На мгновение их взгляды встретились, и Рюрик увидел в её глазах обещание не только политического союза, но и гораздо более глубокой, личной связи. Обещание разделённых ночей, утренних пробуждений рядом, будущих детей, наследников его трудов и её мудрости.
Стук в дверь прервал их объятие. Они быстро отстранились друг от друга, хотя в этом не было необходимости — их отношения уже не были секретом в крепости.
— Войдите, — сказал Рюрик, возвращаясь к своему месту за столом.
Дверь открылась, и вошёл Вадим, суровый словен, ставший одним из ближайших соратников Рюрика.
— Князь, пленные готовы к допросу, как ты приказал, — сказал он, бросив быстрый взгляд на Хельгу. — И прибыл гонец из Новгорода с новыми вестями.
— Что за вести? — спросил Рюрик.
— Восточные купцы, прибывшие по Волжскому пути. Они говорят о землях за далёкими горами, о богатых городах и караванных путях.
Рюрик и Хельга переглянулись. Восточная торговля всегда привлекала варягов, но часто была связана с опасностями и неизвестностью.
— Я приду, — сказал Рюрик. — Подготовь карты и принеси вино для гостей. Я хочу услышать всё, что они могут рассказать об этих землях.
Вадим кивнул и вышел. Рюрик снова повернулся к Хельге:
— Ты присоединишься к нам? Твоё знание языков может пригодиться.
— Конечно, — согласилась она. — Я только проверю, как Синеус, и принесу ему травы, которые обещала.
Она направилась к двери, но на пороге обернулась:
— Рюрик?
— Да?
— Я счастлива, — просто сказала она и вышла, оставив его стоять с улыбкой, которую он не мог, да и не хотел сдерживать.
Некоторое время Рюрик оставался неподвижным, погрузившись в мысли о будущем, которое теперь казалось ещё более ярким и многообещающим. Затем встряхнулся, возвращаясь к реальности. Его ждали пленные, гонцы, карты, бесконечные решения, которые нужно было принимать.
Такова была цена власти. Но теперь, зная, что рядом будет Хельга, эта ноша казалась легче.
В зал протянуло свежим речным воздухом. Ветер, пришедший с востока, нёс запахи далёких земель и неизведанных возможностей. Рюрик глубоко вдохнул, чувствуя, как в груди разливается спокойная уверенность.
Впереди был долгий путь. Путь созидания, объединения, преодоления. Путь, который заложит основы государства, пережившего века, империи, эпохи.
И этот путь начинался здесь и сейчас, в маленькой северной крепости, где варяжский князь, его славянская невеста и один неуёмно энергичный наставник закладывали первые камни в фундамент будущей державы.
***
Глава 4
### СИНЕУС
Комната Синеуса утопала в полумраке. Тяжёлые шторы на окнах почти не пропускали солнечный свет, а единственная свеча на столе давала лишь слабое, колеблющееся пламя. Сам хозяин комнаты лежал на широкой кровати, укрытый меховыми покрывалами, несмотря на относительно тёплый день.
Звук открывающейся двери заставил его повернуть голову. Синеус знал, кто это — только один человек входил к нему без стука.
— Зачем ты сидишь в темноте, брат? — спросил Рюрик, подходя к окну и отдёргивая шторы. Солнечный свет хлынул в комнату, заставив Синеуса поморщиться. — Воздух и свет помогают выздоровлению, так говорят лекари.
— Лекари говорят много, — слабо улыбнулся Синеус. — Но некоторые болезни им не подвластны.
Рюрик сел на край кровати, внимательно глядя на брата. За последние месяцы Синеус сильно изменился. Его некогда полное лицо осунулось, кожа приобрела желтоватый оттенок, глаза запали и потускнели. Только в них ещё временами вспыхивали искры прежнего ума и проницательности.
— Виктор сказал, что смог облегчить твою боль, — сказал Рюрик. — Это правда?
Синеус кивнул:
— Да, его снадобья помогают. Боль отступает, и я могу хотя бы ясно мыслить. Но мы оба знаем, что это лишь отсрочка.
Рюрик стиснул зубы. Он не привык чувствовать себя беспомощным, но перед лицом болезни брата все его военные и политические таланты были бесполезны.
— Я слышал о Труворе, — продолжил Синеус, меняя тему. — Жаль, что не смогу попрощаться с ним.
— Мы все попрощаемся с ним, когда я вернусь из Изборска, — твёрдо сказал Рюрик. — Я привезу его прах, и мы устроим достойное погребение, как подобает князю и воину.
Синеус смотрел на брата с печальной улыбкой:
— Всегда такой решительный, такой уверенный. Ты никогда не принимаешь поражения, даже от смерти.
— Смерть — часть жизни, — ответил Рюрик. — Но пока есть хоть малейший шанс на победу, я буду бороться. И за тебя тоже, брат.
Синеус слабо махнул рукой:
— Оставь. Лучше расскажи, что происходит в крепости. Я устал лежать здесь, словно немощный старик, но сил выйти пока нет.
Рюрик с готовностью рассказал о восстановлении повреждённых зданий, о допросе пленных, о вестях, привезённых купцами с востока. По мере его рассказа, лицо Синеуса оживлялось, в глазах вновь появлялся интерес к жизни.
— А что с Хельгой? — спросил он, когда Рюрик сделал паузу. — Ты говорил с ней?
Лёгкая улыбка тронула губы Рюрика:
— Да. Она согласилась стать моей женой.
Синеус с неожиданной силой схватил руку брата:
— Это хорошо. Очень хорошо. Она умна, смела и добра. Такая женщина укрепит не только твоё сердце, но и твою державу.
— Я рад, что ты одобряешь мой выбор, — сказал Рюрик. — Твоё мнение для меня важно.
— А важно ли оно для других? — вдруг спросил Синеус, и в его голосе прозвучала неожиданная горечь. — Посмотри правде в глаза, брат. Ты — князь, воин, основатель державы. Трувор был любимцем дружины, неукротимым боевым топором в твоей руке. А я... Кто я? Торговец, счетовод, мастер соглашений. Необходимый, но не воспеваемый в песнях.
Рюрик смотрел на него с удивлением:
— Ты всегда был опорой нашего союза, Синеус. Твой ум и дальновидность не раз спасали нас от ошибок.
— Как и предсказал Виктор, — кивнул Синеус. — Помнишь, что он сказал, когда мы только начинали наш путь? «Рюрик будет мечом и щитом, Трувор — боевым топором, а Синеус — весами, отмеряющими золото и справедливость». Тогда я гордился этой ролью. Теперь же...
Он замолчал, глядя в окно на далёкое небо, затем продолжил тише:
— Теперь, когда смерть смотрит мне в глаза, я думаю о том, что оставлю после себя. Трувор оставил славу непобедимого воина. Ты оставишь целую державу. А я? Несколько торговых договоров и аккуратные счётные книги?
Рюрик сжал руку брата:
— Ты несправедлив к себе. Без торговли, без законов, без правильного управления все мои победы были бы бессмысленны. Держава стоит не только на мечах, но и на золоте, на договорах, на мудром управлении. И в этом твоя заслуга не меньше моей.
Синеус слабо улыбнулся:
— Возможно, ты прав. В любом случае, теперь уже поздно меняться. Каждый из нас прошёл свой путь так, как было суждено.
Он помолчал, затем добавил, меняя тон на более деловой:
— Когда отправляешься в Изборск?
— Через две недели, — ответил Рюрик. — Как только закончим основные восстановительные работы и удостоверимся, что свеи действительно ушли с наших земель.
— Возьми с собой Вадима, — посоветовал Синеус. — Он хорошо знает настроения словен в Изборске. И Хельгу, если она согласится. Её присутствие покажет, что ты серьёзно относишься к союзу с местными племенами.
Рюрик кивнул, отмечая про себя, что даже на смертном одре Синеус продолжает мыслить как государственный муж, заботясь о политических последствиях каждого шага.
— Я последую твоему совету, — сказал он. — А ты... ты поправляйся. Я хочу, чтобы ты стоял рядом со мной на свадьбе.
Синеус не ответил, лишь посмотрел на брата долгим взглядом, в котором читалось знание, что этому желанию не суждено сбыться.
В дверь тихо постучали.
— Войдите, — сказал Рюрик.
Дверь открылась, и вошла Хельга с небольшой корзиной, накрытой чистым полотном.
— Я принесла травы, как обещала, — сказала она, подходя к кровати. — Они помогут со сном и уменьшат жар.
— Благодарю, — кивнул Синеус, пытаясь приподняться на подушках. — И позволь поздравить тебя. Рюрик сказал, что ты согласилась стать его женой.
Хельга улыбнулась, и от этой улыбки комната словно стала светлее:
— Да, согласилась. И надеюсь, что ты благословишь наш союз.
— С радостью, — искренне ответил Синеус. — Рюрик сделал мудрый выбор. Возможно, мудрейший в своей жизни.
Он повернулся к брату:
— Оставь нас ненадолго. Я хочу поговорить с Хельгой наедине. К тому же, тебя наверняка ждут государственные дела.
Рюрик нахмурился, не понимая, почему брат хочет говорить с Хельгой без него, но спорить не стал:
— Хорошо. Я вернусь позже.
Когда дверь за ним закрылась, Синеус внимательно посмотрел на Хельгу:
— Ты любишь его? — прямо спросил он.
Хельга не отвела взгляда:
— Да. Всем сердцем.
— Хорошо, — кивнул Синеус. — Потому что он любит тебя так, как я не видел, чтобы он любил кого-либо ещё. Даже нас, своих братьев.
Он сделал паузу, затем продолжил:
— Я не доживу до вашей свадьбы, Хельга. Мы оба это знаем. Поэтому я хочу сказать тебе сейчас то, что сказал бы тогда.
Хельга молча ждала, не пытаясь отрицать очевидное или предлагать пустые утешения.
— Рюрик силён и решителен, но иногда эта сила оборачивается упрямством, а решительность — неспособностью видеть иные пути, — продолжил Синеус. — Он нуждается в ком-то, кто покажет ему другую сторону, кто заставит его замедлиться и подумать, прежде чем действовать. Виктор делал это многие годы, но он не всегда будет рядом. Эта роль теперь переходит к тебе.
Хельга кивнула:
— Я понимаю. И я постараюсь быть достойной этой роли.
— Я не сомневаюсь, — улыбнулся Синеус. — У тебя мудрое сердце. Но будь готова к тому, что власть меняет людей. Иногда к лучшему, иногда... — он не закончил фразу, но смысл был ясен.
Хельга задумчиво посмотрела на него:
— Что ты советуешь?
— Сохрани себя, — просто ответил Синеус. — Не позволяй власти, богатству, славе менять то, кто ты есть на самом деле. Напоминай об этом и Рюрику. В этом ваше спасение.