягко возразил Виктор. — Просто с очень странной судьбой.
— Сколько тебе лет? — прямо спросил Рюрик.
Виктор грустно улыбнулся:
— Я перестал считать много веков назад. Тысячелетия сливаются, как волны в море.
Рюрик потрясённо молчал, пытаясь осмыслить услышанное.
— Как такое возможно? — наконец спросил он. — Ты... бессмертен?
— Не совсем, — ответил Виктор. — Я могу быть ранен, могу чувствовать боль. Но мои раны заживают быстрее, чем у обычных людей. А старость... старость никогда не приходит.
Он сделал паузу, а затем добавил:
— Я не знаю, почему я такой. Не знаю, есть ли у моей жизни предел. Я просто... существую. Продолжаю существовать, пока всё вокруг меня рождается и умирает.
— И сколько... таких, как ты? — осторожно спросил Рюрик.
— Не знаю, — честно ответил Виктор. — За всю свою жизнь я встречал лишь нескольких подобных мне. И то мельком, на расстоянии. Мы не стремимся к обществу друг друга. Слишком много воспоминаний, слишком много старых ран.
Рюрик медленно переваривал услышанное. Затем спросил:
— Почему ты выбрал нас? Меня и моих братьев? Почему решил вмешаться в наши жизни?
Это был самый сложный вопрос, и Виктор не сразу нашёл ответ.
— За долгую жизнь я научился видеть... потенциал. В людях, в событиях, в местах. Словно нити судьбы, переплетающиеся определённым образом. Когда я увидел тебя — того маленького мальчика в горящей деревне — я почувствовал такой потенциал. Словно ты был точкой, вокруг которой могла измениться история.
Он положил руку на плечо Рюрика:
— Я не мог знать наверняка. Не мог предвидеть, каким человеком ты станешь. Но я чувствовал, что должен дать тебе шанс. Должен помочь тебе найти свой путь.
— И ты намерен идти с нами до конца? — спросил Рюрик. — Или исчезнешь, как только цель будет достигнута?
Виктор отвёл взгляд:
— Я не могу остаться навсегда, Рюрик. Никогда не могу. Люди начинают замечать, что я не меняюсь, не старею. Возникают вопросы, страхи, суеверия. Рано или поздно мне придётся уйти.
— Но не сейчас? — в голосе Рюрика прозвучала почти детская просьба.
— Нет, не сейчас, — с улыбкой ответил Виктор. — Я буду рядом, пока ты не утвердишься на новом месте. Пока не станешь настоящим правителем, а не просто амбициозным конунгом с флотом драккаров.
Они стояли молча, глядя на море. Наконец, Рюрик произнёс:
— Я расскажу братьям?
— Если хочешь, — кивнул Виктор. — Это твоё право. Но, может быть, не всё сразу. Такие истины нужно принимать постепенно.
Рюрик кивнул, понимая мудрость этого совета. Неожиданно он повернулся к Виктору с ещё одним вопросом:
— Все эти годы ты учил нас сражаться, строить корабли, торговать... Но ты также учил нас мудрости правления. Ты видел взлет и падение королевств, империй. Ты знаешь, что делает правителя великим.
— К чему ты клонишь? — спросил Виктор, хотя уже догадывался.
— Я хочу знать, был ли ты сам когда-нибудь королем? Правителем?
Виктор долго молчал, глядя на лунную дорожку, тянущуюся по морю. Наконец он тихо произнёс:
— Да. Давно. В землях, которых больше не существует, под именем, которое давно забыто.