— И ты боишься, что не справишься? — прямо спросил Виктор.
— Да, — честно ответила она. — Кто я такая? Дочь торговца и знахарки, без знатного рода, без богатства...
— Мудрая девушка, знающая языки и обычаи разных народов, понимающая людей и их нужды, не боящаяся высказывать своё мнение даже князю, — перечислил Виктор. — Разве этого мало?
Хельга задумалась:
— Ты действительно считаешь, что я могла бы быть хорошей княгиней?
— Я знаю это, — просто ответил Виктор. — Я видел многих правительниц за свою жизнь. Некоторые рождались с короной на голове, другие приходили к власти через браки. Но лучшими были те, кто понимал, что власть — это не привилегия, а служение. Ты понимаешь это лучше многих.
Он посмотрел на неё внимательнее:
— Но есть и другой вопрос, более важный. Любишь ли ты его? Не князя, не правителя, а человека?
Хельга отвернулась, и Виктор увидел, как краска заливает её щёки:
— Да, — почти прошептала она. — С того момента, как увидела его входящим в дом моего отца, хотя тогда ещё не понимала этого. Он был так непохож на других варягов — не хвастался, не требовал, а говорил вежливо, интересовался местными обычаями, обращался с моей матерью-весинкой с таким же уважением, как с богатыми купцами.
Виктор улыбнулся:
— Тогда твой ответ уже готов, разве нет?
Хельга медленно кивнула:
— Наверное, да. Но мне страшно, Виктор. Страшно изменить всю свою жизнь, взять на себя ответственность за стольких людей.
— Страх — нормальное чувство, — сказал Виктор. — Только глупцы не боятся. Но храбрость — это не отсутствие страха, а способность действовать вопреки ему.
Он помолчал, затем добавил:
— И ты не будешь одна. У тебя будет Рюрик, его братья, советники. И я, пока я здесь.
Хельга внимательно посмотрела на него:
— Ты собираешься уйти?
Проницательность этой девушки вновь удивила Виктора. Немногие могли читать его настолько хорошо.
— Не сейчас, — осторожно ответил он. — Но рано или поздно — да. Такова моя судьба — приходить, помогать, а затем двигаться дальше.
— Рюрик будет опустошён, — тихо сказала Хельга. — Он считает тебя больше, чем учителем.
— Я знаю, — кивнул Виктор. — Но каждый ученик должен в конце концов пойти своим путём. Рюрик готов. Он создаст великую державу и без моих советов.
Хельга задумчиво посмотрела на восходящее солнце:
— Знаешь, моя мать рассказывала легенды о бессмертных существах, которые появляются в поворотные моменты истории, чтобы направлять людей. Когда ты раскрыл передо мной свою тайну, я вспомнила эти сказки. Но теперь я понимаю, что даже бессмертие не избавляет от одиночества.
Виктор удивлённо взглянул на неё. Редко кто задумывался о том, каково это — жить вечно, видеть, как все, кого ты знал и любил, уходят, оставляя тебя одного, продолжать путь в одиночестве.
— Одиночество — цена бессмертия, — медленно произнёс он. — Но я научился находить радость в малом — в рассветах, подобных этому, в песнях, в смехе детей, в создании чего-то, что переживёт меня... хотя бы на время.
Они помолчали, наблюдая, как солнце поднимается всё выше. Внизу, во дворе крепости, начиналось обычное утреннее движение — женщины шли за водой, стражники менялись на постах, ремесленники открывали мастерские. Жизнь продолжалась, несмотря на недавнюю осаду, несмотря на смерть Трувора, несмотря на все тревоги и радости.
— Я дам ему свой ответ сегодня, — вдруг решила Хельга. — Нет смысла откладывать то, что уже решено в сердце.
Виктор кивнул:
— Мудрое решение. Время слишком ценно, чтобы тратить его на сомнения.
— Даже для бессмертного? — с лёгкой улыбкой спросила она.
— Особенно для бессмертного, — серьёзно ответил Виктор. — Ведь я знаю истинную цену времени.
Хельга ещё раз посмотрела на раскинувшийся перед ней пейзаж, словно запоминая его в этот особый момент своей жизни, а затем повернулась, чтобы уйти:
— Спасибо, Виктор. За разговор. За совет. За то, что ты такой, какой есть.
Когда её шаги затихли на лестнице, Виктор снова остался один, наедине с рассветом и своими мыслями. Ветер трепал его волосы, принося запахи реки, леса, дыма от ранних костров. Запахи жизни, такой хрупкой и такой драгоценной.
«Ещё одна глава начинается», — подумал он. Рюрик и Хельга, союз севера и востока, варягов и местных племён, сила и мудрость, объединённые в одной семье. От них пойдёт род правителей, которые создадут великую державу, раскинувшуюся на огромные пространства.
А он будет свидетелем этого, хотя бы некоторое время. А потом... потом, как всегда, наступит время уходить, искать новые места, новых учеников, новые цели. Такова его судьба, его дар и его проклятие.
Солнце поднялось уже высоко, когда Виктор наконец спустился со стены. Его ждал новый день, полный забот и решений. Время созерцания закончилось, наступило время действий.
### РЮРИК
Рюрик сидел за большим дубовым столом в главном зале крепости, внимательно изучая разложенные перед ним карты и свитки. Несмотря на ранний час, он уже провёл совет с военачальниками, допросил пленных свеев и отдал распоряжения по восстановлению разрушенных зданий.
Теперь он размышлял над более долгосрочными планами. На грубой карте, начертанной на телячьей коже, были отмечены основные поселения, реки, торговые пути. Новгород и Ладога, Изборск и Белоозеро — четыре ключевые точки в землях, которые постепенно объединялись под его властью. Но этого было недостаточно. Нужно было думать о дальнейшем расширении, о новых союзниках, о укреплении границ.
Смерть Трувора означала не только личную потерю. Это была и политическая проблема. Кто будет управлять Изборском теперь? Рюрик мог бы отправить туда кого-то из своих доверенных дружинников, но удержат ли они власть? Или лучше самому переехать туда на время, пока ситуация не стабилизируется?
От размышлений его отвлёк негромкий стук в дверь.
— Войдите, — сказал он, не поднимая головы от карт.
Дверь открылась, и в зал вошла Хельга. Её присутствие Рюрик почувствовал раньше, чем увидел — лёгкий запах трав и мёда, которым всегда веяло от её одежды, шелест лёгких шагов.
— Не помешаю? — спросила она, подходя к столу.
Рюрик поднял взгляд и улыбнулся:
— Ты никогда не помешаешь.
Он отодвинул в сторону карты и жестом предложил ей сесть напротив. Хельга опустилась на скамью, её руки нервно теребили край платья — необычная для неё привычка, выдававшая волнение.
— Как Синеус? — спросила она. — Я слышала, ты рассказал ему о Труворе.
Рюрик вздохнул:
— Тяжело. Он не показывает этого, но я знаю, как сильно он любил младшего брата. А в его нынешнем состоянии такие вести особенно опасны.
— Виктор осмотрел его?
— Да, после нашего разговора. Сказал, что может облегчить симптомы, но не излечить саму болезнь. Что-то медленно подтачивает его изнутри, и даже Виктор бессилен против этого.
Хельга сочувственно кивнула:
— Иногда даже самые мудрые лекари не могут противостоять воле богов. Но я могла бы помочь с травами, чтобы уменьшить боль.
— Он будет благодарен, — кивнул Рюрик.
Между ними повисла пауза. Рюрик чувствовал, что Хельга пришла не только ради разговора о Синеусе, но не торопил её. Некоторые решения требуют времени, и некоторые слова нужно произносить лишь тогда, когда ты полностью к ним готов.
— Я обдумала твоё предложение, — наконец сказала она, подняв взгляд и глядя прямо в его глаза.
Рюрик замер, боясь спугнуть момент. Лицо Хельги было серьёзным, но в глубине глаз он видел тёплые искорки, даривщие надежду.
— И каков твой ответ? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Хельга глубоко вздохнула:
— Я согласна. Я буду твоей женой, твоей княгиней, матерью твоих детей. Я разделю с тобой не только радости и почести, но и тяготы власти.
Сердце Рюрика подпрыгнуло от радости, но внешне он сохранил спокойствие. Лишь его глаза, внезапно заблестевшие ярче, выдавали истинные чувства.
— Ты уверена? — спросил он. — Власть — тяжёлая ноша. Будут те, кто не примет тебя из-за твоего происхождения. Будут завистники, интриганы. Жизнь княгини не всегда сладка.
— Я знаю, — кивнула Хельга. — Но разве не ты говорил, что создаёшь государство, где не важно происхождение, а важны лишь способности и преданность общему делу? Я готова доказать и то, и другое.
Она выпрямилась, и в её позе появилась неожиданная царственность:
— Я дочь торговца и знахарки, выросшая между двух миров. Я знаю обычаи и варягов, и словен, и веси. Говорю на их языках, понимаю их нужды. Разве не такая княгиня нужна земле, где встречаются разные народы?
Рюрик улыбнулся, слыша в её словах отголоски своих собственных мыслей:
— Именно такая, — подтвердил он. — Такая, как ты.
Он встал и обошёл стол, чтобы оказаться рядом с ней. Хельга тоже поднялась. Они стояли лицом к лицу, глядя друг другу в глаза.
— Ты сделаешь меня счастливейшим из людей, — тихо сказал Рюрик, берясь её руку в свою. — И вместе мы создадим то, о чём я мечтал с детства — не просто державу, не просто союз племён, а настоящее государство, где каждый найдёт своё место.
Хельга улыбнулась, и в этой улыбке было столько тепла и света, что даже просторный зал словно стал ярче:
— Я верю в это, Рюрик. И я сделаю всё, чтобы помочь тебе воплотить эту мечту в жизнь.
Рюрик притянул её к себе, заключая в объятия. Он чувствовал тепло её тела, запах трав в её волосах, биение её сердца, и понимал, что никакие победы, никакие завоевания не могут сравниться с этим простым счастьем — держать в руках любимую женщину, зная, что она разделит с тобой твой путь.
— Когда совершим обряд? — спросила Хельга, не отстраняясь.
— Как только закончим с восстановлением Ладоги и я вернусь из Изборска, — ответил Рюрик. — Это будет в начале зимы. По традиции варягов, это счастливое время для свадеб.
Хельга кивнула:
— И по обычаям веси тоже. Зимние свадьбы приносят крепкие союзы, а детям, зачатым в это время, дают особую силу и мудрость.