– Что произошло? – спросил идущий рядом Леха. – И не ври, что ничего. Паренек давно на тебя волком смотрел. Если он нарвался и схлопотал по голове так, что охромел, сам виноват.
– Интересное предположение. – Макс пошел вперед, внимательно смотря под ноги. Нужно найти этот чертов черепок для Володина. – Но я его не трогал.
– Сенька явно считает иначе. – Игрок пнул беловатый камень.
– Мне плевать. – Грош повернул и направился поперек луча-улицы. – Тебе-то что историк заказал?
– А, – Игроков махнул рукой, – я уже нашел. Образец гастрономии древних. Тоже мне задачка, они жрали всех и вся: от дождевых червей до горных коз.
– Ты червей накопал? Или козой обзавелся?
Впереди показалась высокая, местами обросшая мхом стена.
– Зачем? – Леха достал из кармана увесистый булыжник и подбросил на ладони. – Подобрал у ручья.
Грош присмотрелся – камень оказался не совсем камнем, а образованием, в котором четко отпечаталась витая ракушка.
– Улиток они тоже жрали?
– Ага, на великосветских приемах у костра. – Парень убрал находку обратно в карман.
Фраза про ручей неожиданно царапнула Макса, хотя они шли против течения два часа, а Леха мог подобрать находку где угодно. Макс поднял руку и взъерошил черные волосы. Хотелось бы встретиться с любителем ударов по затылкам…
– Посмотри! – Леха указал на высокую стену, которую Макс намеревался обойти.
В нижней ее части, ближе к краю, был нарисован жирный крест, а рядом, напротив горизонтальной перекладины, кто-то изобразил три галочки одну над другой. Детский рисунок елочки рядом с крестиком.
Игрок присел на корточки, отвел ветки кустарника в сторону и провел рукой по черным линиям, на пальцах остался темный след.
– Похоже на уголь, – пробормотал он.
– Ты говорил, что у интар не было письменности.
– Это не я говорил. – Леха встал и вытер руку о брюки. – Это дед, а ему в отличие от историка я склонен верить.
– Ты здесь родился?
– Нет, я с Сарачаевского кряжа[16]. – Он улыбнулся. – Пойду позову Натку, пусть сфоткает.
– Брось, в древний рисунок углем не поверит даже она.
– Спорим?
– Иди, – махнул рукой Макс, продолжая рассматривать равносторонний крест на стене.
Он видел рисунок впервые в жизни, но изображение что-то напоминало парню, однако он никак не мог понять, что именно. Грош нахмурился и, бросив последний взгляд на стену, пошел дальше.
Еще одна улица-луч вывела псионика на круглую мощеную площадь в центре разрушенного города. Между камнями росла трава, качались белые и желтые головки одуванчиков. Послышались голоса: Леха что-то втолковывал Натке, его прерывал скептический голос старосты.
Макс почти миновал круг площади, когда землю тряхнуло. Камни под ногами вздрогнули, словно великан, взяв в ладони планету, потряс шариком, как игрушкой. Завизжали девчонки. Игрок что-то выкрикнул про стену, но далекий грохот заглушил его слова.
Второй толчок, и Грош, не удержавшись на ногах, упал на колени. По камням, как в замедленной съемке, побежали трещины. Кто-то снова бессвязно и едва слышно закричал, но на этот раз с другой стороны. Наверное, Светка.
Последующая медленно утихающая дрожь земли по сравнению с первыми ударами показалась почти ласковой, лишь едва заметно отдавшись вибрацией в костях.
Стена с нарисованным крестом запоздало треснула и раскололась на три зубчатых обломка, которые аккуратно съехали на траву: два в эту сторону и один в противоположную. В воздух поднялось облако белой пыли.
Грохот затих. И все кончилось. Горы шевельнулись и замерли. Земля снова стала неподвижной. Краткий миг тишины – и все звуки вернулись. Кто-то из девчонок плакал, кто-то из парней матерился. Макс и сам почувствовал желание от души высказаться.
– Все целы? – раздался голос Самарского.
Ответили ему нецензурно.
– Игрока слышу, – как ни в чем не бывало крикнул Артем и позвал: – Света!
– Мы в порядке, – ответила та. – Вроде бы.
Из-за остатков расколотой стены показалась присыпанная пылью голова Лехи, он помогал подняться цепляющейся за него Мартыновой. Афанасьева поднялась сама, хотя руки у нее дрожали.
– Лена! – продолжал перекличку Самарский, и его голос приблизился.
Рыжая староста кивнула, словно он мог ее видеть. На узком, покрытом пылью лице слезы оставили извилистые дорожки.
– Она здесь, – ответил Игроков. – Они с Малышкой со мной.
– Васька? Дан?
Никто не отозвался.
– Тимирязев? Кузнецов? – закричал Артем, выбегая на дорожку луча. Сам он с виду был цел, но бледен.
– Они вон в тот лесок ушли, за ветками для носилок. – Наташка указала на редкий подлесок чуть в стороне.
– Самарский? – Он кивнул Максу и быстрым шагом направился туда, куда указывала девушка. Игрок снял с плеча руку Афанасьевой и поспешил следом, в черных глазах плескалась тревога.
– Что это было? – Макс решил не отставать.
– Скорей всего, обвал. Далеко, – кратко ответил Леха.
– Нам это чем-нибудь грозит? Лавина или еще что?
– Поверь, – Игрок задрал голову к далекой заснеженной вершине, – мы скоро это узнаем.
Парни с двумя толстыми жердями в руках вышли из леса, когда Самарскому оставалось пройти не больше пятидесяти метров. Макс, шедший следом, видел, как расслабились его плечи. Молчун с Даном отделались легким испугом да ссадиной на скуле последнего.
Урок восьмойПедагогика
Тема: «Мотивация»
– Крепи здесь и здесь. – Артем протянул Ваське ремень, остальные восемь уже фиксировали направляющие самодельных носилок.
– Темыч, ну на фига столько мороки? – злился Соболев. – Мне лучше, идти я могу сам. Так какого хрена ты придумал?!
– Такого, – спокойно ответил Самарский. – У тебя нагноение, хочешь без ноги остаться?
Сенька сцепил зубы и зло посмотрел на Макса.
– Дорога вниз, дотащим. – Артем хлопнул парня по плечу. – Оглянуться не успеешь, как будешь Милке про героическую схватку с дикими зверями рассказывать.
Тимирязев, фиксирующий последний ремень, не смог сдержать улыбку: поведать длинноногой медсестре лагеря о своих подвигах не отказался бы ни один студент.
– Лады?
Соболев промолчал, но встать больше не порывался, что было расценено как согласие. Надо сказать, выглядел парень не очень: кожа покрылась испариной, глаза лихорадочно блестели.
– Артем, Макс, – позвала шедшая от ручья Натка, мокрые каштановые пряди облепили узкое лицо. – Вас Лешка зовет, что-то у него там с вещмешками не выходит.
Интересное утверждение. Что там может не выходить? Берешь и перекладываешь все из двух мешков в два других. Поскольку парням предстояло поочередно тащить носилки, решили перераспределить груз в рюкзаках. С этим справилась бы и Светка.
Они нашли Игрока на берегу, задумчиво жующего соломинку и медитирующего на воду. Полностью уложенные рюкзаки стояли рядом с наполненными флягами.
– Что случилось? – спросил Самарский.
– Посмотри на воду. – Леха выбросил соломинку, ее тут же подхватило быстрым течением и унесло прочь.
– Давай ты просто скажешь, что не так.
– Смотри на линию берега. – Волосы парня потемнели от воды, которой он смывал пыль от рухнувшей стены, черная форма впереди была влажной. – За последние полчаса она расширилась на пять сантиметров.
– И? – не понял Артем.
– Русла так просто не меняются. На все должна быть причина, особенно в горах. – Игрок поднялся.
– Полагаю, эта мне не понравится. – Артем поднял первый рюкзак и передал Грошу.
– Вариантов два: что-то повлияло на течение либо снизу, либо сверху. Надеюсь, что-то ниже по течению перегородило ручей и вода просто расходится по сторонам. – Леха тоже подхватил рюкзак.
– А если сверху? – спросил Макс.
– Это хуже – обрушение в русло большого количества горной породы. – Игрок посмотрел на Артема. – И, как следствие, сход снега или селя. Надо уходить. И быстро. Мы планировали спуститься вдоль ручья?
Отличник закрыл глаза. Глядя, как болезненно скривилось лицо, вряд ли кто-то мог позавидовать его лидерству. Только не сегодня. Парень достал карту и, развернув, показал Игроку:
– Мы должны были взять на полградуса восточнее Солнечного, а через километр свернуть к югу, здесь снова пересечь Трепетный. – Парень провел пальцем по бумаге. – Отсюда – по прямой в лагерь.
– Здесь петля, – в свою очередь, указал на изгиб ручья Игроков, – и песчаник. Через два часа его подмоет так, что все превратится в болото. Даже налегке вряд ли пройдем, не то что с носилками.
– Мы на склоне, вода уйдет вниз, – не понял Макс.
– В конечном итоге да. Вопрос: что она утащит за собой? – Леха еще раз посмотрел на карту. – К тому же мы не знаем, что и где перегородило ручей.
– Что предлагаешь?
– Можно взять к востоку, – палец сместился, – как минимум досюда.
– Это лишние два часа, а с носилками – и все три.
– Да к черту время, – не выдержал Макс. – Ты лучше подумай, как мы в темноте спускаться будем. Это уже не маршрут, там наши не ходили. Напороться можно на все, что угодно: от капкана охотника до гадюки.
– Верно, тогда… – Леха как будто ждал возражений и сдвинул палец, указывая на точку севернее: – Что у нас здесь?
– Степанов хутор, – ответил Самарский.
– Именно. И до него в разы ближе, чем до лагеря. Главное – уйти от ручья. Предлагаю ночевку у Степанова, а спустимся утром, тот же Ишка выведет.
– Не вернемся в срок, Арчи вышлет спасателей. – Рука Самарского потянулась к поясу, где в кобуре висела портативная ракетница. – Если все так серьезно, проще послать сигнальную ракету.
Лидер группы мог в любой момент подать сигнал тревоги. На вышке в Некропольском его засекут спасатели. Насколько Грош помнил классификацию, белая ракета означала просьбу медицинской помощи. Красная – угроза жизни человека. Чередование красного и белого – универсальный сигнал SOS, когда все совсем плохо. Каждой группе полагалось шесть ракет: три белые, три красные.