— Куда ты пойдёшь?
— На восток, — ответил Виктор. — Там, за горами, за великими реками, лежат земли, о которых ты ещё услышишь. Земли шёлка и пряностей, древних городов и мудрых учений. Возможно, там я найду новую цель. Или, может быть, просто отдохну какое-то время.
Рюрик поднял взгляд на своего наставника. В его глазах читалась сложная смесь эмоций — печаль, понимание, благодарность, и что-то ещё, похожее на смирение перед неизбежным.
— Я всегда знал, что этот день придёт, — наконец сказал он. — С самого детства, когда ты рассказывал мне истории о древних империях, о правителях давно минувших эпох, говоря о них так, словно видел их своими глазами... Я догадывался, что ты не останешься навсегда.
Он вздохнул:
— Но знать и принять — разные вещи.
— Я понимаю, — кивнул Виктор. — Расставания всегда тяжелы. Даже для меня, повидавшего слишком много прощаний.
Между ними повисло молчание, нарушаемое лишь тихим плеском речных волн и отдалённым уханьем совы в лесу.
— Синеус знал о тебе, — неожиданно сказал Рюрик. — Не всё, но догадывался о многом. Он говорил Хельге, что оставил ей письмо с какими-то откровениями о тебе.
Виктор слегка улыбнулся:
— Не удивлён. Синеус всегда был самым проницательным из вас троих. Он видел то, что другие пропускали.
— И... тебя это не беспокоит? — осторожно спросил Рюрик. — То, что он мог раскрыть твои тайны?
— Нет, — покачал головой Виктор. — Я доверяю Синеусу даже после его смерти. И я доверяю Хельге. Она мудра и понимает ценность тайн.
Он повернулся к Рюрику, глядя ему прямо в глаза:
— К тому же, мне нечего скрывать от тебя. Ты знаешь, кто я. Может быть, не все детали моего прошлого, но суть — точно. Бессмертный странник, наблюдающий за подъёмом и падением цивилизаций, иногда вмешивающийся, чтобы направить ход истории.
Рюрик кивнул:
— Да, я знаю это. И я благодарен, что из всех мест и времён ты выбрал нас, наши земли, меня.
— Я не ошибся в выборе, — с теплотой произнёс Виктор. — То, что ты создаёшь здесь, переживёт века. Держава Рюрика станет основой великого государства, которое раскинется от моря до моря, от северных лесов до южных степей.
Он провёл рукой по поверхности воды, создавая круги на зеркальной глади:
— Я видел многие империи. Римскую и Персидскую, Египетскую и Китайскую, Вавилонскую и Греческую. Некоторые были построены на крови и страхе, другие — на мудрости и справедливости. Первые сияли ярко, но недолго. Вторые же оставляли след в веках.
Он повернулся к Рюрику:
— Твоя держава будет из вторых. Потому что ты понимаешь главное — власть существует не ради власти, а ради людей. Ради того, чтобы создать мир, где каждый может жить без страха, растить детей, торговать, создавать, верить по-своему.
Рюрик долго смотрел на своего наставника, затем кивнул:
— Я постараюсь быть достойным твоего доверия. И этого меча.
Он встал, подняв оружие к небу. В лунном свете лезвие словно светилось изнутри, отражая звёзды.
— Я назову его Заря, — сказал Рюрик. — В честь новой эпохи, которую мы начинаем. И в память о тебе, который привёл меня к ней.
Виктор тоже поднялся:
— Хорошее имя для меча. Заря — это не только начало дня, но и обещание будущего.
Они стояли рядом на берегу реки — молодой князь и древний бессмертный. Учитель и ученик. Создатель и созданное. Между ними протянулась невидимая нить понимания, которая не оборвётся даже с расстоянием и временем.
— Пора возвращаться, — наконец сказал Рюрик. — Нужно подготовить всё для погребального обряда. И сообщить людям о смерти Синеуса.
Виктор кивнул, и они направились обратно к крепости. Но в этот раз — не наставник впереди и ученик следом, а плечом к плечу, как равные. Как должно быть, когда ученик превзошёл учителя, и дальше должен идти своим путём.
### РЮРИК
Погребальный костёр горел высоко, пламя взвивалось к ночному небу, унося с собой душу Синеуса к чертогам предков. Жители Ладоги собрались на берегу реки, провожая в последний путь среднего из трёх братьев-основателей.
Рюрик стоял у костра, облачённый в тёмные одежды, с непокрытой головой. Ветер трепал его волосы и бороду, играл с языками пламени. На груди князя лежал молот Тора — символ силы и защиты, принятый варягами с севера.
Рядом с ним стояла Хельга, её лицо было серьёзным и сосредоточенным. Как будущая княгиня, она принимала участие в обряде, подавая Рюрику ритуальные предметы, которые он бросал в огонь.
Виктор держался чуть поодаль, наблюдая за церемонией с выражением вечной печали на лице. Для него, видевшего смерть тысяч людей за свою долгую жизнь, каждое прощание всё равно оставалось болезненным напоминанием о преходящей природе всего сущего.
— Синеус, сын Годеслава, брат мой и соратник, — громко произнёс Рюрик, обращаясь к костру. — Ты был мудрым советником, честным торговцем, справедливым правителем. Твоим умом и трудом мы создали то, что останется на века.
Он бросил в огонь серебряную монету — символ торговых талантов Синеуса, а затем свиток пергамента, на котором был записан один из первых торговых договоров новой державы.
— Сегодня ты уходишь в край вечного света, к нашим предкам и богам. Но память о тебе останется здесь, в делах твоих, в законах, которые ты создал, в торговых путях, которые ты проложил.
Хельга подала ему кубок с медовым напитком. Рюрик отпил глоток, а остальное вылил в костёр. Пламя взметнулось выше, зашипело, словно благодаря за подношение.
— Мы не кладём тебя в погребальную ладью, как принято у наших предков, — продолжил Рюрик. — Ибо ты сам сказал, что хочешь остаться в этой земле, которую мы избрали своим домом. Но мы отправим с тобой всё необходимое для путешествия в иной мир.
Он бросил в огонь кинжал Синеуса, его гребень, любимую чашу, несколько монет из разных земель — всё то, что средний брат ценил при жизни.
— А когда прах остынет, мы соберём его и отвезём в Новгород, на холм, где видны и город, и река, и лес. Там ты будешь покоиться рядом с Трувором, как и хотел. Братья, разлучённые жизнью, но соединённые в смерти.
Рюрик замолчал, глядя на пламя, в котором исчезало тело брата. В толпе раздались тихие рыдания — Синеуса любили в Ладоге за его справедливость и мудрость.
Князь повернулся к собравшимся:
— Синеус ушёл от нас, но дело наше продолжается. Как он учил нас — жизнь не останавливается, торговля не прекращается, работа не замирает. Утром каждый вернётся к своим обязанностям, ибо такова воля богов и такова наша судьба — продолжать путь, несмотря на потери.
Он поднял руку, завершая официальную часть обряда:
— А сейчас помянем его так, как он сам любил — добрым словом, честной песней и глотком мёда.
Рюрик отошёл от костра, передав наблюдение за ним младшим дружинникам. Поминальная трапеза была организована там же, на берегу — длинные столы с простой, но обильной едой, бочки с медовухой и пивом, места для всех жителей Ладоги.
Князь сел во главе стола, Хельга — по правую руку от него, Виктор — по левую. Обычаи требовали, чтобы поминки начались с добрых воспоминаний об ушедшем.
— Я помню, как впервые встретил Синеуса, — начал Рюрик, когда все расселись. — Это было в Хедебю, на большом торжище. Я был тогда совсем молод, только начинал свой путь торговца и воина. Синеус уже тогда поражал всех своей способностью говорить на нескольких языках и считать быстрее любого купца.
Он улыбнулся воспоминанию:
— Однажды он уличил жадного фризского торговца, пытавшегося обмануть молодого славянина при обмене мехов на соль. Синеус не просто пересчитал всё правильно, но и заставил фриза извиниться перед всем торжищем. С тех пор его уважали и варяги, и славяне, и финны — все, кто ценил честную торговлю.
Виктор кивнул:
— Я помню этот случай. Это был один из первых раз, когда я заметил в нём не просто хорошего счетовода, но человека с чувством справедливости. Качество, столь редкое среди торговцев.
Постепенно и другие начали делиться своими воспоминаниями. Кто-то рассказывал, как Синеус справедливо разрешил спор о земле между двумя соседями. Кто-то вспоминал его способность находить компромисс даже в самых сложных переговорах. Женщины говорили о его щедрости к вдовам и сиротам.
Хельга слушала все эти истории с интересом, узнавая о человеке, которого знала не так хорошо, как хотелось бы. Синеус проводил больше времени в Белоозере, чем в Ладоге или Новгороде, и их пути пересекались редко.
Когда настала её очередь говорить, она поднялась:
— Я не знала Синеуса так долго, как многие из вас. Но даже за короткое время нашего знакомства я увидела в нём качества, которые редко встречаются даже у самых мудрых мужей. Он умел слушать — не просто слышать слова, а понимать их смысл и сердце говорящего. Он ценил знания — не только те, что приносят выгоду, но и те, что расширяют понимание мира. И главное — он любил эту землю и людей, живущих на ней, хотя родился далеко отсюда. За это его будут помнить не только как брата князя, но и как одного из отцов нашей державы.
Её слова были встречены одобрительным гулом. Рюрик с благодарностью сжал её руку, когда она села обратно.
Поминки продолжались до поздней ночи. Людям раздали факелы, и берег реки осветился множеством огней, словно звёзды спустились с неба, чтобы проводить душу Синеуса. Скальды пели песни о трёх братьях, пришедших из-за моря, чтобы принести мир и порядок на эти земли. Старейшины рассказывали предания о загробном мире, куда уходят доблестные воины и мудрые правители.
Когда большинство людей разошлось, у догорающего костра остались только Рюрик, Хельга и Виктор. Они молча смотрели на тлеющие угли, каждый погружённый в свои мысли.
— Завтра соберём прах, — наконец сказал Рюрик. — Через три дня я отправляюсь в Изборск. Хельга, ты поедешь со мной?
Она кивнула:
— Конечно. Ты не должен переживать это в одиночестве.
Рюрик повернулся к Виктору:
— А ты?