Дан кивнул, медленно поднялся и, бросив последний ненавидящий взгляд на Рюрика, побрёл прочь.
— Это не конец, — сказала Хельга, глядя вслед уходящему. — Ингвар не оставит это просто так.
— Конечно, нет, — согласился Рюрик. — Но теперь он знает, что я не один. Что у меня есть союзники, готовые встать рядом со мной против него.
Он посмотрел на неё внимательно:
— Кстати о союзниках. Думаю, после сегодняшнего твой отец принял решение относительно моего предложения?
— Я не говорю за него, — ответила Хельга, — но думаю, да. Когда человек готов проливать кровь рядом с тобой, это говорит больше любых слов.
Рюрик улыбнулся:
— Мудро сказано. А что насчёт тебя, Хельга? Ты пойдёшь с нами на восток? Станешь частью нового мира, который мы строим?
Хельга задумалась. Всего два дня назад она даже не знала этого человека, а теперь он предлагал ей полностью изменить свою жизнь, отправиться в неизвестные земли, стать частью чего-то большего, чем она могла представить.
Но странным образом, идея не пугала её. Наоборот, она чувствовала волнение и предвкушение, словно всю жизнь ждала этого шанса, этого приключения.
— Если мой отец согласится, — наконец ответила она, — я пойду с вами. Я хочу увидеть это новое государство своими глазами. Помочь построить мост между двумя народами.
Рюрик улыбнулся, и в его улыбке было что-то такое, от чего сердце Хельги забилось сильнее.
— Тогда я буду ждать решения твоего отца с ещё большим нетерпением, — сказал он.
Они вернулись к Хотену, который отдавал последние распоряжения по поводу пленных. Увидев их вместе, он прищурился, но ничего не сказал.
— Твои люди оказали нам неоценимую услугу сегодня, — обратился Рюрик к Хотену. — Я не забуду этого.
— Посмотрим, — хмуро ответил тот. — Пойдём со мной, конунг. Нам нужно серьёзно поговорить о твоём предложении.
Они удалились в дом Хотена, оставив Хельгу на пристани. Она смотрела им вслед, понимая, что её судьба сейчас решается в этом разговоре. Всё её существо трепетало от предвкушения и тревоги. Часть её боялась перемен, но другая, большая часть, жаждала их всем сердцем.
***
Вечером того же дня Хотен собрал всю семью в главном зале дома. Его лицо было серьёзным, но решительным.
— Я принял решение, — объявил он. — Мы принимаем предложение конунга Рюрика и отправляемся с ним на восток следующей весной.
Ярослава тихо вздохнула, но не стала возражать. Младшие братья Хельги — двенадцатилетний Бравлин и десятилетний Велемуд — взволнованно переглянулись, явно предвкушая приключение.
— Что заставило тебя принять это решение? — спросила Хельга, хотя уже догадывалась об ответе.
— Сегодняшнее нападение, — ответил Хотен. — Оно показало мне, что даже здесь, в нашем поселении, мы не можем чувствовать себя в безопасности. Ингвар — только первая ласточка. За ним придут другие — франки, даны. Земли наших предков скоро станут полем битвы.
Он сделал паузу, глядя на свою семью:
— На востоке у нас есть шанс начать всё заново. Построить новый дом, где наши дети смогут расти не под тенью чужих мечей, а под защитой единых законов и сильной власти. Рюрик предлагает не просто торговое партнёрство — он предлагает нам стать частью чего-то большего. И я верю, что у него хватит сил и мудрости воплотить эти планы в жизнь.
— Он правда такой великий человек? — спросил Бравлин, широко раскрыв глаза.
— Он человек с большими амбициями и способностями, — ответил Хотен. — А станет ли он великим — покажет время. Но в одном я уверен: лучше быть рядом с тем, кто строит будущее, чем с теми, кто живёт прошлым.
Взгляд Хотена остановился на Хельге:
— Рюрик особо просил, чтобы ты сопровождала нас. Он ценит твои знания языков и обычаев. Сказал, что такие люди, как ты — мост между народами — будут основой нового государства.
Хельга почувствовала, как краска приливает к щекам:
— Я рада, что он так думает, — сказала она как можно спокойнее. — Я действительно смогу быть полезной на новых землях.
— Не сомневаюсь, — кивнул Хотен, и в его глазах мелькнула тень беспокойства. — Но помни, дочь, что конунги порой ищут не только помощников, но и... другие связи. Будь осторожна со своим сердцем.
— Отец! — воскликнула Хельга, чувствуя, как краска смущения становится ещё ярче.
— Я просто предупреждаю, — примирительно сказал Хотен. — Рюрик — достойный человек, но он прежде всего вождь, конунг. Его первая забота — власть и влияние. Никогда не забывай об этом.
Ярослава положила руку на плечо мужа:
— Думаю, Хельга достаточно разумна, чтобы самой разобраться в своих чувствах, — мягко сказала она. — А сейчас давайте обсудим практические вопросы. Что мы берём с собой? Что оставляем? Как подготовиться к путешествию?
Разговор перешёл к деталям предстоящего переезда, но мысли Хельги то и дело возвращались к Рюрику. Она представляла восточные земли, новые города, которые они построят, и своё место в этом новом мире. Место рядом с человеком, чьи амбиции и мечты совпадали с её собственными.
Впервые в жизни она чувствовала, что её путь становится ясным. Что впереди не просто торговые поездки и переводы для отца, а нечто большее — возможность стать частью истории, которую будут помнить столетия.
***
### ИНГВАР
Ингвар Жестокий сидел в своём длинном доме, глядя на пламя очага. Его массивная фигура, облачённая в тяжёлую медвежью шкуру, казалась высеченной из камня. Только пальцы, сжимавшие рог с медовухой, едва заметно подрагивали от гнева.
Перед ним на коленях стоял Хаскульд, единственный выживший из отряда, посланного убить Рюрика. Его лицо с рассечённой бровью было бледным, а голос дрожал, когда он заканчивал свой рассказ о провале миссии.
— ...и тогда он сказал, что в следующий раз не будет так милосерден, мой господин, — закончил Хаскульд. — Велел передать, что если ты хочешь его смерти, то должен прийти сам.
Ингвар медленно поставил рог на стол. В зале воцарилась мёртвая тишина. Воины и слуги, столпившиеся у стен, боялись даже дышать, зная, как опасен их господин в гневе.
— Он посмел отпустить тебя с таким посланием, — тихо произнёс Ингвар, и от этого тихого голоса у присутствующих мороз пробежал по коже. — Значит, он не только жив, но и настолько уверен в себе, что издевается над нами.
Хаскульд опустил голову ещё ниже, словно пытаясь вжаться в земляной пол.
— И ты, — продолжил Ингвар, — ты принял такое унижение? Принял жизнь из его рук, чтобы приползти ко мне с этим?
— Господин, я...
Договорить Хаскульд не успел. Ингвар молниеносным движением выхватил из-за пояса короткий нож и метнул его с такой силой, что тот вошёл точно в горло посланнику. Хаскульд захрипел, схватился за рукоять, но через мгновение упал лицом вниз, судорожно дёргаясь в луже собственной крови.
Никто в зале не шелохнулся. Все знали, что такая судьба ждёт любого, кто принесёт Ингвару дурные вести.
— Вытащите его отсюда, — бросил конунг слугам. — И пришлите ко мне моего сына. Немедленно.
Пока слуги торопливо выполняли приказ, Ингвар снова погрузился в созерцание огня. Его широкое лицо, обрамлённое седеющей бородой, заплетённой в две тугие косы, выражало сдерживаемую ярость. Но глаза, холодные голубые глаза настоящего северянина, оставались спокойными и расчётливыми.
Рюрик становился слишком серьёзной проблемой. Молодой выскочка, пришедший словно из ниоткуда, за последние годы собрал вокруг себя слишком много союзников, захватил слишком много торговых путей. А теперь ещё и готовился к экспансии на восток — в земли, которые Ингвар давно считал своей будущей добычей.
Всё это нужно было пресечь, пока не стало слишком поздно. Но как? Прямая атака теперь, после провала засады, будет ожидаемой. Рюрик наверняка усилит охрану, подготовится к открытому конфликту.
Нужен был другой подход. Что-то, чего молодой конунг не ожидает.
Его размышления прервал приход сына. Бьёрн был высоким молодым воином с каштановыми волосами и чертами лица, больше напоминавшими черты его покойной матери, чем отца. Он остановился на почтительном расстоянии, заметив тело Хаскульда, которое как раз выносили из зала.
— Ты звал меня, отец? — спросил он, делая вид, что не заметил мертвеца.
— Да, — кивнул Ингвар. — Садись. Нам нужно поговорить о твоём друге Рюрике.
Бьёрн напрягся, но послушно сел на скамью напротив отца.
— Он не мой друг, — сказал он. — Мы просто знакомы по торговым делам.
— Достаточно знакомы, чтобы ты возражал против моего плана устранить его, — холодно заметил Ингвар. — Достаточно, чтобы предупредить его о готовящейся засаде?
Бьёрн побледнел:
— Я не предупреждал его, — твёрдо сказал он. — Я лишь говорил, что честный вызов лучше подлого убийства. Что в открытом бою мы могли бы...
— В открытом бою?! — Ингвар с грохотом опустил кулак на стол. — Ты говоришь как наивный мальчишка, а не как сын конунга! В открытом бою мы потеряем десятки воинов. Зачем, если можно убрать одного человека тихо?
— Потому что так поступают трусы, а не воины, — ответил Бьёрн, и в его голосе зазвучала сталь. — Наши деды бросали вызов врагам в лицо, а не посылали убийц под покровом ночи.
Ингвар долго смотрел на сына тяжёлым взглядом. Потом медленно покачал головой:
— Наши деды умирали молодыми, Бьёрн. А те, кто был умнее, — строили королевства. Я хочу быть среди вторых.
Он наполнил два рога медовухой и один протянул сыну:
— Выпей со мной. И послушай внимательно, потому что я скажу это только один раз.
Бьёрн нерешительно взял рог. Он знал крутой нрав отца и то, как тот не терпит возражений. Но он также знал, что в глазах других воинов конунг, использующий подлые методы, теряет уважение. И он не хотел, чтобы его отец стал таким правителем.
— Восточные земли, — начал Ингвар после долгого глотка, — это не просто ещё один торговый маршрут. Это будущее, Бьёрн. Представь себе реки, по которым течёт не вода, а серебро. Представь шёлк, пряности, рабов, меха — всё, что только пожелаешь. Представь земли, настолько богатые, что они могут сделать нас королями, а не просто прибрежными налётчиками.