– Да.
Игрок выругался.
– Но он все еще лежит на моем столе.
– А вдруг вы ошиблись? – Макс достал череп. – Если окажется, что камень Керифонта все еще в хранилище и закатился в ночной горшок Тувара Пятого? Если вы, посмеиваясь над идеями племянницы, выдали ей очередную копию и отправили развлекаться?
– Но служба безопасности…
– Их вызвали вы?
– Нет, но…
– Тогда это их проблемы. Они начали кричать «волки» и даже стрелять.
Профессор вытер влажные ладони о штаны и оглянулся, на этот раз с беспокойством, словно ждал и боялся, что этот разговор услышат. Макс тоже посмотрел вперед на серые камни, на закругляющуюся дорожку, на очередной памятный крест на овальном валуне.
– Бесполезный разговор, – вздохнул профессор. – Камня нет. И взяться ему неоткуда.
Грошев перевернул череп. Он давно уже не был пустым, там, где у живых обычно находятся мозги, лежал обернутый в целлофан кристалл.
– Но даже если бы я, – мужчина облизнул губы, – случайно нашел его на тропинке, то вряд ли пронес через охрану.
– А кто говорит, что вы понесете камень? Он ведь в хранилище, помните? – Макс улыбнулся. – Вы на раскопках, – он протянул профессору череп, – вы принесете в бункер очередной экспонат. – Мужчина помедлил, но все-таки взял останки. – А если «экспонат» прилипнет к рукам охраны, то найдется способ его забрать.
Макс шевельнул ладонями, и закрутившаяся сила притянула находку обратно.
– Но как? – Псионик смотрел на череп широко раскрытыми глазами. – Как такое возможно?
– Вот и выясните.
– Почему вы это делаете? Почему помогаете мне?
– Не вам.
– И не вашим племянникам, – вставил Игрок.
– Вернее, не столько вам, сколько себе. И ему, – кивок на Леху. – Вам нужна еще причина? Помните мое письмо? Вы отправили его. – Парень снова передал мужчине череп. – Уверен, вы прочитали и все равно отправили.
– Не было выбора. Ты вручил мне его в зале под запись камер.
– Нет, вы могли отправить только кад-арт, а бумагу сжечь. Но вы отправили. И оно спасло мне жизнь. – Парень отбросил пустой рюкзак на землю. – То, что я отправил матери, не дошло.
Дорогов нахмурился, но уточнять ничего не стал.
– Если камень не пропадал, значит, СБ, убившее Сухарева, действовало, исходя из непроверенных данных, и ошиблось.
– Полетят головы.
– Но не наши, это ли не главное?
– Наверное. – Профессор прижал череп к боку.
– Можно пару вопросов? – Грошев посмотрел в покрасневшие глаза. – Как вы дали им себя уговорить? Калесу и Насте? Как вы повелись на идею с ритуалом?
Дорогов отвернулся, не желая отвечать.
– Если только у них нет чего-то на вас. Чего-то не предназначающегося для чужих ушей и умов. – Профессор молчал, и парень продолжил: – Что ж, я рад, что вы не спятили. Они не отпустят вас, вы понимаете? Это не первая их просьба и не последняя.
– Понимаю. Но в семье мы разберемся сами.
– Как знаете. – Грош шагнул в сторону, освобождая профессору дорогу.
Дорогов выпрямился, словно сбросил с плеч груз, покрепче обхватил камень и ссутулился обратно. Одну ношу сбросил, другую взвалил – суть любой жизни, любого человека.
– А второй вопрос? – Сделавший шаг мужчина обернулся.
– Что вы знаете про эти крестики?
– Ну и место ты выбрал, чтобы послушать лекцию. – Профессор впервые за время встречи улыбнулся. – Это знак воинов Керифонта.
– Знаю, их рисовали на щитах и гробницах, но не понимаю, зачем на стенах?
– Есть несколько версий. Например, по ним воины опознавали дома друг друга и могли попросить о крове. Или находили путь к Керифонту. Легенда гласит, что в конце пути, указанного крестами, ищущего всегда ждало испытание. И прошедший его становился воином.
– Я думал, псиониками рошдаются? – спросил Игрок.
– Это было до того, как Керифонт отдал силу камню, когда они еще были людьми. – Профессор перехватил камень и вдруг сказал: – Мое предложение о кафедре пси-истории все еще в силе.
– Боюсь, мне сейчас не до специализации. – Грошев отвернулся.
– Жаль. – Дорогов пошел по загибающейся к центру дорожке.
Они смотрели, как он уходит. Стареющий мужчина в вязаной кофте и черепом в руках. Несмотря ни на что, Максу было его жалко. Когда-нибудь Лисицыны доиграются и утянут его за собой. Но не в этот раз. Парни сидели на развалинах еще с полчаса, но никто так и не появился, лишь налетевший ветер трепал отросшие волосы Гроша.
– И что дальше? – спросил Леха.
– Предлагай.
– Мы, – друг спрыгнул с каменной ограды, – вернули камень, теперь все сделают вид, что кражи не было. Вопрос: кто вернет нас? У бабки сердце слабое, я и дед – вся ее семья. Отец с матерью давно похибли. Если ей сообщат, что я тоше… черт. – Игрок отвернулся, а когда заговорил, голос звучал глухо: – Никто не собирается нас возвращать, так?
– Так. Поэтому я и хотел идти один.
Макс спрыгнул следом, посмотрел на равносторонний крест, выбитый на ближайшей стене, нашел глазами следующий и двинулся в его сторону.
– Эй, ты куда? – выкрикнул Леха. – Говорю серьезно, я не собираюсь оставаться мертвым.
– Угу. – Грош дошел до второго креста. Коснулся местами еще влажного камня и стал оглядываться в поисках третьего.
– Хочешь пройти по знакам до конца и стать воином Керифонта?
– Точно, раз повторить подвиг первого псионика не получилось, надо стать хотя бы сподвижником, понижение в должности, конечно…
– Конечно, давай займемся фигней. – Друг что-то пнул. – Мы пришли сюда из-за таблички, из-за координат, в прошлый раз в таком месте был мешок камней и труп. – Он задумался. – Я понял. Мы найдем тайник контрабандистов, сдадим камни в службу контроля, и нам выдадут справку о нахождении в живых.
Грошев улыбнулся, а друг, вытянув руку, указал направо:
– Там следующий.
Леха догнал Грошева и пошел рядом:
– Макс, я серьезно.
– Я понял. – Они остановились почти около стены, крест на которой был наполовину срезан, и завертели головами. – Вон, – первым нашел искомое Грош.
Четвертый выпуклый крестик украшал центральный столб Вращающегося. Длинный, смотрящий в небо камень на центральной площади, там, где сходились улицы, там, где начинался и заканчивался каменный водоворот.
Они обошли столб три раза. Осмотрели развалины, даже слазили в ближайшие дома. Больше знаков не было. Никакого испытания тоже. Мертвый город и ветер. Макс сел на землю.
– Теперь точно все, – сказал он Игроку.
– Черт! Черт! Черт! – рявкнул Игрок, останавливаясь напротив светло-серой стелы, и, задрав голову, заорал: – Это моя жизнь! Моя! И я хочу ее назад, поняли!
Солнце заглядывало в город с запада, длинные тени ложились на землю. Друг продолжал орать. Грошу опять пришло в голову сравнение: Леха, стоящий в центре города, окруженный мертвыми домами, их тенями, орущий неведомо что, неведомо кому, был похож на древнего шамана. Сколько бед он отвел от него и других? Если кто и достоин стать воином Керифонта, то именно он.
Леха оборвал очередной обвиняющий крик и пнул стену. Что-то в основании камня хрупнуло, с таким звуком разлетается глиняный горшок, если его уронить с подоконника. От столба по земле разбежался десяток трещин, и площадь, которая казалась незыблемой, распалась на большие каменные куски, присыпанные землей и поросшие пучками зеленой травы. Игрок оттолкнулся от ходящей ходуном земли и прыгнул. Колонна со свистом ушла вниз.
Макс упал, кусок мостовой, на котором он распластался, накренился. Игрок хрипло заорал, приземлился в метре от Гроша и провалился под землю. Крик оборвался. Парень вцепился в камень, словно тот был спасательным кругом, а Макс – утопающим.
Не было ни землетрясения, ни взрыва – не было ничего. Только разваливающаяся улица и камни. Земля, изрезанная расширяющимися трещинами, куски почвы, булыжники. Они сталкивались и разрушались. Они напоминали обрывки пенопласта в ведре с водой, подвижные и не способные собраться обратно в единую форму. А вместо центра древнего города теперь зияла дыра, похожая на вырезанную в бумаге звездочку.
– Прекрасно, – донесся до него голос друга. – Эй, есть кто живой?
– Леха!
– Он самый. – Внизу что-то хрупнуло и с грохотом упало. – Сможешь вытащить?
Макс попробовал приподняться, камень под ним накренился и ударился о соседний.
– Эм, – невразумительно ответил Грош и попытался перенести вес в другую сторону. Кусок мостовой послушно качнулся обратно, на этот раз ударившись сильнее, посыпалась земля. – Нет.
– Тогда…
Макс наблюдал, как под ладонью появляется трещина, как бесшумно тянется и ветвится дальше, как каменные обломки начинают осыпаться. Парень втянул воздух, и спустя секунду кусок мостовой под ним распался. Грош полетел вниз вместе с частью улицы. Миг падения был кратким, он даже не успел заорать, как удар отдался вибрацией в костях.
– Спускайся вниз, – закончил фразу Игрок. – Тут невысоко.
– Я вижу.
Грош поднял голову, ухватился за протянутую руку друга и встал, ощущая в ногах противную слабость. Кружащаяся в воздухе пыль оседала, окрашивая усталые солнечные лучи в беловатый строительный цвет. Да, было невысоко, высота второго этажа максимум.
– Почему такое дерьмо всегда случается с нами? – спросил Игрок, задирая голову и разглядывая часть потока. – Мы что, меченые?
– Ты сегодня необычайно религиозен. – Макс стряхнул с волос пыль.
Подземное помещение было широким, низким и явно созданным руками человека. Пол и стены выложены плиткой: под ногами – крупной и широкой, с боков – более мелкой и светлой. Каждая вторая на правой стене была украшена выпуклым крестом. Два знака были сбиты верхушкой обелиска, которая пропорола стену, словно старую ткань. Каменный четырехгранник замер поперек комнаты, так и не упав до конца. Основание столба ушло в пол, встопорщив плиты, как рыбью чешую. Везде валялись обломки и камни. Там, где камень вошел в стену, белело что-то подозрительно похожее на кости. Они нашли очередной могильник. Захоронение, от которого не ощущалось ни онна энергии. Это могло значить только одно – здесь вмуровывали в стены отнюдь не простых людей.