— Я останусь здесь, в Ладоге, — ответил тот. — Кто-то должен следить за восстановлением и быть готовым отразить новые набеги, если они случатся. К тому же... — он сделал паузу, — мне кажется, вам двоим нужно это время вместе. Чтобы узнать друг друга лучше, прежде чем связать свои жизни навсегда.
Рюрик понимающе кивнул. Виктор, как всегда, видел глубже поверхности, понимал истинные нужды людей, даже когда они сами их не осознавали.
— Тогда решено, — сказал князь. — Мы с Хельгой отправимся в Изборск, заберём прах Трувора и вернёмся через месяц, возможно, немного больше. К тому времени Ладога должна быть полностью восстановлена, а подготовка к зиме — завершена.
Он посмотрел на угасающий костёр:
— А пока... пора дать огню догореть и брату — упокоиться с миром.
Они поднялись и медленно пошли к крепости. За их спинами догорал погребальный костёр, унося с собой ещё одну главу в истории зарождающейся державы и открывая путь для новой.
Впереди ждали Изборск с его печалью о потерянном брате, возвращение в Новгород, свадьба, которая скрепит союз варягов и местных племён, и долгий путь создания государства, которое переживёт века.
А над всем этим — невидимый, но неумолимый ход времени, которое даже бессмертный не мог остановить, лишь наблюдать, как оно меняет людей, земли и целые миры.
***
### ХЕЛЬГА
Дорога в Изборск петляла между холмами, то углубляясь в леса, то выходя на открытые пространства, где взгляд мог охватить окрестности на много вёрст вокруг. Караван двигался медленно — тридцать всадников, несколько повозок с припасами и подарками для изборских старейшин, а также тщательно охраняемый ларец с прахом Синеуса, который предстояло соединить с прахом Трувора на холме в Новгороде, как и завещал средний из братьев.
Хельга ехала рядом с Рюриком во главе каравана. За прошедшие дни пути они много говорили — о будущем, о своей предстоящей свадьбе, о планах по объединению разрозненных племён под единой властью. Но ещё больше они молчали — не тяжёлым, неловким молчанием, а спокойным, понимающим, в котором не нужны были слова.
Сейчас, когда они поднимались на очередной холм, Хельга заметила, как изменилось лицо Рюрика — стало задумчивым, почти мечтательным. Он смотрел на расстилающиеся внизу земли с каким-то особым выражением — не как завоеватель, оценивающий добычу, а скорее как пастух, заботящийся о своём стаде.
— О чём ты думаешь? — тихо спросила она, придерживая коня рядом с его скакуном.
Рюрик моргнул, словно выходя из транса, и повернулся к ней:
— О земле. О том, как она прекрасна и как много обещает. Смотри, — он указал рукой на простирающиеся внизу леса, поля и реку, блестящую в утреннем свете, — здесь могут жить тысячи людей, выращивать хлеб, разводить скот, торговать, строить города. И всё, что им нужно — мир и порядок.
Он помолчал, затем добавил тише:
— Об этом мечтали мы с братьями, когда впервые пришли сюда. Не о завоеваниях, не о дани, даже не о власти как таковой. А о создании места, где разные народы могут жить вместе, под защитой справедливых законов.
Хельга внимательно смотрела на него. Таким она видела Рюрика редко — открытым, мечтательным, говорящим не как князь, а как человек с видением будущего.
— Я понимаю, — кивнула она. — В детстве отец брал меня с собой в торговые поездки. Я видела земли, где правители думают только о богатстве и славе, выжимая всё из своих подданных. И видела места, где мудрость правителей создавала процветание для всех. Разница всегда была очевидна — даже в лицах обычных людей, встречавшихся на улицах.
Рюрик внимательно посмотрел на неё:
— И какими ты видишь нас? Нашу землю? Наше правление?
Хельга задумалась, не спеша с ответом:
— Я вижу начало чего-то нового, — наконец сказала она. — Ни варяжского княжества, ни славянской державы, а чего-то, объединяющего лучшее от многих народов. Сила и предприимчивость северян, мудрость и терпение славян, знания и традиции финских племён... Если мы сможем сплавить это вместе, получится нечто особенное.
Она посмотрела на него с лёгкой улыбкой:
— Но для этого нужен особый правитель. Не просто сильный воин или мудрый старец, а кто-то, способный видеть ценность в разных людях, традициях, подходах.
— Ты льстишь мне, — с лёгкой улыбкой сказал Рюрик.
— Нет, — серьёзно ответила Хельга. — Я говорю, что вижу. Иначе я не согласилась бы стать твоей женой.
Она сделала паузу, затем добавила тише:
— Когда отец впервые привёл тебя в наш дом, я удивилась. Все варяги, которых я знала до того, были громкими, хвастливыми, смотрели на местных свысока. А ты... ты говорил с моей матерью на её родном языке, пусть и неидеально. Ты спрашивал о местных обычаях и слушал ответы. Ты относился к нам как к равным, хотя мог бы вести себя как господин.
Рюрик задумчиво кивнул:
— Виктор учил меня, что сила правителя — не в способности унижать других, а в умении поднимать их. «Настоящая власть, — говорил он, — это когда люди идут за тобой не из страха, а из уважения и веры».
Они продолжили путь в молчании, думая каждый о своём. Караван спускался с холма, направляясь к переправе через небольшую речку. Впереди, в дымке расстояния, уже виднелись контуры Изборска — крепости на возвышенности, окружённой земляным валом.
— Мы прибудем к вечеру, — сказал Рюрик, указывая на далёкую крепость. — Трувор много сделал для укрепления Изборска. Когда он пришёл сюда, здесь был лишь небольшой острог. Теперь это настоящая крепость, способная выдержать серьёзную осаду.
Хельга кивнула:
— Младший из братьев, но не менее значимый для создания державы.
— Трувор был особенным, — с теплотой сказал Рюрик. — Вспыльчивый, порой резкий, но преданный и честный до мозга костей. Люди шли за ним не раздумывая, потому что знали — он никогда не пошлёт их туда, куда не пойдёт сам.
Они приблизились к переправе, где их уже ждал паром — большой плот, способный перевезти несколько всадников с лошадьми за один раз. Перевозчики, заметив княжеский стяг, выказывали явное волнение — не каждый день через их переправу проезжал сам князь.
Хельга спешилась, давая отдых коню, пока готовился паром. Она подошла к берегу реки, наблюдая за быстрым течением воды. Это было хорошее место — с рыбой, зверем в окрестных лесах, плодородной почвой на полях. Земля, которая могла прокормить много людей, если правильно её использовать.
— Я бывала здесь с отцом, — сказала она подошедшему Рюрику. — Везли мёд, воск и меха в Изборск, а оттуда — соль и ткани в Новгород. Тогда, всего несколько лет назад, здесь было опасно. Разрозненные племена постоянно враждовали, на дорогах промышляли разбойники. Теперь же...
— Теперь здесь можно проехать с женщиной и не бояться, — закончил за неё Рюрик. — Это и есть наша главная задача — принести мир на эти земли. Не покорить, не завоевать, а объединить.
Он посмотрел на реку:
— Вода многому учит правителя. Она никогда не останавливается, всегда находит путь вперёд. Она может быть мягкой, но со временем пробивает даже камень. Она приносит жизнь, но может и забрать её, если не уважать её силу.
Хельга улыбнулась:
— Ты начинаешь говорить загадками, как Виктор.
— Наверное, перенял у него за годы учёбы, — усмехнулся Рюрик. — Он любит такие сравнения.
Паром был готов, и они вернулись к каравану. Переправа заняла несколько часов — плот мог перевозить лишь небольшие группы за раз. Когда последняя повозка оказалась на противоположном берегу, солнце уже клонилось к закату.
Рюрик приказал ускорить движение, чтобы достичь Изборска до наступления темноты. Дорога стала лучше — видно было, что о ней заботятся, регулярно подсыпают гравий, убирают поваленные деревья.
Когда они приблизились к крепости, навстречу им выехал отряд всадников под знаменем Изборска — белый сокол на синем фоне, герб, выбранный Трувором в честь птицы, которая, по легенде, указала ему место для основания крепости.
Во главе отряда ехал Хакон — старший дружинник Трувора, ставший после его смерти временным правителем Изборска. Высокий, широкоплечий воин с длинной рыжей бородой, заплетённой в две косы, он был образцом северного воина. Но в глазах его читался не только воинский дух, но и проницательный ум.
— Приветствую тебя, князь, — громко произнёс Хакон, останавливая коня перед Рюриком. — Изборск скорбит вместе с тобой о потере братьев и готов присягнуть тебе как единственному правителю.
Рюрик склонил голову в знак признательности:
— Благодарю за верность, Хакон. Трувор всегда говорил о тебе как о самом надёжном из своих людей. Теперь я вижу, что он не ошибался.
Он представил Хельгу, объяснив её статус будущей княгини. Хакон выразил почтение, но Хельга заметила в его глазах тень сомнения — вероятно, известие о том, что князь берёт в жёны девушку смешанного происхождения, без знатной родословной, вызывало у него вопросы.
«Мне ещё предстоит доказать многим, что я достойна этого места», — подумала она, сохраняя внешнее спокойствие и достоинство.
Вместе они въехали в Изборск. Крепость была меньше Ладоги, но расположена более выгодно с оборонительной точки зрения — на высоком холме, окружённом с трёх сторон крутыми склонами, а с четвёртой — глубоким рвом и мощным валом. Внутри — аккуратные деревянные строения, главный зал из тёсаных брёвен, несколько башен для наблюдения.
Хельга заметила, что население здесь было более смешанным, чем в Ладоге — варяжские дружинники, местные словене, даже несколько финских семей, судя по одежде и чертам лиц. Все они с почтением приветствовали княжеский караван, но в глазах многих читалась настороженность — они ещё не знали, чего ожидать от нового правителя.
В главном зале крепости был устроен пир в честь прибытия князя. Не роскошный — времени на подготовку было мало, да и недавняя смерть Трувора не располагала к излишествам, но достойный. За столами собрались старейшины Изборска, дружинники, купцы из разных земель.