Тук-тук-тук.
– Давай, ну же, пожалуйста, – услышал он тихий бесплотный голос.
Парень бросился вперед, взбираясь на завал, Леха за спиной снова чиркнул спичкой. Еще один камень вывернулся из-под руки, и, судя по раздавшемуся ругательству, задел Игрока.
– Эй! Есть там кто-нибудь? – закричал Макс.
– Боги, – прошептали с той стороны. – Вы спасатели? Вы нас вытащите?
– Самих бы кто вытащил, – тихо проговорил Игрок и зычно, так, что завибрировали стены, рявкнул: – Вы кто? И как там оказались?
– Иван Трифонов, я студент-псионик из лагеря…
– Ванька? – снова заорал Игроков и для Макса добавил: – Я не верю! Мы не спим? Или все-таки нас пристрелили и это часть загробного мира?
– Хреновый тогда этот мир, – буркнул Грош и тоже закричал: – Где остальные? Где Ильин?
– Там, – послышался неопределенный ответ.
Игроков зажег очередную спичку как раз в тот момент, когда качнулся еще один камень и в образовавшейся щели показались грязные пальцы с обломанными под корень ногтями. Спичка погасла. Игрок ухватился за следующий булыжник и вытащил из завала.
– Настя Лисицына, – раздался хриплый голос Самарского из темноты. – Настя с вами? Она… – медленно спускающийся по ступеням отличник не смог закончить вопрос.
– Она жива? – спросил Грош и почувствовал, что ответ на этот вопрос совсем не так ему безразличен, как хотелось бы.
– Да, она здесь, – ответил Ванька, и Самарский шумно выдохнул. – Когда будут спасатели? Чуфаровский ранен, Ярцева змея укусила, а у нас в аптечке только антибиотики и йод.
– Это больше, чем есть у нас, – пробормотал Игрок, зажигая очередную спичку.
Они разбирали завал часа три, Игрок и Макс с этой стороны, первая группа – с другой. Ваньку с той стороны сменил Пашка Ильин и в отличие от парня, получив в качестве ответа на вопрос о спасателях красноречивое молчание, не стал настаивать. Умный парень этот Ильин.
Неизвестно, какой обломок породы оказался опорным, но в какой-то момент завал вздрогнул. Камень стукнул о камень, толкнул, откатился.
– Назад! – заорал Игрок.
И прежде чем Макс понял, что крик предназначался для тех, кто был снизу, камни, обломки, земля и мусор – все просело и повалилось по ступеням вниз, под испуганные крики и отдавшийся в стенах грохот.
В воздух поднялась песчаная взвесь. Макс протер глаза, однако лучше видеть от этого он не стал. Самарский первым бросился в пыльное облако, нисколько не боясь оступиться и сломать на пару к руке еще и шею. Грош последовал за ним, не дожидаясь, пока Игрок закончит чертыхаться и зажжет спичку.
В пыли мелькнул луч фонаря. Над Трифоновым, лежащим у подножия лестницы, склонился Ильин. Иван тяжело дышал.
– Ну, куда ты полез? – покачал головой лидер первой группы.
– Вы же не верили, что я до чего-нибудь докопаюсь, – прошептал Трифонов. – А я смог!
– Смог, смог, – успокоил часто дышащего парня Пашка, в глазах которого плескалась усталость. – Но это еще не повод бросаться под камни.
– Просто не успел.
– Теперь у тебя наверняка сломаны ребра. – Ильин увидел, что Макс смотрит на фонарь, и пояснил: – Батарейки скоро сядут, берегли для особого случая, – и кисло добавил: – Куда уж особенней.
Ступени, усыпанные крошкой, закончились полукруглым пустым, если не считать камней и людей, залом. Макс отметил слишком гладкий для природного образования пол и борозды рисунка, выглядывающие то тут, то там, когда на них падал круг света.
Луч попал в глаза, и Грош зажмурился. Свет ушел в сторону, на миг скользнув по хрупкой фигурке девушки с короткими курчавыми волосами. Всего миг он смотрел в карие глаза, из которых, оставляя на коже дорожки, текли слезы. Смотрел и не знал, что должен чувствовать. Ильин выключил фонарь, но Макс успел увидеть, как девушка отвернулась и спрятала лицо на груди у отличника. Ее плечи дрожали.
– Давайте выбираться на свет, – предложил Грош и не узнал собственного голоса.
На свет из ушедшего по семнадцатому маршруту десятка выбралось семь человек. И не все из них самостоятельно. Если Матвей Чуфаровский довольно бодро доскакал на одной ноге, то укушенного Серегу Ярцева парням пришлось нести, так как он был без сознания. Рука парня опухла и приобрела красноватый цвет сырого мяса. От него отводили глаза. Все знали, если не ввести противоядие в ближайшие даже не часы, а минуты, то дело обернется плохо. Уже обернулось.
Ванька, несмотря на боль в груди, все-таки встал на ноги и, поддерживаемый Викой, дошел до верхнего зала, где лег на пол под дырой в потолке, с улыбкой глядя на рваный кусок неба.
– Где остальные? Что произошло? – спросил у Ильина Самарский.
Они оба были отличниками, лидерами групп, но за Артемом стояло несколько поколений псиоников, а Пашка, как и Макс, был первым в роду. Может быть, поэтому, а может, почему-то еще никто не усомнился в праве Самарского требовать ответа. Или Ильину, судя по потухшему взгляду и запавшим щекам, было все равно.
– Остальные, – парень тоже поднял голову и зажмурился от света, – Кукушкин и Макаров пропали, а Галька Котова… – Он вздохнул. – Галя под завалом с той стороны. – Он посмотрел на саркофаг. – Мы пытались вытащить, но не смогли.
– Как вы здесь оказались? – влез Игрок. – Вас уже неделю ищут.
– Неделю? – Ильин закрыл глаза. Сидящая прямо на полу Вика Першина спрятала лицо в ладони и беззвучно заплакала. – Похоже, что так. Мы захоронение нашли. Женька почувствовал. – Пашка посмотрел на облокотившегося на саркофаг парня.
– Я себя раз пять проклял за эту находку, – пробормотал Тихонов. Длинные, по плечи, волосы, выводившие из себя Нефедыча, висели грязными сосульками.
– Мы тоже тебя прокляли, – сказала Лиса, стоявшая рядом с Артемом, запавшие щеки сделали ее лицо рельефным, как у древних статуй. – Легче от этого никому не стало.
– Мы полезли в пещеру проверять, – продолжил рассказ Ильин. – Были внутри, когда пол под ногами стал отплясывать вверх-вниз. Обвал?
– Обвал, – ответил Игрок, взяв протянутую флягу с водой, отпил и передал Максу, – и сель.
– Ясно. – Пашка посмотрел на небо. – Витьку и Кольку я в последний раз на привале перед пещерой видел. После того, как завалило, – нет. Котова стояла ближе всех к выходу и не успела выскочить.
– Мы ноги откопали, – всхлипнула Вика. Черные волосы, обычно красивые и блестящие, сейчас казались кудлатым искусственным париком. – А они холодные. – Она вытирала слезы руками, размазывая грязь по лицу.
– Мы нашли захоронение. И подземный ручей. – Парень взял протянутую назад флягу. – Без воды мы бы не продержались.
– А где вода, там и змеи. – Игроков посмотрел на Ярцева, грудь которого поднималась и опускалась чересчур быстро.
– Мы растянули пайки насколько могли. Серегу укусили вчера, когда мы на этих змей уже как на деликатес поглядывать начали. Боги, все, что угодно, за бутерброд. – Женька Тихонов рассмеялся сухим лающим смехом. – Будь у меня оружие… – Рука Пашки скользнула к кобуре. – Кстати, – он достал ракетницу, – совсем из ума выжил, – он вставил патрон и, улыбнувшись, сказал: – Через пару часов будем дома.
Игрок перехватил поднятую руку Ильина, не дав ему выстрелить.
– Не надо.
– Что? – не понял Пашка.
– Вышки в Некропольском больше нет, – сказал Артем.
– Привлекать неизвестно чье внимание – не лучшая идея, – добавил Макс.
– Что вы несете? – Ильин постарался высвободиться, но Леха держал крепко. – Что происходит?
– Если вкратце, то я провел практикум по узилищам, – ухмыльнулся Игроков. – Темыч набил морду Шарову с четвертого, а Макс пристрелил двоих бандитов и теперь сидит на диете. Продолжать?
Лиса поежилась, вроде бы без всякой причины обхватила себя руками. Она не могла не чувствовать его взгляд, он видел это по неестественно прямой спине, по дерганому повороту головы, по тому, как она старательно избегала смотреть на него, пока Игрок и Самарский рассказывали.
Была очень малая вероятность того, что Шаров соврал, свалил вину на ту, которая не могла защитить себя, не могла возразить. Сам все это придумал, сам подкинул Насте в комнату пустой куб, который нашли следователи. Но сейчас, глядя на Лису, на то, как она вздрогнула, когда Леха произнес фамилию четверокурсника, Макс понял, что Шаров сказал правду, но разозлило его не это. Разозлил его страх, то, что она боялась взглянуть ему в лицо.
– Вот такие дела, – закончил рассказ Игрок. – Карту нам могли принести пацаны, Кукушкин или Макаров, правда, я не понимаю, зачем прятаться, зачем посылать ее Максу.
Ильин наклонился, поднял брошенный на пол вещмешок и вытащил из него карту. Ту самую, грязную и мятую, но без порванного края, с синим штампом и подписью Куратора.
– Не знаю, что прислали Грошеву, но моя карта со мной. – Он передал бумагу Самарскому. – Я бы решил, что Леха все это придумал, шуточка как раз в его стиле, если бы вы сами здесь с нами не сидели. – Пашка подумал и все же убрал ракетницу в кобуру. – Ладно, раз вышки нет, то подождем.
– Я хочу домой, я хочу домой, – стала повторять Вика, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Скоро будешь, – пообещал ей Пашка, посмотрел на дыру и спросил: – Там есть, где закрепить веревку?
– Бесполезно, – ответил Игрок. – Торф не выдержит твоего веса.
– Я спросил не об этом.
– У подножия холма росла береза, – протянул Игроков. – У вас есть веревка?
Вика перестала всхлипывать и подняла голову.
– Была, – подал голос Чуфаровский. – В рюкзаке у Гальки.
– И где она теперь? – спросил отличник.
– Там же, где и Котова. Под завалом.
Как и сказала Вика, ноги в ботинках торчали из-под камней. От осознания того, что это человек, что еще совсем недавно это была Галька-хохотушка, стало не по себе. Макс досчитал до пяти и заставил себя подойти ближе. Котова никогда не относилась к числу его друзей, к ним мало кто относился. Она так же не выносила его, как и остальные, бывало, высмеивала, но почему-то сейчас это уже не имело значения.