Кажется, его величество не любит привередничать?
Я перевела недоумевающий взор на медленно раздувающегося от ярости эрдала.
– ЖИВО СЮДА, ГАД! – прошипел красный, как помидор, ветеран. – Я, конечно, знал, что тебе плевать на этикет, но чтобы отказываться от приглашения короля…
Я нахмурилась.
– Извини, Фаэс, но меня никто не приглашал.
– Да как ты смеешь?! Приглашение делается старшему по званию! А младшим положено рты свои наглухо закрыть и выполнять, что велено!
– Фаэс, – устало вздохнула я. – Прости меня. И вы простите, ваше величество. Но стол накрыт на семь персон, и за ним больше нет места. Так что можно я пойду? А вы, когда закончите, просто кликнете?
Его величество окаменел, а эрдал едва не задохнулся от бешенства.
– Ах ты, выкормыш больного чернокрова… да я тебя…
– Фаэс, не надо. – Неестественно спокойный голос короля окатил разъяренного эрдала как ведром холодной воды. Фаэс замер, кипя, словно перегревшийся на газу чайник, но под ледяным взглядом повелителя сжал челюсти и медленно опустился на место. – Фантом правильно указал мне на ошибку. Восьмой прибор сейчас будет.
Я скисла. Ну вот. Теперь еще и этот в бешенстве. И почему мне так не везет? Да еще Родан косится едва ли не с ужасом. И маг таращит круглые глаза. Один Горан усмехается в усы. И никто, зараза, не соизволит пояснить, в чем же я виновата.
По хлопку короля буквально из воздуха выскочил молодой воин, одетый в легкую кольчужку, торопливо поклонился, когда монаршая длань указала сначала на меня, а потом на стол. Так же резво выпрямился и в мгновение ока исчез, принеся буквально через пару секунд простую, но идеально чистую тарелку, столовый нож и сразу три вилки – с одним, двумя и тремя зубчиками, о назначении которых я могла только догадываться. Потом все это молниеносно разложил, расправил деликатно постеленную салфетку из отвратительно розовой ткани. Коротко поклонился. Снова исчезнув на миг, поставил рядом новенький табурет. Наконец выразительным жестом предложил присесть и испарился уже насовсем.
Под испепеляющим взглядом Фаэса я тяжело вздохнула, с досадой осознав, что сидеть мне придется как раз напротив обозленного величества. А потом осторожно, находясь под пристальным вниманием соседей по столу, опустилась на сидение. Искренне надеясь, что слуга из вредности не принес мне испорченную табуретку и я не навернусь с нее у всех на виду.
– Угощайся, Фантом, – подчеркнуто ровно сказал король, глядя куда-то мимо меня, и я так же ровно, уже буквально чувствуя над собой занесенный топор палача, ответила:
– Благодарю, ваше величество.
Народ замер. Однако Эннар Второй равнодушно отвел взгляд и вернулся к неоконченной трапезе. После этого обстановка слегка разрядилась, гнетущая тишина перестала быть такой зловещей, а тугой узел у меня в животе начал осторожно развязываться.
– Я тебя убью! – прошипел Фаэс, когда деликатный стук ложек возобновился, а присутствующие немного расслабились. – Вот как выйдем, так сразу и убью!
– Подожди, пока вернемся, – вполголоса отозвалась я. – Сначала дело сделаем, а потом ты предъявишь свои претензии. И вообще, надо было предупредить заранее. Я ваших академиев не заканчивал и всяких там этикетов не знаю.
– Да мне плевать, что ты знаешь, а что нет! Жри порося! Жри, мерзавец! Не сиди, как камень!
– Спасибо, я не голоден, – сухо отозвалась я и принялась внимательно изучать накрытую салфеткой тарелку.
А салфетка-то тонкая. Из какой-то необычной, почти не мнущейся, но, видимо, легко стирающейся ткани. Самое то для леса и шашлыков. На такую что ни пролей, быстро отчистится. Интересно, как они этого добиваются? Наверное, какая-то пропитка?
– Почему не ешь, Фантом? – оторвал меня от размышлений неестественно ровный голос короля.
– Благодарю, ваше величество, я сыт.
– Ты отказываешься принимать пищу за моим столом?
Меня снова пронзило холодным взором почти насквозь.
– Нет.
– Тогда в чем дело?
Блин. Мне стало неуютно. И даже очень неуютно от мысли, что я ни фига не знаю ролей в этом дурацком спектакле. Я даже вилку не могу взять без риска нарушить еще какое-нибудь правило! А вдруг порося надо есть той, которая однозубая? А вдруг той, наоборот, у которой два зуба? Е-мое. Все сидят, люди как люди, и таскают мясо руками! А мне, как самой умной, настоящий прибор принесли! Но им же еще пользоваться надо уметь!
Блин, твое величество! Опять ты меня подставил!
Я принялась лихорадочно соображать, как выкрутиться из щекотливой ситуации.
– Простите, ваше величество… просто… знаете ли… – неожиданно в голове молнией мелькнула диковатая мысль и тут же сорвалась с языка спасительной идеей. – А на ночь есть вредно!
Ф-фу, ну хоть так отмажусь.
– Что? – От моего дурацкого ответа брови короля взлетели высоко вверх.
– На ночь, как утверждают, наедаться вредно. А я и так недавно перекусил.
– Вредно?! Это кто же придумал такую дурость? – изумился Фаэс, невежливо опередив своего сюзерена.
– Ученые, – незаметно переведя дух, сказала я. – Они утверждают, что ночью кишки практически не работают, поэтому все, что ты съешь перед сном и что не успеет перевариться, остается внутри в весьма неприглядном виде. Еда начинает бродить, тухнуть, испарять нехорошие запахи… Мясо вместо того, чтобы давать нам силы, гниет… трава вообще черт-те во что превращается. А в итоге к утру в кишках образуется такая помойная яма… Ну, примерно как если бы вы бросили эту же самую еду на недельку под солнце. С соответствующими последствиями: тухлятина, хренятина и жуткая вонища, вместе с разлагающимися останками и…
– Заткнись, Фантом, – сердито буркнул Фаэс, раздраженно пододвинув ко мне соседнее блюдо. – Дурь несешь. На вон, поросенка лучше съешь.
– А ты знаешь, что некоторые народы не едят свинину? – хмыкнула я, никак не отреагировав на умопомрачительный запах, но для виду все-таки сняв с пустой тарелки салфетку.
– Это еще почему? Брезгуют, что ли?
– Просто свинья по своему строению наиболее близка к человеку. По составу крови, размерам сердца… говорят, даже по вкусу.
– Да иди ты! – чуть не сплюнул эрдал. Но вовремя опомнился и лишь с отвращением на меня посмотрел. – Вот ведь набрался где-то всякого де… всякой ереси! Это ж надо было сравнить!
Я задумчиво загнула у добытой салфетки один краешек.
– Не скажи. Говорят, когда-то давно, в голодные времена, некоторые сволочи пытались продавать и скармливать людям умерших… или убитых. Нищих там. Или просто тех, кому не повезло. Под видом свинины, между прочим. И многие на это покупались, потому что кушать хотелось, а другого мяса не было. Но поскольку бог запрещает каннибализм, то старейшины в тех племенах решили не искушать судьбу и запретили употреблять свиней в пищу. Так что не знаю, не знаю, Фаэс… может, в этом и есть смысл?
Эрдал перевел взгляд на приличный кусок мяса в своей тарелке и недовольно засопел.
– Но даже если и так? Я ж вижу, что свинья!
Я только руками развела.
– Да я разве возражаю? Это – лишь вопрос убеждений. Тех, о ком я только что говорил, и деньгами не заманишь к поросям: они верят, что за ослушание их накажет Всевышний.
– Аллар видит все, что творится на земле, – внезапно вмешался в наш диспут его преосвященство. – Он эту землю создал. Он за нее радеет. Его волей все мы живы. И в Его воле наказать ослушавшихся так, как Он посчитает нужным. Хотя, конечно, насчет свинины… это ты действительно загнул.
– Все может быть. Но кто знает? Вдруг те люди тоже не так уж неправы? Может, их вера имеет под собой какие-то основания?
– Ты так считаешь? – внимательно посмотрел на меня орденец.
Так. Это что, вечер встречи выпускников? Мы собрались, чтобы пообсуждать религиозные вопросы? Или, может, друг на дружку поглядеть и поближе познакомиться? Черт. Фаэс, ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО должен был позвать меня позже!
– Ты прячешь лицо, как враг, – невозмутимо продолжил святоша, одновременно обгрызая какую-то кость. – Ничего о себе не говоришь. Ты отказываешься открывать свое настоящее имя. И никто из нас не знает, чего от тебя ждать.
Кхм. Прости, Фаэс. Зря на тебя бочку катила. Не твоя это была идея – позвать меня на этот скромный ужин. Чует мое сердце, не твоя.
– У каждого есть право на тайну, ваше преосвященство, – смиренно сказала я, стараясь не ерзать под пристальным взглядом орденца. – Мы всего лишь предлагаем помощь. И его величество, как мне показалось, согласился эту помощь принять. А то, что мы скрываем лица – это всего лишь пожелание человека, которому служат Фантомы и который прислал нас сюда разобраться с общей проблемой.
– Значит, ваш хозяин заинтересован в уничтожении Прорыва?
– Думаю, это понятно уже по тому, что мы здесь.
– Почему же тогда он не явился сам?
– Возможно, он пока не желает афишировать свое присутствие.
– Кхм, – странно посмотрел на меня орденец. – А ты знаешь, что у тебя весьма интересная дейри?
Черт. Мне что, каждый встречный будет тыкать этим в глаза?!
– Да, ваше преосвященство. Мне говорили.
– Святые отцы с тобой работали?
– Я к ним не обращался.
– Ни разу?! – неприятно удивился святоша. – А ты знаешь, что с такой дейри ты мог бы стать учеником Святого Престола?!
– Да, ваше преосвященство, – загнув очередной краешек салфетки, хмыкнула я.
– Во что ты веришь, юноша, прячущий лицо? – вдруг прищурился бритоголовый поп. – Ты исповедуешь веру в Аллара? Или, быть может, тебе близко какое-то иное учение? Ответь.
Так. Нехорошо. Очень нехорошо, если они поймут, что я – редкая безбожница и даже в церковь за свою жизнь ни разу не сходила. Но еще хуже будет, если кто-то сообразит, что меня такое положение дел вполне устраивает. Или, чего доброго, заподозрит в связи со Жрецом. Внимание инквизиции нам совсем не нужно. Еще неизвестно, что они думают насчет Ишт. Вдруг мое существование противоречит официальной религии? Что-то я пока не интересовалась этим вопросом. А видимо, зря.