Хельга искала глазами Рюрика и наконец увидела его — в первом ряду своих воинов, рядом с Виктором. Даже в неверном свете факелов она могла различить его уверенную посадку, широкие плечи, гордо поднятую голову. Князь, родившийся быть вождём.
Внезапно, словно почувствовав её взгляд, Рюрик повернулся и посмотрел в её сторону. Расстояние было слишком велико, чтобы разглядеть выражение его лица, но она знала, что он видит её. В этот момент Хельга хотела сказать так много — о своих страхах, о своей надежде, о чувствах, которые только начинала осознавать. Но могла лишь молча поднять руку в приветствии.
Рюрик ответил тем же жестом, а затем повернулся к своим воинам, что-то коротко сказав им. Ворота крепости медленно и бесшумно открылись, и отряды один за другим начали выходить в ночную темноту.
— Теперь остаётся только ждать, — сказал Синеус, глядя им вслед. — И молиться своим богам, если ты в них веришь.
— Я верю в людей, — ответила Хельга. — В таких, как твой брат. В таких, как Виктор.
Синеус улыбнулся:
— Знаешь, я начинаю понимать, почему Рюрик так ценит тебя. Ты смотришь на мир иначе, чем большинство. В этом есть... свежесть.
Отряды тем временем скрылись в темноте, растворившись в ночи. На несколько мгновений воцарилась полная тишина, а затем издалека донёсся первый звук боя — крик, лязг оружия, топот множества ног.
— Началось, — выдохнул Синеус, вглядываясь в темноту.
Хельга сжала руки так сильно, что ногти впились в ладони. Теперь ей оставалось только ждать и надеяться, что план Рюрика и Виктора сработает, что внезапность атаки решит исход боя, что воины вернутся с победой.
Время тянулось мучительно медленно. Звуки боя то приближались, то удалялись, иногда стихая до шёпота, иногда разрастаясь до оглушительного грохота. Трудно было понять, что происходит там, в темноте, кто побеждает, кто отступает.
— Нужно готовить резерв, — решил Синеус после особенно громкого всплеска звуков битвы. — Если они отступают, мы должны быть готовы прикрыть их.
Он отдал необходимые распоряжения, и вскоре у ворот крепости собрался отряд запасных воинов — не самых свежих, не самых сильных, но готовых защищать свой дом до последней капли крови.
Внезапно со стороны боя полыхнуло яркое пламя, осветив на мгновение очертания лагеря свеев. Затем ещё одна вспышка, ещё... Горели шатры и корабли, вытащенные на берег.
— Они подожгли лагерь! — воскликнул один из стражников. — Это или полная победа, или...
Он не закончил, но все поняли невысказанное: или отчаянная попытка нанести последний удар перед поражением.
Ещё час тревожного ожидания, и вдруг со стороны боя послышался знакомый сигнальный рог — три коротких звука и один длинный. Сигнал победы.
— Они возвращаются! — крикнул стражник с ближайшей башни. — Вижу их факелы! Они ведут пленных!
По крепости прокатился радостный гул. Люди выходили из домов, из укрытий, чтобы встретить победителей. Хельга почувствовала, как напряжение, сковывавшее её всё это время, медленно отпускает, сменяясь облегчением.
Вскоре показались первые воины — уставшие, многие раненые, но с гордо поднятыми головами. За ними шли другие, ведя за собой пленных свеев — не так много, человек тридцать-сорок, но судя по их богатому вооружению и доспехам, это были военачальники и знатные воины.
Хельга искала глазами Рюрика и, наконец, увидела его — во главе возвращающегося отряда, рядом с Вадимом и Виктором. Его доспех был забрызган кровью, плащ разорван, но походка оставалась твёрдой, а глаза горели огнём победы.
Увидев её, стоящую у ворот, он слегка улыбнулся — едва заметно, уголками губ, но эта улыбка сказала ей больше любых слов.
Когда последний воин вошёл в крепость, и ворота закрылись за ним, Рюрик поднял руку, призывая к тишине:
— Сегодня мы не просто победили в бою, — громко сказал он, чтобы все могли слышать. — Сегодня мы утвердили нашу власть над этой землёй. Свеи разбиты, их лагерь сожжён, уцелевшие бежали, бросив оружие и доспехи. Они не вернутся — ни в этом году, ни в следующем.
Радостный крик был ему ответом. Воины поднимали оружие, женщины бросали в воздух цветы и ветки можжевельника, дети прыгали от восторга.
— Мы понесли потери, — продолжил Рюрик, и толпа притихла. — Двадцать три воина не вернутся к своим семьям. Мы похороним их с почестями, и их имена будут помнить, пока стоит Ладога. Ещё пятьдесят ранены, но лекари говорят, что большинство выживет.
Он обвёл взглядом собравшихся:
— Мы выстояли вместе — варяги и словене, весь и чудь. Каждый внёс свою лепту в эту победу. И так будет всегда в нашей земле — не важно, откуда ты родом, важно лишь то, что ты готов отдать для общего блага.
Эти слова вызвали новую волну приветственных криков. Хельга заметила, как многие из местных жителей, ещё недавно настороженно относившихся к "чужеземцам-варягам", теперь кричали громче всех, приветствуя своего князя.
Когда первые восторги улеглись, Рюрик начал отдавать распоряжения — о размещении раненых, о допросе пленных, о восстановлении разрушенных во время осады зданий. Все немедленно разошлись по своим делам — работы было много, и начинать нужно было немедленно.
Хельга направилась в лазарет, где уже начали размещать раненых. Её умения, полученные от матери-знахарки, сейчас были нужнее всего. Но по пути её остановил Виктор.
— Он искал тебя глазами, — тихо сказал бессмертный, кивая в сторону Рюрика, занятого разговором с военачальниками. — Всё время, пока мы возвращались.
Хельга почувствовала, как краска приливает к щекам:
— У него сейчас много забот...
— Да, — согласился Виктор, — но даже посреди них он думает о тебе. Знаешь, я прожил много жизней и видел много правителей. Некоторые были великими воинами, другие — мудрыми законодателями. Но лучшими были те, кто не забывал о простой человеческой любви даже на вершине власти.
Он посмотрел на неё с неожиданной мягкостью:
— Он нуждается в тебе, Хельга. Не только как в умной советнице или искусной лекарке. Но как в той, кто напоминает ему, ради чего стоит строить государство.
С этими словами Виктор оставил её, отправившись помогать с ранеными. Хельга стояла, обдумывая его слова, когда почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, она увидела Рюрика, смотрящего на неё через весь двор. Освободившись от военачальников, он теперь направлялся к ней уверенной походкой человека, точно знающего, чего он хочет.
— Ты цела? — были его первые слова, когда он подошёл к ней. — Во время штурма... у ворот... это было опасно.
— Я в порядке, — ответила она, удивлённая его беспокойством. — Это ты был в настоящей опасности, отправляясь на ночную атаку.
Рюрик покачал головой:
— Со мной был Виктор. Рядом с ним... — он замолчал, словно не зная, как объяснить. — Рядом с ним смерть отступает.
— Я знаю, — тихо сказала Хельга. — Я видела, как быстро заживают его раны. Слышала, как он говорит о вещах, случившихся столетия назад, так, словно был там.
Рюрик пристально посмотрел на неё:
— И это не пугает тебя? Не заставляет отвернуться от нас обоих?
Хельга задумалась на мгновение, затем решительно покачала головой:
— Нет. Мир полон тайн и чудес. Моя мать общалась с духами леса и воды, мой отец видел чудеса дальних земель. Почему бы не поверить, что кто-то может жить дольше обычного?
Рюрик улыбнулся с видимым облегчением:
— Я боялся, что эта тайна... оттолкнёт тебя. Виктор — мой учитель, мой наставник. Больше, чем отец. Если бы тебя испугала его природа...
— Меня не так легко испугать, — прервала его Хельга с лёгкой улыбкой. — Я дочь варяга и весинки, выросшая между двух миров. Мне знакомы и северные саги, и лесные предания. И я знаю, что самое страшное чудовище — это не бессмертный воин, а обычный человек с жестоким сердцем.
Рюрик смотрел на неё с возрастающим восхищением:
— Когда я вёл своих воинов сегодня ночью, — тихо сказал он, — я думал не только о крепости, о державе, о победе. Я думал о тебе. О том, что должен вернуться, потому что мы ещё не договорили тот разговор...
— О будущем, — закончила за него Хельга. — О нашем будущем.
Он кивнул:
— Осада снята, крепость спасена. Теперь начинается новый этап — строительство истинной державы, объединение земель и народов. И я хочу, чтобы ты была рядом со мной на этом пути. Не просто как советница или помощница. Как равная. Как...
Он запнулся, словно не находя подходящих слов. Хельга чувствовала, как сильно бьётся её сердце. Она знала, к чему идёт этот разговор, и часть её боялась услышать продолжение, а другая жаждала его.
— Как княгиня? — тихо спросила она, глядя ему прямо в глаза.
— Как жена, — ещё тише ответил Рюрик. — Как мать моих детей. Как та, с кем я хочу разделить не только власть, но и жизнь.
Вокруг них шумела празднующая победу крепость — кричали люди, звенело оружие, пели песни. Но для них двоих в этот момент существовал только узкий круг тишины, в котором были лишь они и их слова.
— Подумай хорошо, Рюрик, — сказала Хельга, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. — Я не княжеского рода. Не варяжка чистой крови. Многие не одобрят такой выбор...
— Мне не нужно одобрение других, — прервал её Рюрик. — Мне нужно твоё.
Он взял её руки в свои:
— Ты спасла крепость, Хельга. Своим знанием о греческом огне. Своим присутствием духа. Ты понимаешь и варягов, и местные племена, говоришь на их языках, знаешь их обычаи. Кто может быть лучшей княгиней для земли, где встречаются разные народы?
Хельга молчала, не в силах произнести ни слова. Всё происходило слишком быстро, слишком неожиданно. Ещё недавно она была просто дочерью торговца, от которой ожидали скромного замужества и тихой жизни. А теперь...
— Я не прошу ответа сейчас, — мягко сказал Рюрик, видя её замешательство. — Подумай. Поговори с теми, кому доверяешь. И когда будешь готова...
Он не закончил фразу, но и так было понятно — он будет ждать её решения, каким бы оно ни было.