Послышались всплеск и утробный (почти звериный) рык. Рядом, окатив парня брызгами, лег Раимов вместе с тянущейся за ним потусторонней вонью. Несколько минут в темноте раздавалось лишь хриплое дыхание.
– Мы живы, – констатировал Тилиф и тут же поинтересовался: – Где мы?
Макс приподнялся, в первый момент из-за головокружения не смог ничего разобрать. Перед ними был поднимающийся чуть под углом квадратный коридор, и это никак не могло быть творением природы, к нему явно приложил руку человек.
– На этот раз нам повезло больше. – Макс поднялся. – Во всяком случае, очень надеюсь.
– Зря, – припечатал стоящий у стены отец, поднимая фонарь и освещая себе нижнюю часть лица.
Макс, слегка пошатываясь, встал. Тилиф, матерясь, стараясь не опираться на сломанную ногу, захромал следом. Грошев не предлагал помощь, Раимов не просил ее. Через сотню метров они оказались в полностью сухом штреке, по потолку которого шла линия ламп, таких же мертвых, как и все вокруг.
Макс шел первым, как и несколько часов назад, только в другой компании. И тогда картинка перед глазами не рябила, иногда расплываясь, словно изображение в старом телевизоре со сломанной антенной. Горечь подступала к горлу.
– Держи правее, Малой. Если я не ошибаюсь, тут должна быть… да, точно.
Грошев первым свернул за угол и наткнулся на приоткрытую дверь, слишком неуместную для каменных стен. Но удивление парня было каким-то вялым и безэмоциональным. Он ухватился за ручку, мир вокруг снова смазался. Макс согнулся, и его вырвало.
– У тебя сотрясение, Малой, – проинформировал его спутник. – Дальше будет только хуже.
– Спасибо, доктор Шрам. – Макс вытер рукавом рот.
– Обращайся. – Раимов двигался рваными прыжками, держась рукой за стену, в темноте его лицо походило на серую маску.
Мужчина скрылся в комнате, и через секунду уже настоящий луч света ударил выпрямившегося парня по глазам.
– Караулка для охранников. Мы в секторе десять-четырнадцать. – Круг света уперся в стену, на которой желтела облупившаяся надпись из четырех цифр.
– И где сами охранники? Рабочие? Бригадиры? – Грош зашел в комнату, глаза слезились от показавшегося нестерпимым света.
– Площадки с десятой по четырнадцатую выработаны. – Тилиф передал парню фонарь на длинной ручке. – Взрыв должен был расчистить новое поле для деятельности.
– И засыпать старое?
– Может, лишь отчасти. Скорее всего, никого не интересовало, что с ним будет.
– Да? Отчего же не все вынесли? – Он потряс фонарем и направил его на стол и пару стульев.
– Не путай меня со здешним завхозом.
Шрам поднял один из стульев и со всего маха ударил об обшитую деревом стену. Сиденье отлетело, в руках у мужчины осталась спинка, соединенная с парой ножек. Раимов поставил конструкцию и оперся. Своеобразный костыль был мелковат, но лучше, чем ничего.
– Лучше порадуйся, Малой, – усмехнулся мужчина.
– Я рад.
– Сейчас твоя радость возрастет многократно. Я лично знаю ход на поверхность из этого сектора. С тринадцатой площадки.
– Пожарный выход?
– Скорее, черный. – Шрам дернулся и спросил: – Ты слышал?
– Что?
– Звук удара. Вот, сейчас снова.
– Я не слышал, а ты? – раздался голос из угла, и два луча фонаря (настоящий и иллюзорный) встретились посередине.
Грошев-старший в потемневшей от влаги одежде стоял у стены, чуть ссутулившись, его широкая бычья шея отливала краснотой, словно он уже успел принять на грудь.
Тилиф прохромал к двери, используя спинку стула в качестве подпорки. Прислонившись плечом к косяку, он приказал:
– Посвети, – и достал из-за пояса пистолет.
Макс поднял фонарь, в каменном коридоре никого не было. Шрам выругался и убрал оружие обратно, нахождение под водой не пошло ему на пользу. Парень потянулся туда всеми чувствами. Картина запахов смазалась, но блуждающего он узнал. Раздался хлопок, который слышат лишь такие, как он. Энергия скакнула, перейдя на новый уровень, блуждающий появился в мире людей, обретая временное тело. Странно, но с отцом он такого не чувствовал.
Раимов выругался снова, но на этот раз его голос был глух, и в нем было все что угодно, кроме злости. Парень выглянул из караулки. Девушка в белом платье перебирала босыми ногами в коридоре.
– Смотри, какая лялька, – присвистнул Грошев-старший.
– Она не атакует, – проговорил Макс, к горлу снова подступила тошнота, и он громко сглотнул. – Она знает, что ее вид причиняет тебе бо́льшую боль, чем атака. Хвост старый, но ты не отрезаешь его, как остальные. Почему?
– Ты наблюдателен, Малой. Иногда даже себе во вред. Ты, кажется, спрашивал про шрам?
– Его девка так приласкала? – процедил Вларон, он бы точно не позволил бабе поднять на себя руку.
– Это она вас пометила? – перефразировал вопрос Макс.
– Спятил? Это я в детстве у бабки в деревне на цапку налетел.
– Но все думали…
– Все думали то, что я им позволял. Драка с корпусом звучит весомее, чем садовая тяпка.
– А девушка?
– Девушка мертва, как ты, наверное, заметил. – Призрак посмотрел прямо на Гроша и отступил назад во тьму, мужчина подхватил изувеченный стул и вышел в коридор. – Идем, надо искать выход.
Макса вырвало. Тилиф счел это положительным ответом.
До тринадцатой площадки дошли минут за пятнадцать, если судить по светящимся стрелкам на часах Шрама. Пятнадцать минут головокружения, размытых контуров стен, лучей фонаря и мерного перестука самодельного костыля.
Несчастливая тринадцатая шахта на вид ничем не отличалась от шестой. Вытянутый зал с вырубленными, уходящими вниз колодцами, на этот раз без оборудования. Обычные дыры, в которые так просто провалиться в темноте.
– Крайняя правая выработка, – указал рукой Тилиф. – Один уровень вниз, ход уходит влево, но почти сразу раздваивается. Нужен правый, по нему около тысячи метров до решетки слива, и… – Мужчина нахмурился и повернулся вправо.
Макс машинально направил туда фонарь. В круг света попала все та же (успевшая надоесть) коричневая порода.
– Крысиная нора для крыс, – раздался голос Вларона за спиной.
– Да пошла ты! – рявкнул Шрам, продолжая смотреть на стену.
И все бы ничего, но Макс ощущал хвост Раимова чуть позади. Призрак все еще был в квадратном туннеле, не рискуя приближаться.
– Полезли, сынок. – Вларон хлопнул парня по плечу. – Сдохнем вместе! Надо только мать твою захватить, ну ничего, я потом за ней схожу.
Грош развернулся, даже не задумываясь о том, что делает, едва осознавая, как сила собирается на кончиках пальцев, оставляя после себя резкий запах озона.
Модификация «игла» чрезвычайно опасна для всех блуждающих. При помощи нее уничтожают призраков, энергия проникает к сути вернувшихся, к тому, что осталось от их личности, и разрушает ее. Стереть призрака в одиночку можно, но это сравнимо с толканием цистерны. С места, может, и сдвинешь, но надорвешься от усилия. Всем псионикам, совершившим такое, пришлось отлеживаться в больнице с истощением. Призраков уничтожают целой командой стирателей, палачей мертвых душ.
Но сейчас Макса это не заботило. Картинка в очередной раз потеряла четкость и накренилась. Псионик ударил иглой энергии. Раздался сдавленный женский крик. Сила прошла сквозь призрака, не причинив ни малейшего вреда, и рассеялась в пространстве. Следующим, что увидел парень, был выщербленный каменный пол. Грош упал под аккомпанемент веселого смеха отца и ударился коленями.
– Заткнись! – прохрипел Раимов.
Парень с усилием приподнял голову. Тилиф целился из бесполезного пистолета в стену.
– Думаешь, я поверю в эту чушь? – процедил Шрам.
Макс стал подниматься. Призрак девушки сидел на полу в противоположном конце выработки и с ненавистью смотрел на него. Не на Тилифа. Все правильно: он псионик, только что применивший смертельную для блуждающих модификацию. Пусть ему все равно не хватило бы силы для полноценного стирания, но вернувшуюся волновал сам факт. Если угрожаешь кому-то ножом, мало кто из жертв возьмется измерять длину лезвия.
Шрам нажал на курок. Пистолет впустую щелкнул бойком. Грошев-старший продолжал смеяться. И смотрящий в этот момент на мертвую девушку Макс понял, что не только Раимов, но и она не видит отца. Так же как и он не видит того, в кого стрелял мужчина.
Грош оттолкнулся от земли и встал, высокий парень, который, казалось, не в силах совладать с конечностями. Он собрал очередную порцию силы и швырнул в отца, даже не стараясь придать ей хоть какую-то форму. Просто кусок энергии. В данном случае полностью бесполезный.
– Тварь!
Макс обернулся, Тилиф сжимал руками невидимую шею, пистолет валялся на полу рядом, как и спинка стула. Вларон все еще смеялся. Девушка все еще сидела на камнях, а они с Раимовым все еще разыгрывали идиотов по борьбе с невидимыми сущностями.
– Тилиф, – позвал парень, но получился едва слышный сип. – Шрам, – повторил он громче, – их нет.
– Не сейчас, Малой.
– Их нет, – повторил Макс. – Ни моего отца, ни того, кого ты пытаешься задушить. Это не призраки.
– А кто? – рявкнул Шрам, не опуская рук.
– Глюк.
– Глюк? Чей?
– Наш. – Грош поднял руку и резко опустил.
Пальцы прошли сквозь переставшего смеяться отца. С призраком такое бы не прошло, материализуясь, блуждающий обретает временное тело, и оно отнюдь не эфемерно. Не говоря уже о том, что при столкновении живых и мертвых всегда следует взрыв, так что придушить того, кто брызнул бы во все стороны слизью, крайне проблематично.
– Здесь никого нет. Только ты и я. И эта призрачная девчонка, которую в кои-то веки умудрились напугать люди. Все у нас здесь. – Он поднес палец к виску.
Раимову потребовалось несколько секунд, чтобы понять. Он не стал спорить, задавать лишние вопросы или совершать ненужные телодвижения. Мужчина опустил сжимающие воздух руки.
– Черт. – Он обернулся. – Это газ, Малой. Отравление.
– Газ?
– Где-то в забое нарушена вентиляция. Газ поступает в штрек. И утечка не очень сильная, раз мы живы.