Честно говоря, мне казалось, что Павел Александрович, даже если и придёт на сегодняшнее мероприятие, то только чтобы выказать мне своё истинное отношение. Но сейчас я видел на переднем ряду главного зала Московской Академии многоопытного и очень сильного духом человека, который пытался всерьёз разобраться в ситуации, а не гоняться за мнимыми врагами с надуманными обидами.
Позади светлейшего князя сидел его верный слуга Степан. Оборотень, в чём теперь не было никаких сомнений, с интересом смотрел на Бетюжина. Новое лицо в моей свите явно заинтересовало слугу Муравьёва. Возможно, в будущем это могло означать для меня непредвиденные сложности.
— Что ж, — разлетелся по залу многократно усиленный магией голос Евгения Александровича Пожарского. — Раз проверенный сотнями лет артефакт династии Романовых признал князя Разумовского достойным возвращения в лоно Империи, то я считаю, что мы можем завершить это мероприятие. Пожалуй, это было интересное начало дня.
Глава рода Пожарских поднялся со своего места и уверенной походкой направился к выходу из зала. Проходя мимо меня, он светски кивнул и покинул помещение. Следом то же самое проделал князь Воронцов. И это толкнуло всю публику к выходу.
Все же, высшие аристократы были вершиной общества Российской Империи, и многие дворяне — осознанно или нет — пытались им подражать. А уж спорить или противиться воле самых могущественных людей страны никто из них даже не думал.
Буквально через пятнадцать минут в зале никого не осталось, кроме моей группы поддержки, ректора МАМИ и хранителя чаши. Последний, к моему удивлению, никуда не торопился уходить, несмотря на то что первым заявил об окончании церемонии.
— Ярослав Константинович, — обратился ко мне хранитель Чаши, но я практически не обратил внимания на его слова. Все мои мысли были заняты странным итогом прошедшего ритуала. Ни в одном источнике, не было никакой информации о золотом сиянии, которое так шокировало всех гостей. И я очень сильно сомневался, что где-то можно найти информацию о том, что человеческий артефакт мог оперировать рунами Вершителей.
— Алексей Александрович не сомневался в том, что вы благополучно пройдёте сегодняшнюю церемонию. И не стал откладывать следующий этап, — так и не дождавшись реакции с моей стороны, продолжил доверенный человек правителя страны. — Император просил лично передать вам вот это.
Хранитель чаши достал из отделанного дорогой кожей небольшого ларца деревянную шкатулку. От неё веяло магией так, будто внутри хранилась ещё одна реликвия правящей династии. Но всё оказалось гораздо интереснее.
Я осторожно открыл шкатулку и потрясённо замер. Внутри лежали четыре перстня рода Разумовских. И при этом только один из них был новоделом.
— Алексей Александрович просил передать свои сожаления по поводу ситуации с вашими старшими родичами, — негромко и так, чтобы слышал только я, произнёс хранитель.
Я только кивнул в ответ, потому что просто не знал, что можно сказать. Мой взгляд будто прикипел к содержимому шкатулки, которую передал мне доверенный человек императора. Сам хранитель, выполнив свой долг, принялся упаковывать реликвию правящей династии в особый контейнер для транспортировки обратно в Кремль.
Три перстня. Два — немного потрёпанные, один — достаточно сильно изношенный. Самый старый носил прежний глава рода, а два других принадлежали моим старшим братьям.
Что мог означать подобный подарок правителя Империи, я сказать сейчас бы не взялся. После всего, что произошло с моим родом за последние несколько лет, мне сложно было поверить, что император резко сменил свою политику.
Но подарок, переданный мне как бы походя и уже тогда, когда в зале не осталось никого постороннего, говорил о многом. Например, о том, что правитель отошёл от своих железных правил в случае с моими родственниками.
— Поздравляю вас с успешным завершением ритуала, ваша светлость, — откуда-то сбоку послышался голос ректора МАМИ.
Потому что по им же написанному закону родовые перстни предателей короны должны быть уничтожены в день казни таких людей. Но перстни не просто остались целыми последние пять лет — они хранились где-то в закромах сокровищницы Алексея Александровича Романова и ждали своего часа.
— Почему свет чаши отличался? — возвращаясь в реальность, посмотрел я на графа Кривошеева.
От этого взгляда Анатолий Викторович ощутимо вздрогнул и немного виновато улыбнулся:
— Подобного нет в открытом доступе, Ярослав Константинович. И вообще-то я не должен говорить о таких вещах.
Ректор воровато оглянулся, проверяя, чтобы рядом никого не было. Это выглядело довольно забавно, учитывая, что мы находились в месте, настолько пропитанном магией, что сами камни фонили множеством аспектов. — В особом архиве есть данные по связке реликвий рода Романовых. Если говорить конкретно об этом феномене, то он называется «Теория золотых имён».
— И что это значит? — прямо спросил я.
— Никто не знает, — немного смущённо рассмеялся Анатолий Викторович. — Просто известно, что золотых имён никогда не бывает больше тринадцати.
— И сколько их сейчас? — заинтересовался я.
— Это знает только Его Императорское Величество, — ответил граф.
— Благодарю вас за информацию, ваше сиятельство, — поняв, что дальше трясти собеседника смысла нет, произнёс я. — Если на этом мы закончили, то я хотел бы покинуть гостеприимные стены вашего заведения.
— Конечно-конечно, Ярослав Константинович! Не смею вас больше задерживать. — охотно согласился Кривошеев. — Такой день! Такое важное событие непременно стоит отметить шикарным застольем! Если бы кто-то у меня спросил, я бы порекомендовал для такой вечеринки ресторан «Базиль». Он находится всего в нескольких кварталах отсюда.
Я задумчиво посмотрел на собеседника и далеко за его плечом увидел лицо Бетюжина. Юрист внимательно смотрел на нас и, когда поймал мой взгляд, медленно покачал головой.
— Учту ваше предложение при выборе ресторана, Анатолий Викторович, — приветливо улыбнулся я. — Прямо сейчас мне нужно определиться, что делать дальше.
— Конечно, конечно, — быстро закивал граф.
— Ещё кое-что, Анатолий Викторович, — вспомнив о других делах, связывавших нас с Кривошеевым, произнёс я. Граф остановился на полушаге и изобразил полное внимание. — По поводу нашей совместной деятельности… Я бы хотел договориться с вами о поставке эссенции огня для нужд моего рода. Сколько мне будет стоить конденсация с учётом использования моих ресурсов в вашем процессе?
— Я думаю, примерно треть рыночной стоимости, — практически не задумываясь, ответил ректор МАМИ. — Но я хотел бы оставить за собой небольшой объём сырья для исследовательских целей Академии.
— Без проблем, — не стал спорить я. Такой вариант меня вполне устраивал.
Кривошеев ушёл, и меня со всех сторон обступили союзники. После нескольких минут радостных возгласов и поздравлений мы принялись вместе решать, куда стоит поехать. Никто не сомневался в том, что мы практически обязаны отпраздновать это знаменательное событие.
Жаркие обсуждения продолжались, пока мы не добрались до выхода из главного здания МАМИ, и только ближе к парковке удалось прийти к какому-то общему знаменателю в виде элитного ресторана, принадлежавшего кому-то из дальних родственников графа Новикова.
Я даже не заметил, как где-то по пути к нам присоединился Егор Алексеевич Бестужев. Мне было непривычно видеть командира егерей без его заместителей и верных бойцов, да ещё и в хорошем костюме, который странно смотрелся на нём после затёртого боевого камуфляжа.
А когда все оказались на парковке и принялись рассаживаться по машинам, я вдруг понял, что поблизости остались только автомобили членов союза. Лишь в отдалении стояла одна из тех машин, которые я видел, только приехав на церемонию. Герб на номере этой машины я отлично помнил, да и внешне спутать её с чем-то было крайне сложно. Поэтому, немного подумав, наклонился к Насте, которая в это время болтала с Марией Новиковой:
— Ты можешь ехать. Я чуть позже к вам присоединюсь.
— Что такое? — тут же настороженно спросила Настя. — Яр, не вздумай портить праздник!
— Даже не подумаю, — улыбнулся я. — Просто немного задержусь. Может, даже быстрее доеду — вообще-то у меня за рулём целый Ратай.
— Ну… хорошо, — нехотя согласилась девушка.
Она посмотрела на Марию, и та потащила мою сестру к своей машине. А я в это время развернулся и спокойно направился к отдельно стоявшему на парковке автомобилю.
Наглухо тонированные стекла не давали ни малейшего шанса понять, сколько человек находится внутри. Щиты на этом транспортном средстве стояли в разы лучше, чем на любой технике жандармерии.
Я без колебаний открыл дверь и, заглянув внутрь, спросил:
— Не помешаю?
Подземелья Москвы
В сыром подвале отчаянно чадили огни факелов, освещая помещение неровным светом. Холодный сквозняк гулял вокруг, ведь в помещение вело сразу несколько коридоров. С потолка местами капала вода, а каменные своды пережили не одно столетие.
Однако, двенадцать человек, которые присутствовали здесь похоже даже не замечали гнетущую атмосферу этого места. В помещении не было никакой мебели и люди просто стояли кругом, лицом внутрь.
Все были одеты в черные плащи, с глубокими капюшонами, скрывающими лица. Более того, каждый из присутствующих был прикрыт разнообразными заклинаниями, связанными с «родным» аспектом. Кроме этого все присутствующие были невосприимчивы к Менталу. Абсолютно невосприимчивы.
Если бы здесь сейчас присутствовал сторонний наблюдатель, то он мог бы понять, что причиной того, что все эти люди были полностью закрыты от ментального воздействия являлись невзрачные серые амулеты в виде буквы «V», что висели на груди у каждого из собравшихся.
Эти люди преимущественно молчали, а паузы между их репликами могли занимать многие минуты.
— Повторяю, мы с братом были на церемонии снятия Права Последнего и своими глазами видели то, что произошло, — явно не в первый раз повторил мужчина, вокруг которого сияла полусфера льда.