— Ярослав Константинович, понимаю ваше недовольство и приношу свои извинения за то, что вмешался в ваш разговор, — ловко сдвинув пунцового от негодования графа себе за спину, натянуто улыбнулся Зейд. — Граф Пелюзин также приносит свои искренние извинения и с радостью выплатит назначенную вами виру за свой проступок. Уверен, что вы будете справедливы в своих требованиях, ваша светлость.
— Я не хочу больше видеть этого человека в Твери или любом другом месте, где появится кто-либо из рода Разумовских. Никогда.
— Что ж… — замедленно кивнул Леонид Евгеньевич. — Я думал, что вы ограничитесь финансовой компенсацией, но такой вариант графа тоже устроит. Учитывая скорость роста вашего влияния и активности Анастасии Константиновны… Я прослежу, чтобы ваше пожелание было исполнено в точности, Ярослав Константинович.
— Приятного вечера, Леонид Евгеньевич. — кивнул я.
— Объяснитесь, господин Зейд! — когда пара направилась ко входу в особняк, прошипел Пелюзин. — Это возмутительно!
— Обязательно, Олег Петрович, — преувеличенно серьёзно ответил Зейд. — Это действительно очень важно. Просто я хочу, чтобы вы действительно поняли всё, что я вам сейчас скажу. Ваша жизнь имеет огромное значение для светлейшего князя и всей Российской Империи. Я не могу допустить, чтобы вы так глупо погибли из-за пустячной ссоры.
— Я⁈ — кажется, граф был ошарашен.
— Вы, — нимало не смущаясь, подтвердил свои слова Зейд.
— Этот юнец меня оскорбил! — запальчиво ответил Пелюзин, окончательно потерявшись в происходящем.
— Вам очень повезло, Олег Петрович, что рядом с князем оказалась его сестра, — хмыкнул в ответ Зейд. — Поговаривают, что при ней Ярослав Константинович действует значительно мягче и дипломатичнее.
— О чём вы, Леонид Евгеньевич? — недовольно спросил граф. — Пара успешных вылазок в зону за счёт дружинников рода ни о чём не говорят! Чего стоит он сам большой вопрос.
— Поверьте, ваше сиятельство, я знаю о чём говорю, — весело ответил Зейд. — Я видел это своими глазами. А ещё…
Пара зашла в особняк граф Добрышева и моя воздушная нить, сопровождавшая удаляющихся мужчин, тут же оборвалась. Настя, которую я за это время отвёл немного в сторону, не проронила ни слова. Только кивала дальним знакомым и мило улыбалась репортёрам.
— Один вопрос решили, — переключая внимание на сестру, произнёс я. — Думаю, в ближайшее время, Олег Петрович очень сильно подумает, прежде чем смотреть в вашу сторону, Анастасия Константиновна.
— Яр… — растерянно опустила глаза княжна. — Прости, я не знала, что встречу графа прямо на входе. Рассчитывала, что мы приедем вместе и подобных встреч можно будет избежать…
— Всё разрешилось благополучно, — тепло улыбнулся я. — Поэтому можешь расслабиться и наслаждаться мероприятием.
— А если бы дело дошло до дуэли? — когда я взял сестру под руку и повёл её ко входу в особняк, спросила Настя.
— Тогда бы я его убил, — издалека улыбаясь и махая рукой братьям Старковским, невозмутимо ответил я.
— Яр! — поражённая моей жестокостью, выдохнула девушка.
— Поверь, это был бы самый простой, гуманный и быстрый способ прекратить любые попытки давления на нашу семью, — ответил я. — Меня задевать никто не решится. Нюша в безопасности. Остаёшься только ты. К тому же, сама стремишься оказаться именно там, где проще всего тебя достать.
— Каждый занимается своим делом и выполняет свои задачи! — упрямо ответила Настя.
— Знаю, — повернувшись к сестре, слегка улыбнулся я. — Поэтому и сказал, что мне проще было убить этого Пелюзина, чтобы больше к тебе никто не лез.
— Хорошо, что Зейд оказался рядом, — тихо ответила Настя. В моих словах она не сомневалась и прекрасно понимала, что попусту я о таких вещах говорить не стал бы. — Наверное, это первый раз в моей жизни, когда я порадовалась тому, что рядом оказался кто-то из свиты светлейшего князя Пожарского.
— Леонид Евгеньевич за нашей беседой наблюдал с самого начала, — усмехнулся я. — Я давно тут стою и заметил его ещё двадцать минут назад.
— Значит, он изначально прекрасно понимал, к чему может привести ваш конфликт? — тут же начала прорабатывать ситуацию княжна. — Тогда почему вмешался только тогда, когда вызов на дуэль уже почти состоялся?
— Потому что именно так мог показать своё нейтральное отношение и возможность сотрудничества, — пожал плечами я. — У Леонида Евгеньевича свои выгоды в данной ситуации.
— Например? — подняла бровь Настя.
— Например, не допустить на территории нового губернатора грандиозного скандала с вызовом на дуэль аристократа, воспользовавшегося Правом Последнего, — рассматривая гостей в огромном зале, рассеянно ответил я. — Или желание получить часть тех данных, которые он хотел получить после всего увиденного во время проверки нашей дружины. А может добавить веса своим словам когда возникнет необходимость совместной работы с Разумовскими. Вариантов много и далеко не факт, что мы знаем хотя бы часть из них.
— Понятно, — задумчиво ответила сестра.
— Как выглядит тот барон, который может создать проблемы сегодня? — заметив, что нас пристально рассматривают некоторые молодые люди в зале, уточнил я. Братья Старковские решились только подойти поздороваться. Если при первых наших встречах парни немного робели из-за нашей разницы в официальных статусах, то сейчас вообще опасались даже глубоко дышать рядом со мной. Только Костя решился спросить у Насти о каком-то пустяке, но его брат тут же утащил родственника куда-то в глубину зала.
— Его тоже хочешь убить? — вроде бы весело спросила Настя, но в глазах девушки я увидел настороженность. Похоже, теперь она уже была не так уверена в правильности своей просьбы о моём присутствии на приёме. Оказалось, что мои методы решения проблем недостаточно дипломатичны.
— Хочу посмотреть на человека, который решился вступить в открытый конфликт с графом Пелюзиным, — улыбнулся я. Возможно, мне показалось, но княжна переживала за судьбу второго участника трёхстороннего конфликта значительно больше, чем за жизнь Олега Петровича.
Пелюзин мне откровенно не понравился. Подобные люди всегда вызывали у меня стойкое отторжение. Рассчитывать на помощь сильного союзника в трудную минуту это одно. И совсем другое к месту и не к месту пользоваться именем своего покровителя в таких ситуациях, где вообще стоило бы промолчать или извиниться. При этом граф, скорее всего, неплохо фехтовал. Этого ему хватало, чтобы уверенно чувствовать себя на дуэлях с молодыми дворянами. Вряд ли он использовал при этом свой дар, потому что магом Олег Петрович был откровенно слабым. По крайней мере, мои воздействия, которые привели к вмешательству Зейда в нашу беседу, Пелюзин вообще не заметил. А ещё граф очень любил использовать своё положение и нарываться на конфликты. Возможно, даже весьма успешно, раз об этом знал Леонид Евгеньевич.
В отличие от меня, большую часть времени проводившего в лесах и не особенно вникавшего в светскую жизнь других аристократов, барон Ожегов должен был очень хорошо знать графа если не лично, то через общих знакомых. И отсюда напрашивался вывод, что барон был готов устроить дуэль со столичным гостем, если это потребуется.
— Пока не вижу его, — пробежавшись глазами по многочисленным гостям, с заметной задержкой ответил Настя. — Но, думаю, Константин Александрович обязательно подойдёт к нам сам, если увидит. Добрый вечер, Роман Андреевич. Не думала, что вы решитесь так быстро вернутся к светской жизни. Как ваше здоровье? Уже поправились?
— Благодарю, Анастасия Константиновна! — бодро ответил подошедший к нам пожилой мужчина в старомодном костюме. — Благодаря вашему совету, дело пошло значительно быстрее. Добрый вечер, ваша светлость. Рад познакомиться с вами лично.
— Ярослав Константинович, знакомьтесь — Подольский Роман Андреевич, — мгновенно сориентировавшись, представила мне мужчину княжна. — Лучший архитектор Тверской губернии. Надеюсь, однажды Роман Андреевич займётся восстановлением внутренней обстановки нашего родового гнезда.
— Но однажды, а уже через пару недель, ваша светлость, — тут же весело возразил Подольский. — Наслышан о вас, Ярослав Константинович. Наслышан. Теперь, после личного знакомства, я практически обязан принять заказ вашей сестры. Обещаю, что верну имению рода Разумовских тот вид, который оно имело при Константине Александровиче.
— Очень на это надеемся, Роман Андреевич, — улыбнулся я. Энергии в этом старике хватило бы на троих молодых. Такие люди обычно искренне болели своей профессией и не мыслили жизни без любимой работы. Если Подольскому запретят трудиться, то он просто умрёт. — Рад был познакомиться.
Архитектор ушёл и мы наконец двинулись в глубину зала. Настя сознательно начала забирать влево, чтобы не лезть в самую гущу гостей. Целый час я делал именно то, о чём мы изначально договаривались с Настей — болтал о погоде и ценах на новые автомобили. Оказалось, что мою сестру знают буквально все на приёме. При этом меня многие гости вообще видели впервые. И я очень быстро понял, что появляться Насте на подобных мероприятиях было отличной идеей! Но, без меня…
Это стало понятно, когда к нашей паре со всех концов зала начали стягиваться пожилые семейные пары. Если бы они вели себя так же, как Роман Андреевич, то ничего плохого я бы не заподозрил. Вот только новые знакомые тащили с собой своих дочерей и очень хотели, чтобы я непременно с ними познакомился. И какое из поколений больше жаждало этого знакомства сказать я бы не взялся.
В какой-то момент я поймал себя на мысли, что уверенность графа Пелюзина основывалась на конкретном опыте. Поведение некоторых благородных девиц несильно знатных родов ничем не отличалось от сотрудницы ателье Петра Никифоровича, которая практически прямо предлагала мне своё тело. Тут ситуация была несколько более завуалированная, но такая же гадкая. Родители могут сватать своих детей возможному жениху, но никак не предлагать их кому-то ради сиюминутной выгоды.
Я очень быстро устал от толпы людей вокруг и повёл сестру к выходу во внутренний двор особняка. Там располагался просторный сад, где ещё практически не было гостей. Это уже ближе к вечеру, когда аристократы устанут от общения друг с другом, начнётся деление на небольшие группы. А сейчас можно было погулять в тишине. О толпе людей на приёме напоминал только небольшой гул. Правда, совсем пустым сад не был. Довольно быстро мы увидели несколько гуляющих групп гостей и Настя вдруг потянула меня к одной из них.