Игрок опустился на колено, запустил руку в рыхлую землю и вытащил. Между пальцев застряли серо-черные волокна. Он потер ладони, поднес к лицу и понюхал.
– Линза торфа у самой поверхности. – Он поднялся. – Черт. С холма! Быстро!
– Почему? – спросил Макс.
– Потому, – рявкнул Игрок, бросаясь вперед. – Торф – самый нестойкий материал, а если он еще выгорел изнутри…
Макс побежал за ним, но через шаг нога вдруг потеряла опору и провалилась куда-то вниз. Макс уперся руками о землю и дернул стопой. Он еще успел увидеть, как обернулся Самарский, как побледнел Игрок. И вместо того чтобы вытащить лодыжку, провалился вниз. Земля исчезла из-под ладоней, промялась с легким треском, словно соломенная. Его встретила темнота. И боль, когда он упал на что-то твердое. От удара, казалось, завибрировали кости. Темнота стала непроницаемой.
Тук-тук. Тихий (на грани слышимости) звук ввинтился в голову. Тук. Макс открыл глаза. Темнота приобрела сперва сероватый, а потом голубой цвет. Парень заморгал, смахнул с лица мелкие камни и какие-то ошметки. Вздохнул и закашлялся. Высоко над головой светлело небо с белыми облаками.
Тук-тук. Грош поднял голову и застонал. Спина горела, но руки и ноги шевелились. Тук-тук. Он снова закрыл глаза, позволив себе минуту (может, две или даже все десять) полежать без движения. Огонь в позвоночнике медленно стихал. Или Грош убедил себя в этом…
Тук-тук. Парень приподнялся на локтях. Он находился в большой пещере или гроте. Коричневые стены терялись где-то в темноте, вместо части потолка была дыра с рваными осыпающимися краями. И, как единственное украшение интерьера, на расстоянии вытянутой руки стоял гроб. Хотя слово «гроб» было слишком мелким для прямоугольного каменного сооружения, накрытого крышкой толщиной с ладонь. Макс позавидовал сам себе: упади он на такую махину – окружающий мир разом перестал бы его интересовать. А так удар смягчили пласт земли и торфа в месте, откуда он сюда пожаловал.
Тук-тук, – отдалось в голове.
Тело было категорически не согласно с так называемым «везением» и отзывалось болью на каждое движение, будто он снова первокурсник, проснувшийся после первой тренировки, когда сокращение мышц подобно пытке.
Тук.
Макс заставил себя сесть, с одежды посыпалась земля, пыль и черт знает что. Он уцепился за крышку саркофага и неуклюже встал. Он провалился в круглый зал, слишком круглый, чтобы считать его творением природы. Такие гроты создавали на заре веков, чтобы хоронить знатных покойников. Незнатных без затей замуровывали в стенах. Он нашел одно из пресловутых старых захоронений, которые, по официальной статистике, не существовали…
Справа послышались шорох и стон. Из полумрака, словно глубокий старик, которому тяжело двигаться, вышел Игрок. Ладони парня были разбиты в кровь.
– Черт. – Он ошарашенно посмотрел на Гроша и повторил: – Черт.
– Где отличник?
Вместо ответа Леха мотнул головой.
– Артем! – позвал Грош, поразившись, как странно отдается в голове голос. – Может, ему повезло? – Парень задрал голову к дыре. – И он сможет нас вытащить?
– Нет, – из-за саркофага раздался абсолютно спокойный голос Самарского, – не сможет.
Грошев, продолжая цепляться за крышку, обошел каменный гроб. Отличник лежал чуть в стороне, присыпанный пылью и походивший на каменную статую самого себя. Правая рука до самой ключицы была завалена камнями, землей и мусором. Самарский напрягся, пытаясь ее вытащить и чуть отползти в сторону. И не сдержал стона. Белки глаз на фоне серой кожи походили на серебристые монетки.
Макса качнуло, он неловко опустился перед лежащим парнем на колено и руками, которые все никак не переставали трястись, стал откатывать один камень за другим.
– Как же тебя угораздило? Я видел, ты дальше всех стоял?
– Он к тебе на помощь бросился, – пояснил, присоединяясь к нему, Леха. – Пора бы тебе, Темыч, понять: добрые дела наказуемы. Посмотри на меня. – Кровь с разбитых ладоней смешивалась с грязью и оставляла коричневые разводы на камнях. – Решил вам помочь и теперь, вместо уютной аудитории и улыбающейся Натки, торчу с вами хрен знает где.
– Не слушай его. – Макс попытался улыбнуться. – Он не сожалеет ни на онн, просто придуривается.
– Верно, – ничуть не смутился Леха. – Не сожалею. В горах может произойти все что угодно. Это я знаю лучше вас. – Он ухватил следующий камень, приподнял его. Самарский вздрогнул и со стоном вытащил руку.
Выглядела она плохо. Предплечье быстро опухало. Стоило коснуться, как Артем поморщился от боли.
– Перелом, – поставил себе диагноз отличник, когда Макс помог ему сесть.
– Нужно наложить шину, – сказал Игрок, перематывая грязную ладонь не менее испачканным носовым платком.
Шину пришлось сделать из винтовки, так как ничего другого в этой пещере не было. Только мусор, камни и гроб.
– Будешь у нас киборгом, – сказал Леха, затягивая ремень вокруг запястья, и отличник, несмотря на выступивший на коже пот, нашел в себе силы улыбнуться.
Через полчаса возни, разговоров и плохих шуток стало понятно, что если они не научатся летать, то пещера станет для них склепом. Кое для кого уже стала.
– Старое захоронение. Дайте боги, чтобы времен мертвых веков. – Игрок сплюнул вязкую слюну, Макс и сам чувствовал, как пыль противным налетом оседала на языке. – Кости уже даже не фонят.
– Взобраться по стене никак не получится? – спросил сидевший на полу Артем. Его рука напоминала суставчатую лапу насекомого.
– Не, – ответил Игрок, внимательно осматривая отвесную стену. – Если здесь еще можно зацепиться, то выше – один торф. Обвалится все на хрен. Хотя если прощупать каждый сантиметр и найти язык твердой породы, то можно попробовать.
– Тебе сейчас только скалолазанием и заниматься, – проворчал Грош, чувствуя, как стихшее было тюканье снова начинает бить по мозгам. Тук-тук-тук-тук.
– Я могу здесь подождать, пока вы приведете помощь. Не стоит из-за меня отказываться от попытки.
– Смотри-ка, – ухмыльнулся Леха, – Самарского в герои потянуло, причем, похоже, посмертно. Макс, уступим ему лавры?
– Да ни в жизнь. Аллея славы, выстрелы в воздух, флаг Империи поперек гроба, Нефедыч торжественно роняет скупую слезу – всегда мечтал о таких похоронах.
– Слышал, Темыч?
Тук-тук. Отличник дернулся и потер виски.
– Когда же стучать в башке перестанет? – прошептал он, закрывая глаза.
– У тебя тоже стучит? – спросил Макс.
Самарский кивнул.
– И у меня тюкает. – Игрок развернулся спиной к стене. – Поскольку коллективных глюков не бывает…
– Что-то стучит на самом деле, – закончил Грош и прислушался.
Тук-тук. Пауза – и снова отрывистое ТУК.
– Там, – указал здоровой рукой Самарский.
Парни сделали несколько шагов и остановились в ожидании новых, очень далеких, смазанных, но все-таки ударов.
Тук, – порадовал их одиночным неизвестный…
Три пары глаз остановились на саркофаге в центре.
– Не, – тряхнул головой Леха. – Нет там никого.
Тук-тук, – насмешливо ответили ему.
– Я ничего не чувствую. – Макс напряг обоняние. – Совсем. Там не призрак.
– А кто? – Артем тяжело поднялся, винтовка чиркнула по полу дулом. – Мышь?
– Точно, башкой о стены бьется. – Игрок подошел к саркофагу и попробовал сдвинуть крышку.
На всеобщее удивление, та подалась. С плиты посыпался песок.
– А она не такая тяжелая, как выглядит. Макс, давай вместе.
Они уперлись в камень с одной стороны и стали толкать. Сперва плита заедала, подаваясь едва ли по миллиметру от каждого усилия, потом пошло легче. Несколько толчков – и крышка, качнувшись, соскользнула с постамента и, упав на пол, разлетелась на осколки. Леха присел и поднял черепок.
– Глина. Вот почему она такая легкая.
– Никому не улыбалось двигать лишнюю тяжесть, – добавил Макс, заглядывая внутрь захоронения.
Рядом склонил голову Самарский. Игрок встал.
Тук-тук, – прозвучало из тьмы уходящей вниз лестницы. Саркофаг не был местом погребения. Не было ни дна, ни добропорядочно лежащих костей – лишь стены и каменные ступени. Гроб был ходом в неизвестность.
Шаги по ступеням отскакивали от толстых, уходящих вглубь земли плит и били по мозгам не хуже монотонного тюканья. Игрок дышал Грошу в спину, с каждым пройденным метром света становилось все меньше и меньше.
– Сюда бы Самарского с его протезом, дорогу нащупывать, – высказался Игрок, когда ширина ступени чуть изменилась и он едва не свалился на Гроша.
– На фиг он тут нужен? Только мешать будет со своим костылем.
– Я все слышу, – раздался голос сверху, и Леха засмеялся.
– Ты же рвался в герои, вот и наслаждайся, – ответил Макс. – Считай, что охраняешь тылы.
Ход изогнулся, и скудное освещение исчезло полностью. Макс вытянул руку и, касаясь боковой стены, стал спускаться дальше. Ни темнота, ни свет сами по себе не могли помешать движению.
Тук-тук. Звук стал ближе. Через три метра парень стукнулся носком ботинка, потом и коленом о преграду. Пальцы коснулись холодного камня как раз в тот момент, когда раздалось очередное глухое: тук-тук.
– Эй! – крикнул Грош, трогая руками завал из камней. – Там есть кто-нибудь? – Парень от души несколько раз пнул препятствие.
Секундное промедление, наполненное тишиной, и тут же яростный, беспорядочный, как удары заходящегося в волнении сердца, ответ: тук-тук-тук-тук.
– Твою… – выругался позади Игроков. – Там что, человек? Ведь это может быть только живой человек!
Макс был полностью согласен. Ни один зверь, ни один механизм не откликнулся бы ни на стук, ни на голос.
– Нужен свет, – потребовал Грош.
В руках Игрока зашуршали, перекатываясь в коробке, спички. Парень чиркнул одной. И подвижный огонек осветил завал из камней впереди.
– Судя по всему, свежий. – Игрок осмотрел преграду. Пламя, танцевавшее на спичке, подобралось вплотную к пальцам, и он уронил ее на пол.
Тук-тук-тук, – продолжал неизвестный. Макс в темноте схватил ближайший камень и откатил в сторону. Звук стал четче.