Синеус тут же спустился вниз и поспешил к причалу, где должны были пришвартоваться лодки прибывших словен. Рюрик и Виктор уже были там, как и Хельга, которая должна была служить переводчицей.
К берегу приближались три больших лодки-однодеревки, украшенные резьбой и цветными лентами. В каждой находилось по пять-шесть человек, одетых в лучшие одежды, явно не для повседневной работы или боя.
— Посольство, — подтвердил Виктор. — И судя по богатству их одеяний, весьма важное.
Лодки причалили, и из первой вышел пожилой мужчина с длинной седой бородой, опирающийся на резной посох. За ним следовали воины и несколько более молодых мужчин, по виду — знатных.
— Приветствую вас на нашей земле, — сказал старик на славянском языке, который Хельга тут же начала переводить. — Я Гостомысл, старейшина ильменских словен. Пришел говорить с конунгом Рюриком, о котором слышал много добрых слов.
Рюрик выступил вперед, уважительно склонив голову:
— Я Рюрик, сын Годослава, конунг ободритов. Рад приветствовать тебя, мудрый Гостомысл. Твое имя известно далеко за пределами этих земель.
Когда Хельга перевела, старейшина улыбнулся:
— Странно слышать такие слова от северного вождя. Обычно ваши люди приходят с мечами, а не с уважением.
— Я пришел не завоевывать, а строить, — ответил Рюрик. — Не разрушать, а созидать. И если слухи верны, ты ищешь именно такого человека.
Гостомысл внимательно посмотрел на Рюрика, затем перевел взгляд на Виктора, стоявшего чуть позади. Что-то в его взгляде изменилось — словно он узнал древнего наставника или вспомнил о нем нечто важное. Но момент быстро прошел, и старейшина снова обратился к Рюрику:
— Да, слухи верны. Наш народ устал от раздоров. Род воюет против рода, семья против семьи. Кровавая месть не прекращается поколениями. Нам нужен правитель, не связанный с нашими спорами. Сильный, чтобы защитить от врагов, но справедливый, чтобы судить по правде, а не по родству.
Рюрик кивнул:
— И ты считаешь, что я мог бы стать таким правителем?
— Возможно, — осторожно ответил Гостомысл. — Но прежде чем решать, мы должны узнать друг друга лучше. Понять намерения и цели, обсудить условия.
— Мудрые слова, — согласился Рюрик. — Прошу, будьте моими гостями. Отдохните с дороги, а затем мы сядем за стол переговоров. Синеус, — обратился он к брату, — распорядись о подготовке жилья и угощения для наших почетных гостей.
Синеус кивнул и отправился выполнять поручение. По пути он заметил, что один из прибывших словен — молодой мужчина с гордой осанкой и проницательным взглядом — смотрит на происходящее с плохо скрываемым недовольством. Судя по богатой одежде и тому, как другие члены посольства держались с ним, он занимал высокое положение, возможно, был родственником Гостомысла или воеводой.
"Не все словене рады идее варяжского князя", — подумал Синеус. — "Нужно будет предупредить Рюрика, чтобы он был осторожнее".
Вечером в главном доме поселения был устроен пир в честь гостей. Столы ломились от угощений — рыба, мясо, хлеб, мёд, пиво. Рюрик сидел во главе стола, по правую руку от него — Гостомысл, по левую — Виктор. Синеус и Трувор занимали места рядом с другими знатными словенами.
Разговор шел через переводчиков, но постепенно атмосфера становилась более непринужденной. Гостомысл расспрашивал Рюрика о его родине, о причинах переселения, о планах на будущее. Рюрик отвечал честно, но осторожно, стараясь не раскрывать всех своих карт.
Синеус внимательно наблюдал за членами словенского посольства, особенно за тем недовольным молодым человеком, которого, как выяснилось, звали Вадимом. Он был воеводой словен, и по его лицу было видно, что идея призвать варяжского князя ему глубоко неприятна.
— Почему мы должны верить, что ты будешь править справедливо? — неожиданно спросил Вадим, прерывая разговор Рюрика с Гостомыслом. — Все северные люди приходят брать, а не давать. Почему ты должен быть исключением?
Хельга перевела вопрос, и на мгновение за столом воцарилась напряженная тишина. Гостомысл бросил на Вадима неодобрительный взгляд, но Рюрик спокойно ответил:
— Это справедливый вопрос, воевода. Я не могу доказать свои намерения словами, только делами. Но подумай вот о чем: если бы я хотел просто грабить, я пришел бы с отрядом воинов, взял бы, что хочу, и ушел. Вместо этого я привел свой народ — мужчин, женщин, детей. Мы строим дома, крепости, налаживаем торговлю. Мы пришли остаться, а не ограбить и уйти.
Когда Хельга перевела его ответ, некоторые члены посольства одобрительно закивали. Даже Вадим, казалось, был немного впечатлен логикой ответа, хотя и не полностью убежден.
— Кроме того, — добавил Рюрик, — я готов принять любые разумные условия, которые защитят интересы вашего народа. Я пришел не как завоеватель, а как приглашенный правитель. И буду уважать законы и обычаи тех, кто меня пригласил.
Гостомысл, выслушав перевод, удовлетворенно кивнул:
— Мудрые слова, конунг Рюрик. Именно такой ответ я надеялся услышать.
Он обвел взглядом присутствующих:
— Завтра мы подробно обсудим условия. Если договоримся, то я готов пригласить тебя и твоих братьев в наши земли, чтобы ты стал нашим князем, а они — твоими наместниками в ключевых городах.
Синеус заметил, как Вадим и несколько других словен нахмурились при этих словах. Очевидно, не все были согласны с решением старейшины. Но большинство, похоже, поддерживало Гостомысла.
Пир продолжался, разговоры становились оживленнее. Словене и варяги начинали находить общий язык, несмотря на культурные различия. Синеус заметил, как Хельга, закончив свои обязанности переводчицы, увлеченно беседует с одной из словенских женщин — кажется, дочерью или внучкой Гостомысла. Они сравнивали узоры на своих одеждах, обсуждали украшения, смеялись.
"Вот оно, начало настоящего объединения", — подумал Синеус. — "Не через договоры и клятвы, а через простое человеческое общение. Через понимание, что мы не так уж отличаемся друг от друга".
На следующий день начались официальные переговоры. Рюрик, его братья и Виктор представляли варяжскую сторону. Гостомысл, Вадим и несколько старейшин — словенскую. Хельга и еще один переводчик из словен обеспечивали коммуникацию.
Гостомысл изложил ситуацию в землях словен — раздоры между родами, отсутствие единой власти, неспособность эффективно противостоять внешним угрозам. Его предложение было ясным: Рюрик становится князем ильменских словен, получает власть и право сбора дани, но обязуется защищать земли, судить по справедливости и уважать местные обычаи.
— Кроме того, — добавил старейшина, — мы предлагаем, чтобы твои братья стали правителями в других важных городах. Синеус — в Белоозере, Трувор — в Изборске. Так ты сможешь контролировать все ключевые пункты.
Рюрик задумчиво кивнул:
— Это разумное предложение. Но я хотел бы знать, все ли роды и старейшины согласны с этим решением?
Гостомысл замялся:
— Большинство — да. Некоторые — с осторожностью. Немногие — против.
Он бросил взгляд на Вадима, и стало ясно, кто возглавляет оппозицию.
— Я уважаю честное несогласие, — сказал Рюрик, обращаясь непосредственно к Вадиму. — И понимаю твои опасения, воевода. Но предлагаю дать мне шанс доказать делами, что я достоин доверия.
Вадим выдержал его взгляд:
— Я подчинюсь решению совета, конунг. Но буду наблюдать за тобой очень внимательно. И если ты предашь доверие моего народа...
— Если я предам его доверие, — спокойно закончил Рюрик, — ты будешь первым, кто поднимет меч против меня. И это будет справедливо.
Между ними возникло странное взаимопонимание — между будущим князем и его потенциальным противником, основанное на взаимном уважении к честности и прямоте друг друга.
Переговоры продолжались весь день. Обсуждались детали — размер дани, границы власти, права местной знати, военные обязательства. К вечеру был достигнут предварительный договор, который должен был быть закреплен официальной церемонией в Новгороде — главном городе ильменских словен.
Когда словене удалились на совещание, Рюрик собрал своих ближайших соратников:
— Что думаете? — спросил он, обводя взглядом братьев и Виктора.
— Предложение выгодное, — сказал Синеус. — Мы получаем контроль над ключевыми пунктами региона, правовую основу для нашей власти, признание местной знати.
— Но не всей знати, — заметил Трувор. — Этот Вадим будет проблемой.
— Лучше иметь открытого противника, чем скрытого, — пожал плечами Рюрик. — По крайней мере, мы знаем, откуда ждать удара.
— Тебе понадобятся верные люди в Новгороде, — сказал Виктор. — Люди, которые будут твоими глазами и ушами, когда ты сам не сможешь быть там.
— У меня есть вы, мои братья, — улыбнулся Рюрик. — И другие преданные соратники.
Он посмотрел на Хельгу, которая тихо стояла в стороне, прислушиваясь к разговору:
— И у меня будут друзья среди местных жителей. Те, кто поможет мне понять этот народ, его нужды и чаяния.
Хельга слегка покраснела от его взгляда, но выдержала его с достоинством.
— Итак, — подвел итог Рюрик, — мы принимаем предложение Гостомысла. Я отправляюсь в Новгород с небольшой дружиной, чтобы официально принять власть. Синеус, ты остаешься здесь, заканчиваешь строительство Ладоги и готовишься к переезду в Белоозеро. Трувор, ты собираешь отряд для Изборска.
Братья кивнули, принимая назначения. Синеус чувствовал смесь гордости и легкой зависти — ему предстояло остаться здесь, в уже обжитом месте, в то время как его братья отправлялись в новые земли, к новым приключениям.
Но он понимал важность своей роли. Ладога должна была стать прочным форпостом, воротами державы, обращенными к морю. Именно отсюда будут приходить подкрепления, товары, новые поселенцы. Именно здесь будет начинаться великий торговый путь, который соединит север и юг, запад и восток.
"Лучше быть хозяином маленькой крепости, чем гостем в большом дворце", — вспомнил он слова Виктора, сказанные когда-то давно, когда они еще были мальчишками и мечтали о великих подвигах и славе.